Собрание сочинений в одном томе - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
<Между 1973 и 1978>
* * *
Муру на блюдедоедаю подчистую.Глядите, люди,как я смело протестую!Хоть я икаю,но твердею, как Спаситель, —И попадаюза идею в вытрезвитель.
Вот заиграла музыка для всех —И стар и млад, приученный к порядку,Всеобщую танцуют физзарядку, —Но я рублю сплеча, как дровосек:Играют танго – я иду вприсядку.
Объявлен рыбный день – о чем грустим!Хек с маслом в глотку – и молчим, какрыбы.Не унывай: хек – семге побратим...Наступит птичий день – мы полетим,А упадем – так спирту на ушибы!
<Между 1976 и 1978>
* * *
В Азии, в Европе лиРодился озноб —Только даже в опереКашляют взахлеб.
Не поймешь, откуда дрожь – страх ли это, грипп ли:Духовые дуют врозь, струнные – урчат,Дирижера кашель бьет, тенора охрипли,Баритоны запили, <и> басы молчат.
Раньше было в опереСкладно, по уму, —И хоть хору хлопали —А теперь кому?!
Не берет верхних нот и сопрано-меццо,У колоратурного не бельканто – бред, —Цены резко снизились – до рубля за место, —Словом, все понизилось и сошло на нет.
Сквозняками в опереДует, валит с ног,Как во чистом во полеВетер-ветерок.
Партии проиграны, песенки отпеты.Партитура съежилась, <и> софит погас,Развалились арии, разошлись дуэты,Баритон – без бархата, без металла – бас.
Что ни делай – всё старо, —Гулок зал и пуст.Тенорово сереброВытекло из уст.
Тенор в арье Ленского заорал: «Полундра!» —Буйное похмелье ли, просто ли заскок?Дирижера Вилькина мрачный бас-профундоЧуть едва не до смерти струнами засек.
<До 1978>
* * *
Мажорный светофор, трехцветье, трио,Палитро-партитура цвето-нот.Но где же он, мой «голубой период»?Мой «голубой период» не придет!
Представьте, черный цвет невидим глазу,Все то, что мы считаем черным, – серо,Мы черноты не видели ни разу —Лишь серость пробивает атмосферу.
И ультрафиолет, и инфракрасный,Ну, словом, все что чересчур – не видно, —Они, как правосудье, беспристрастны,В них все равны, прозрачны, стекловидны.
И только красный, желтый цвет – бесспорны,Зеленый – тоже: зелень в хлорофилле, —Поэтому трехцветны светофоры<Для всех> – кто пеш и кто в автомобиле.
Три этих цвета – в каждом организме,В любом мозгу – как яркий отпечаток, —Есть, правда, отклоненье в дальтонизме,Но дальтонизм – порок и недостаток.
Трехцветны музы – но как будто серы,А «инфра-ультра» – как всегда, в загоне, —Гуляют на свободе полумеры,И «псевдо» ходят как воры в законе.
Всё в трех цветах нашло отображенье —Лишь изредка меняется порядок.Три цвета избавляют от броженья —Незыблемы, как три ряда трехрядок.
<До 1978>
* * *
Возвратятся на свои на кругиУраганы поздно или рано,И, как сыромятные подпруги,Льды затянут брюхо океана.
Словно наговоры и наветы,Землю обволакивают вьюги, —Дуют, дуют северные ветры,Превращаясь в южные на юге.
Упадут огромной силы токиСо стальной коломенской версты —И высоковольтные потокиСтанут током низкой частоты.
И взовьются бесом у антенны,И, пройдя сквозь омы, – на релеДо того ослабнут постепенно,Что лови их стрелкой на шкале.
...В скрипе, стуке, скрежете и гудеСлышно, как клевещут и судачат.Если плачут северные люди —Значит, скоро южные заплачут.
<До 1978>
* * *
У профессиональных игроковЛюбая масть ложится перед червой, —Так век двадцатый – лучший из веков —Как шлюха упадет под двадцать первый.
Я думаю – ученые наврали —Прокол у них в теории, порез:Развитие идет не по спирали,А вкривь и вкось, вразнос, наперерез.
<До 1978>
I
Часов, минут, секунд – нули, —Сердца с часами сверьте:Объявлен праздник всей земли —День без единой смерти!
Вход в рай забили впопыхах,Ворота ада – на засове, —Без оговорок и условийВсе согласовано в верхах.
Ликуй и веселись, народ!Никто от родов не умрет,И от болезней в собственной постели.На целый день отступит мрак,На целый день задержат рак,На целый день придержат душу в теле.
И если где – резня теперь, —Ножи держать тупыми!А если бой, то – без потерь,Расстрел – так холостыми.
Нельзя и с именем ЕгоСвинцу отвешивать поклонов.Во имя жизни миллионовНе будет смерти одного!
И ни за чёрта самого,Ни за себя – ни за когоНикто нигде не обнажит кинжалов.Никто навечно не уснетИ не взойдет на эшафотЗа торжество добра и идеалов.
И запылают сто костров —Не жечь, а греть нам спины.И будет много катастроф,А жертвы – ни единой.
И, отвалившись от стола,Никто не лопнет от обжорства.И падать будут из притворстваОт выстрелов из-за угла.
Ну а за кем недоглядят,Того нещадно оживят —Натрут его, взъерошат, взъерепенят:Есть спецотряд из тех ребят,Что мертвеца растеребят, —Они на день случайности отменят.
Забудьте мстить и ревновать!Убийцы, пыл умерьте!Бить можно, но – не убивать,Душить, но – не до смерти.
В проем оконный не стремись —Не засти, слазь и будь мужчиной! —Для всех устранены причины,От коих можно прыгать вниз.
Слюнтяи, висельники, тли —Мы всех вас вынем из петли,Еще дышащих, тепленьких,в исподнем.Под топорами палачейНе упадет главы ничьей —Приема нынче нет в раю господнем!
II
...И пробил час – и день возник, —Как взрыв, как ослепленье!То тут, то там взвивался крик:«Остановись, мгновенье!»
И лился с неба нежный свет,И хоры ангельские пели, —
И люди быстро обнаглели:Твори что хочешь – смерти нет!
Иной – до смерти выпивал,Но жил, подлец, не умирал,Другой —в пролеты прыгал всяко-разно,А третьего душил сосед,А тот – его, – ну, словом, всеДобро и зло творили безнаказно.
И тот, кто никогда не зналНи драк, ни ссор, ни споров, —Тот поднимать свой голос стал,Как колья от заборов.
Он торопливо вынималИз мокрых мостовых булыжник, —А прежде он был – тихий книжникИ зло с насильем презирал.
Кругом никто не умирал, —И тот, кто раньше понималСмерть как награду или избавленье,Тот бить стремился наповал, —А сам при этом напевал,Что, дескать, помнит чудное мгновенье.
Ученый мир – так весь воспрял, —И врач, науки ради,На людях яды проверял —И без противоядий!
Вон там устроила погром —Должно быть, хунта или клика, —Но все от мала до великаЖивут – все кончилось добром.
Самоубийц – числом до ста —Сгоняли танками с моста,Повесившихся скопом оживляли.Фортуну – вон из колеса...Да, день без смерти удался! —Застрельщики, ликуя, пировали.
...Но вдруг глашатай весть разнесУже к концу банкета,Что торжество не удалось:Что кто-то умер где-то —
В тишайшем уголке земли,Где спят и страсти, и стихии, —Реаниматоры лихиеТуда добраться не смогли.
Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!И как уговорил он смерть?Ей дали взятку —смерть не на работе.Недоглядели, хоть реви, —Он взял да умер от любви —На взлете умер он, на верхней ноте!
<До 1978>
