100 великих оригиналов и чудаков - Рудольф Баландин

Все зло, считал он, проистекает из несвободы человека – духовной и материальной. Механизм подавления личности – государство. Надо его уничтожить. Уже в первой своей заграничной статье «Реакция в Германии» (под псевдонимом Жюль Элизар) он провозгласил: «Радость разрушения есть творческая радость». Но он предполагал разрушение для последующего творчества, уничтожения отжившего, угнетающего человека.

Под влиянием идей Фихте он написал: «Цель жизни – Бог, но не тот бог, которому молятся в церквах, но тот, который живет в человечестве, который возвышается с возвышением человечества». «Личность Бога, бессмертие и достоинство человека могут быть поняты только практически, только путем свободного дела», которое «утверждает Бога внутри самого себя». Из частного письма: «Я чувствую в себе Бога, я ощущаю рай в душе».

А через несколько лет активной, опасной и благородной практической деятельности он же утверждает: «Если Бог существует, то у человека нет свободы, он – раб». «Я ищу Бога в людях, в их свободе, а теперь я ищу Бога в революции» (то есть, бунте, разрушении существующего порядка). «Всякий, кто хочет поклониться Богу, должен отказаться от свободы и достоинства человека». «Бог – это абсолютная абстракция, собственный продукт человеческой мысли».

Бакунин учил самым честным способом – своей жизнью, делом, а не только словом. Недаром Христос учил узнавать лжепророков «по делам их». Ведь большинство мыслителей ограничиваются поучениями и призывами. Бакунин выразился резко: «Долой все религиозные и философские теории! Истина не теория, но дело, сама жизнь… Познать истину не значит только мыслить, но жить, и жизнь есть больше, чем мышление… жизнь есть чудотворное осуществление идеи».

Его противоречвые суждения о Боге обретают цельность в духе пантеизма: «Природа – это всемогущество, по отношению к которому не может быть никакой независимости или автономии, это высшее сущее, которое охватывает и пронизывает своим непреодолимым действием бытие всех сущих, и среди живых существ нет ни одного, которое бы не несло в себе, конечно, в более или менее развитом состоянии, чувство или ощущение этого высшего влияния и этой абсолютной зависимости. Так вот, это ощущение и это чувство и составляют основу всякой религии».

Значит, человек обречен на вечное рабство у Природы, с ее непреложными законами, не подлежащими обжалованию? Бакунин возражал: «Подчиняясь законам природы, человек ни в коей мере раб, так как он подчиняется только тем законам, которые присущи его собственной природе».

Ну а как быть с условиями социально-экономическими? Разве они не столь же неукоснительны и присущи природе человека? Ведь они складывались объективно, стихийно…

Нет, не вполне объективно, – по мнению Бакунина. Система подавления личности возникла в результате стремления части общества к господству, сопряженному с материальным благоденствием. Они-то и делают из государства орудие подавления большинства. Противодействовать этому можно только бунтом.

«Три элемента или, если угодно, три основных принципа составляют существенно условия всякого человеческого, как индивидуального, так и коллективного проявления в истории: 1) человеческая животность, 2) мысль, 3) бунт. Первой соответствует собственно социальная и частная экономика; второй – знание; третьему – свобода».

Развитие интеллекта и взаимное общение определили создание человечества и второй, измененной природы. Инстинкт взаимосвязи превратился в сознание, а оно породило понятие справедливости. Возник труд, побеждающий и покоряющий мир. Организуя общество, «основанное на разуме, справедливости и праве, человек создает свою свободу!» Так рассуждал Бакунин.

Казалось бы, логично завершить, упомянув о научном социализме, позволяющем обустроить общество наилучшим образом. И тогда человеку останется, как иронизировал Достоевский, только есть, пить, да заботиться о продолжении всемирной истории. Бакунин возражал против идеи Маркса о завершении человеческой истории: «Горе было бы человечеству, если бы когда-нибудь мысль сделалась источником и единственным руководителем жизни, если бы наука и учение стали во главе общественного управления. Жизнь иссякла бы, а человеческое общество обратилось бы в бессловесное и рабское стадо. Управление жизни наукою не могло бы иметь другого результата, кроме оглупления всего человечества».

При этом Бакунин не был противником науки, расширения горизонтов познания. Напротив, это он считал подлинным предназначением разумного существа. «Если человек не хочет отказаться от своей человечности, он должен знать. Он должен пронизывать своей мыслью весь видимый мир…»

Но почему бы не организовать жизнь общества на научных основах, если «знание – сила»? (Бакунин приводил этот афоризм Ф. Бэкона.) Только потому, что диктат науки засушит и погубит живую жизнь, в которой должно оставаться место таким «ненаучным» категориям как вера, надежда, любовь, свобода, красота, добро. «То, что я проповедую, – пояснял Бакунин, – есть, следовательно, до известной степени бунт жизни против науки или, скорее, против правления науки. Не разрушение науки – это было бы преступлением против человечества, – но водворение науки на ее настоящее место».

Установление диктатуры пролетариата Бакунин считал возвращением после революции новой жесткой государственной системы. Поначалу она может быть народной, но со временем бывшие рабочие «лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной… Мнимое народное государство будет не что иное, как весьма деспотичное управление народных масс новою и весьма немногочисленною аристократиею…»

Предвидение Бакунина было пророческим. Его идеи отражали некие особенности духовной и материальной жизни общества и человеческой личности. Любое государство, как утверждал он, «есть зло, но зло, исторически необходимое». Только вот не оправдалась вера Бакунина в непрерывную поступь прогресса, который есть «длительный и постепенный переход от рабства к свободе, к величию, к совершенству, к действительной свободе, – вот в чем весь смысл истории».

Но может быть в истории человечества, как в судьбе каждого из нас, есть изрядная доля бессмыслицы? И не столько разумом живут люди, сколько неразумием? Или при любых условиях, даже наилучших, неизбежно проявится мятежная сущность человека? Максимилиан Волошин писал:

В начале был мятеж,Мятеж был против Бога,И Бог был мятежом.И все, что есть, началось чрез мятеж.

Артур Бенни