Аномалия - Наталья Юнина

– Ответь мне на вопрос.

– Нет.

– Что нет?

– Я с ней не спал. Только трахался. Один раз, после того как мы нажрались на корпоративе. До знакомства с тобой. Так что не компостируй мне мозги, – вот же свинота, даже не дал устроить скандал.

– Вообще-то я хотела спросить, распущенные волосы на свадьбу или убранные.

– Вообще-то не звезди. Я видел на фото выбранную тобой прическу. И да, мне она не нравится. Гнездо какое-то.

– Ну, спасибо.

– Пожалуйста.

***

Даже не знаю, хорошо ли то, что Сережа пьет на собственной свадьбе или нет. С одной стороны, не занудствует и на том спасибо. С другой, мало ли напьется и пойдет по одному месту вся фотосессия, видеосъёмка и катание на лодке.

– Пойдем, потанцуем, – тянет меня за руку из-за стола.

– Вообще-то, наш танец в конце вечера.

– Вообще-то, когда хочу, тогда и танцую, – парирует в ответ. В принципе, он прав.

– Хорошо. Только маленькая просьба.

– Нет.

– Ты даже не выслушал.

– А ты меня выслушала и все равно выбрала платье с открытой грудью. Так что никаких маленьких просьб.

– Только не говори, что тебе оно не нравится.

– Нравится. И сиськи в нем охрененные. Но это должно быть только для меня, а не для всего табора.

– Слушай, а может ты абьюзер?

– Хуюзер.

– Ну точно он. Одна малюсенькая просьба – не налегай, пожалуйста, на спиртное. Когда закончится дождь, у нас еще впереди фотосессия, видеосъёмка и катание на лодке. А так как грести будешь ты, тебе надо быть трезвым. А потом выпьем вместе.

– Фотосессия и видео сьемка? Сказала бы раньше, я хоть к этому времени уже бы нажрался.

– Только попробуй.

К счастью, дождь заканчивается почти сразу после нашего танца. Фотосессию Потапов выносит очень даже достойно.

– Ты мой герой. Кто бы мог подумать, что из такого говнюка с первой встречи окажется почти такой лапочка.

– Это завуалированное признание в любви?

– Ну, не только же тебе признаваться в любви через «блядь» и одолжение. Все по-честному. Любишь?

– Обожаю.

– Звучит так, как будто тебе угрожают.

– Когда я вижу мужика с камерой, я и чувствую, что как будто нахожусь под дулом пистолета. Зачем нам съемка? Просто фотографий недостаточно?

– Я хочу, чтобы на камеру сняли, как ты меня несешь. В старости будем пересматривать.

А пересматривать будет что. Когда я понимаю, что что-то не так? Аккурат, когда Сережа поскальзывается и устремляется вперед, пытаясь не упасть. Только из-за того, что земля мокрая, у него не получается полностью избежать падения. А вот сделать так, чтобы не уронить меня и не ударить лицом в грязь, а самому поклониться земле, оказавшись на коленях – да. И не только это. Перевожу взгляд на разъехавшееся на груди платье.

– Я неспециально. Честно!

– Да, блин, лучше бы были сугробы. Это знак, что нам надо валить домой и наконец-то уединиться.

– Да прям щас. У меня есть второе, не менее красивое платье и запасной костюм для тебя. Так что не отмажешься, дорогой муж.

ЭПИЛОГ

Два года и еще чуть-чуть спустя:)

Вылетаю из палаты словно ошпаренная кипятком. Сжав до боли руки в кулаки, прохожу мимо поста под любопытным взглядом постовой медсестры. Еще бы он не был у нее таким. Я сама не припомню, когда давала волю эмоциям на людях, не то, что на работе. А тут иду со слезами на глазах.

Захожу в некогда излюбленное место для курящих, ибо спрятаться больше негде, и от души даю волю слезам. Сама не понимаю отчего так бурно реагирую на какую-то дрянь. Тем более вижу ее не в первый раз и знаю какой она пациент. Можно уповать на гормоны, но от этого не легче. А что будет дальше?

Никогда не мечтала стать домашней клушей, на которой ездят все, кто только может, но сейчас я позорно хочу оказаться дома. В кровати, под теплым одеялом с тонной вкусняшек. Украсить елку и не только. Хочу засесть дома надолго. Очень-очень надолго.

В принципе я с легкостью договорюсь и получу больничный. Но стыдно перед собой. Я столько всего прошла и теперь при каких-то неудачах вот так позорно сольюсь, придумав несуществующую болезнь?

– Что случилось? – вздрагиваю от хорошо знакомого голоса. Этого мне только не хватает. Мозг однозначно впал в спячку, ибо я тупо не знаю, что придумать на столь простой ответ.

– Ничего, – после продолжительной паузы наконец выдаю я.

– И поэтому ты слезы льешь?

– А я лью?

– Что случилось? – повторно заданный вопрос раздражает еще больше. Чувствую себя несмышлёным ребенком, который хочет пожаловаться родителям на плохую девочку в песочнице. В моем случае мужу на противную бабку.

– Ничего. Я что не могу поддаться действию гормонов и немного поэмоционировать?

– Не уверен, что есть такое слово. Мне еще раз повторить свой вопрос?

– Ничего не случилось. Точнее ничего такого, из-за чего можно так реагировать. А я реагирую, ясно?

– И что это?

– Дрянь из ВИП палаты. Я выбила ей эту идиотскую палату всеми силами, а она не то что не довольна, она мне весь мозг проела несуществующими претензиями. Все-то ей не так. Ты ее знаешь. Она к нам, как минимум, раз пять попадала, когда я была в ординатуре.

– Как минимум, раз десять. То есть ты сейчас поддаешься на провокации этой гадины, зная, что она из себя представляет? – грустно это осознавать, но выходит, что так.

– Получается, да.

– Иди умойся. Сходим к ней вместе.

– Я не маленький ребенок, чтобы ходить с тобой за ручку к больным. Сама справлюсь.

– Я вижу, как ты справляешься. Давай приводи себя в порядок, – подталкивает к раковине и включает воду.

– Тебе стыдно, что я зареванная?

– Мне нет. Но я в большом недоумении, как такая языкастая как ты, могла попасться под влияние недалёкой старухи, цель которой – играть на нервах других?

– Она напишет жалобу. Я знаю, что она уже так проделывала с другими.

– Хорошую мину при плохой игре держать нужно всегда. Воспринимать кого-то серьезно, когда он поддается эмоциям