Целители. Вслед за мечтой - Наталья Машкова

шутливо ткнула кулачком туда, где билось сердце высокородного. Заполошно и натужно билось. Тяжело ему. И ей тяжело находиться рядом с ним. Он так зациклен на ней… Это плохо… И она прошептала:

— Ты же понимаешь, Даст…

— Что мне не светит с тобой никогда и ничего? Конечно, понимаю.

Нел моргнула, встрепенулась. И очнулась… Порадовалась. Слава богам! Она ведь едва не выболтала высокородному про свой короткий век. Хорошо, что он прервал её. Не нужно ему знать. Никому не нужно…

Только вот и смотреть равнодушно на то, как снова отвердевает и замыкается лицо аристократа, она не смогла. Прислонилась лбом к этому сильно бьющемуся сердцу и прошептала, кажется, только ему:

— Прости! Клянусь, я никогда не хотела, не хочу, и не захочу причинить тебе боль!

Он чуть встряхнул её. И своим "нормальным", холодным уже, как лёд, голосом приказал. Только она уже научилась слышать надрыв в этом голосе:

— Не разбрасывайся клятвами, дурочка! Думаешь, я не знаю, что ты готова любить и беречь любого? Даже такого, как я? Неспособного ни на что!

— Не говори о себе так! — попросила Нел сильно бьющееся сердце.

Высокородный колко рассмеялся. Обнял её, правда, так нежно, что стало тепло. От него вообще было тепло. И слова его были такими утешительными и удивительными:

— Я знаю свои возможности, Нел. Не знаю, способен ли я на нормальные отношения и привязанности. Но долг свой и долги я понимаю. Я сделаю всё, чтобы поправить то, что разрушил. Ильга и Авис будут вместе… И тебя, добросердечная дурочка, я буду защищать всегда. Не думай, что ты обязана мне хоть чем-то. Мне кажется, я буду счастлив уже тем, что ты жива где-то и счастлива. Жалко, если не со мной. Ну и что?.. Наверное, для меня невозможно счастье. Я, если быть честным, и не заслужил…

Нел не выдержала. Прямо в эти страдающие глаза и тяжело бьющемуся сердцу сказала, во что сама верила всем сердцем. И пообещала:

— Счастье не нужно заслуживать, Даст. Ему просто нужно учиться и не отталкивать его, не пугать, не предавать… Я желаю тебе, счастья, Даст! Будь счастлив!

Он с удивлением наблюдал, как золотистое облачко, что выдохнула Нел, присело на его кожу и впиталось, принеся с собой не только странное тепло, но и надежду на лучшее. Шепнул благоговейно:

— Это и есть желание ведающей?

Нел доверчиво улыбалась и сияла на него глазами:

— Ты увидел? Правда, это удивительно? Каждый раз сама поражаюсь, как это красиво!

Глава 41

Вечер получился у всех четверых подруг очень насыщенным. А у некоторых и ночь.

Ильга ушла с праздника одной из первых. Как только это нельзя было бы посчитать бегством. Не потому, что её тяготили люди и взгляды. У неё была гораздо более весомая причина. Приятная и грустная.

Авис Варнер писал ей. Началось это летом и продолжилось теперь, когда универсы были на практике. Она сначала жгла письма, не читая. А однажды имела слабость заглянуть туда…

Теперь она читала каждое письмо и сжигала его только тогда, когда заучивала наизусть. Оставлять их у себя она не хотела. Рвать, значит, рвать… Пусть бы и так, ведь декларации — это прекрасно! Пока настоящая жизнь не вмешается.

Она вмешалась. Ещё как. Несмотря на всю свою решимость, Ильга была несвободна в чувствах… И это не было красивым выражением. Скорее уж лекарским или магическим термином. И её величайшей тайной, о которой не знал никто. Ни отец с сёстрами, ни подруги.

Письма тоже стали её тщательно охраняемым секретом. Она читала их с упоением. Помнила каждое из них. Если магвестник прилетал при девочках, уничтожала послание сразу, с холодным и решительным лицом. А потом безутешно плакала над тем, что так никогда и не узнает, что там было, в погибшем конверте.

Сегодняшнее письмо не видел никто. Поэтому Ильга убежала с праздника. Дома умылась, переоделась для сна и развернула драгоценное послание…

Сначала она даже не читала его, а просто проводила кончиками пальцев по строчкам. Словно чувствуя его, Ависа. А, может быть, и правда, чувствуя?

Её бесконечно пугало то, что она ощущала уже некоторое время. Сегодня "это" звучало особенно безрадостно и безысходно…

Он привыкал к тому, что они порознь и никогда не будут вместе. Та, самая страшная, первая рана заживала. И боль становилась глухой, пусть и постоянной. Как у неё. Такую боль можно терпеть. Она не сведёт с ума. А скоро притупится ещё. И, может быть, ещё до конца учёбы, она увидит, как Варнер, пусть и не влюбится, но заведёт отношения или женится на высокородной.

Думать об этом было невыносимо. Боль полыхнула и выбила дух. Ильга, привычная уже к такому, предусмотрела новый "приступ". Читала послание прямо на постели. И, когда накрыло, тихонько легла там же, где сидела, прихватила зубами край одеяла, чтобы не стонать вслух.

Странно всё… Душевная её боль всё чаще переправлялась в физическую. Да ещё такой силы, что Ильга, умеющая стойко переносить боль, как каждый боевой маг, слепла и глохла от невыносимых страданий. Всё, что ей оставалось в такие моменты, только терпеть, обливаясь по́том, плакать и кусать одеяло…

Она переждала первую, самую острую вспышку боли. Теперь будет легче. Плохо, конечно, но близко не так. Всю ночь будет сердце болеть, и сны будут сниться дурацкие. Но уже завтра к утру, она снова станет собой.

Бедняжка полежала ещё некоторое время, сцепив зубы, отошла немного, вытерла слёзы и с трепетом взялась за чтение. Она никогда не задумывалась над тем, что происходило с ней. Как каждый умирающий не желает слишком много думать о том, что его ждёт. Смысл? То, что должно случиться, всё равно придёт, жди его или нет. Так лучше и не ждать.

Ей достаточно уже того, что она больше не бездумная жертва. Чётко сознаёт, что делает и почему. Идёт к этому, храбро и неотступно. Борется, хоть никто и знать не знает о её непримиримой борьбе. Если ей удастся и боги пожалеют её, она будет жить. Нет,