Лучший коп Мегаполиса - Лариса Куницына

Он подобно зомби вошёл в зал, дошёл до середины, повернулся к стене, приблизился к ней, развернулся и застыл, не мигая, как солдат на посту.

Что-то тёплое и зелёное навалилось на меня сзади, и я чуть не упала, но потом заметила, что ничего подобного нет. Я по-прежнему стояла перед входом в зал. Лонго издал усталый стон и опустил голову. Чарли ответил мелким виноватым смешком. Я отчаянно пыталась вспомнить ощущение лучей хоть какой-нибудь подходящей мне звезды. Мне нужен был полный спектр ощущений, абсолютное осознание единства со светилом. Фомальгаут! Я столько раз медитировала на него на Рокнаре. Мне не составило труда вспомнить его во всём спокойном и благодушном величии. Но в этот же миг серые улицы холодного города, серые лица злых людей замаячили перед глазами. Я шла вдоль пустынной и грязной аллеи…

Последним усилием, уже понимая, что сдаюсь, я вынырнула в действительность. Последним отчаянным импульсом, почти мольбой, почти немым воплем я просила помощи у… Я не знала у кого. Я на мгновение вспомнила, что через несколько минут грузовые звездолёты разнесут станцию и вместе с ней меня и тогда… Созна­ние снова заскользило прочь. Я ещё понимала это, но уже не могла ничего сделать, и тут раздался тихий звон, отозвавшийся в гулкой пустоте моей головы. Я взглянула вниз, откуда он послышался, и увидела сверкающее острие «Луча Кувера». Я держала меч в руках и сейчас, должно быть, нечаянно сдвинула регулятор. Как заворожённая, я смотрела на чистое сияние клинка, потом опустилась на одно колено, чтоб видеть лучше, приблизила лицо к ослепительному лучу. Свет Кувера уносил меня прочь от опасности. Он струился вокруг тёплыми, всё заполняющими потоками, он успокаивал, укачивал на волне, звал к неподвижности. Стало ясно, что это и есть спасение.

Кувер сверкал золотым огнём в алмазной короне, он был средоточием энергии Мира, и вслед за ним остальные шесть солнц возникли передо мной. Священный Семисвечник Эридана посылал из глубин галактики, из наспех завязанного бархатного мешка замкнутого пространства своё благословение. Что мне осталось, кроме как принять его с благодарственной молитвой? Я легла на мерно покачивающиеся волны света и закрыла глаза. Моя душа медленно расправлялась в теле, она дышала, блаженно потягивалась и, наконец, устремилась ввысь. На глубоком вдохе, она начала отделяться от тела, сначала руки, потом голова, верхняя часть туловища.

Наконец, я встала на ноги и открыла глаза. Было темно и чёрные стены, сочившиеся влагой, навели меня на мысль, что я нахожусь в какой-то пещере. Сперва я хотела идти искать выход, но неожиданно почувствовала колебание энергетического поля, словно где-то неподалёку тёк мощный поток звёздной энергии. Немного поразмышляв, я решила, что он слишком узкий и концентрированный, чтоб быть естественным. Скорее всего, это дело рук разумного существа, но кто это сделал? Мне стало любопытно, и я пошла туда, где протекал поток. Помимо стен пещеры здесь были ещё какие-то — серебристые, призрачные. Я без труда проходила сквозь них, они мне совершенно не мешали. Наконец, я добралась до места.

В высоком зале с потолка свисали чёрные сверкающие сталактиты, а у стены стоял какой-то металлический идол жутковатого вида, излучающий энергию Зла. Потом я увидела странный аппарат, возле которого крутился маленький отвратительный человечек. Хотя он выглядел совсем не так, как в прошлый раз, я его узнала. Это был Мукок. Он нажимал какие-то кнопки и наблюдал, как мерцающий огонь вливается в раструб аппарата.

— Привет, Вечный Подхалим! — поздоровалась с ним я. — Ты что это, опять живёшь?

Он обернулся и сердито посмотрел на меня.

— Как видишь! Он снова подарил мне жизнь.

— И подобрал тебе подходящий носитель. Наверно, долго искал такое жуткое тело. Ты у него по-прежнему в шутах?

— Тебе-то какое дело, дылда Лознийская! — фыркнул он. — Иди своей дорогой,

— Где хочу там и хожу. Ты что это здесь делаешь, а, лизоблюд людоеда?

— Я работаю.

— Ага, — я посмотрела на аппарат. Он был не похож на бергарские машины, но мне сразу стало ясно, зачем он сделан. — Опять энергию воруешь?

— Кто ворует? Кто? Это наша энергия!

— Ой, не ври, обломок астероида. Воруешь, может быть, для хозяина. Воровать нехорошо. Это нарушение двадцать седьмого космического закона.

— Слушай, самка гуманоида! Я тебе сказал, что я не во-ру-ю!

Я обернулась и посмотрела, откуда течёт этот поток, и увидела в чёрной ночи вселенной красивую серебряную чашу, которая притягивала свет пяти звёзд, сосредоточенных на небольшом участке галактики. Именно этот свет и забирал монстр, возле которого суетился Мукок.

— Красивый цветок, — сказала я, заметив, что чаша обрамлена тонкими лепестками, а из центра её растёт игла, похожая на пестик.

— Наш! — заявил Мукок. — Вернее, мой! Я его сделал!

— Чтоб ты сделал такую красоту, да ещё величиной с пол-лиги?

— Слушай! Ты мне мешаешь! Ты вообще, откуда здесь взялась?

— Шла мимо. Решила зайти, — пожала плечами я.

— Вот и иди дальше! Тебя наверно ждут.

Я задумалась.

— Нет, на сей раз я не тороплюсь. Лучше я с тобой поговорю. Сколько ж это мы с тобой не виделись?

— Не мешай! — завизжал он. — Слониха бергарская!

— Ты что, обидеть меня хочешь? — усмехнулась я и шагнула к нему. Мне даже не нужно было доставать меч, чтоб он затрясся от страха, ведь он был мне едва до пояса.

— Обидишь тебя! — захихикал он, отступая к своей машине. — Такую большую! Ладно, попозже поговорим, а пока пусть лакнийская змейка тебя развлекает.

Он махнул рукой и неожиданно из угла выполз лакнийский панцирный дракон. Он был совсем неинтересный — толстый, неповоротливый, да к тому же с тремя рогами. Мне всегда больше нравились с шестью. Он разинул пасть и потащился ко мне. Я со вздохом отцепила от ремня лучевой меч и разрезала эту образину пополам, причём вдоль.

Я решила не отвлекать Мукока, чтоб он не отвлекал меня. Я очень заинтересовалась его аппаратом. Но он это заметил и топнул ногой. Тут же налетели голодные духи. Они страшно мешали, дёргали за волосы и за накидку, а потом, отскочив, радостно хохотали. Мне пришлось очертить мечом Большой Белый Круг. Они не могли пробиться сквозь него и страшно негодовали по этому поводу. Шум, нако­нец, надоел и Мукоку. Он снова топнул ногой, и они убрались.