О всех созданиях - прекрасных и удивительных - Джеймс Хэрриот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У вас сегодня собака состязается, мистер Уилкин?
— Нет. Нынче я просто приехал посмотреть. Собак-то я тут многих хорошо знаю.
Некоторое время я стоял рядом с ним, наблюдая состязание, вдыхая запах потоптанной травы и жевательного табака. Прямо перед нами у столба стоял один из судей.
Минут через десять мистер Уилкин ткнул пальцем:
— Поглядите-ка, кто тут!
К столу неторопливо шел Джордж Кроссли, а за ним трусил Суип. Вдруг Джип выпрямился и весь напрягся, поставив ухо совсем уж торчком. Он много месяцев не видел своего брата и товарища. Казалось, он вряд ли может его вспомнить. Но интерес его, бесспорно, пробудился: когда судья махнул белым платком и у дальнего края выпустили трех овец, Джип медленно встал.
По знаку мистера Кроссли Суип помчался длинным радостным галопом по периметру луга, а приблизившись к овце, по свистку упал на брюхо. Дальнейшее представляло собой нагляднейшую демонстрацию сотрудничества человека и собаки. Сеп Уилкин уже давно предсказывал, что быть Суипу чемпионом, и в эти минуты ничего другого и представить себе было нельзя, с такой точностью он вскакивал, бросался вперед и ложился по команде хозяина. Короткие пронзительные свистки, высокие жалобные переливы — он был настроен на каждый тон.
Ни одна другая собака за весь день состязаний не прогнала своих овец через трое ворот с такой легкостью, как Суип, и, когда он приближался к загону перед нами, никто не сомневался, что он выиграет кубок, если не случится непредвиденной катастрофы. Но предстояла самая трудная часть. У других собак овцы не раз увертывались и убегали совсем уже рядом с жердями загона.
Джордж Кроссли широко распахнул ворота и вытянул посох горизонтально. Теперь любому непосвященному стало понятно, зачем они вооружились этими длинными клюками. Команды, которые он теперь отдавал стлавшемуся по траве Суипу, были еле слышны, но эти тихие слова направляли пса на дюйм в одну сторону, на два — в другую. Овцы даже у входа в загон все еще нерешительно оглядывались. Однако когда Суип почти незаметно подполз к ним чуть ближе, они повернулись, вошли — и мистер Кроссли захлопнул за ними ворота.
Потом повернулся к Суипу с радостным воплем «Молодец!», и пес быстро вильнул хвостом в ответ.
И тут Джип, который, вытянувшись в струнку, с необыкновенной сосредоточенностью следил за каждым его движением, вскинул голову и испустил оглушительное «Гав!».
— Гав! — повторил Джип, когда мы все в изумлении на него уставились.
— Вы слышали? — ахнула миссис Уилкин.
— Ух, черт! — Ее муж смотрел на свою собаку с открытым ртом.
Джип словно не сознавал, что произошло что-то необыкновенное. Он был слишком поглощен встречей с братом — еще несколько секунд, и оба они покатились по траве, нежно друг друга покусывая, совсем как бывало.
Вероятно, Уилкины, как и я, полагали, что теперь Джип начнет лаять не хуже прочих собак, однако этого не случилось.
Шесть лет спустя, когда я был у них на ферме, я зашел в дом за горячей водой. Протягивая мне ведро, миссис Уилкин поглядела на Джипа, гревшегося на солнышке под кухонным окном.
— Вон ты где, чудачок! — сказала она ему.
— Он так с того дня и не лаял? — осведомился я со смехом.
Миссис Уилкин покачала головой.
— Нет. Даже не тявкнул. Я долго ждала, но теперь уверена, что он уже не залает.
— Ну что же, не так уж это и важно, — сказал я. — И все-таки я тех состязаний никогда не забуду!
— Ия тоже! — Она опять посмотрела на Джипа, и взгляд ее стал задумчивым и чуть грустным. — Бедняга! Ему уже восемь лет, и только один раз в жизни гавкнул!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Я затормозил и заглянул в проезд к ферме. У коровника стояла машина Тристана, а сам он внутри за той вон зеленой дверью помогал корове телиться. Ибо студенческие дни Тристана остались позади. Он был теперь дипломированным ветеринаром, и широкий мир исцеления животных распахнул перед ним двери.
Впрочем, ненадолго. Потому что он, как и многие другие, подлежал мобилизации, и призвать его должны были вскоре после меня. Но Тристану будет проще, так как заниматься ему предстояло своим делом. Когда мы с Зигфридом записались добровольцами, ветеринары не требовались армии, и мы пошли в авиацию, потому что только туда брали людей нашей, «подлежащей бронированию» профессии. Но когда настала очередь Тристана, война уже охватила Юго-Восточную Азию, и туда настоятельно требовались ветеринары для лечения лошадей, мулов, рогатого скота, верблюдов.
Такое совпадение словно бы указывало, что боги по обыкновению продолжают ему радеть. Право, я убежден, что боги любят таких людей, как Тристан, — людей, которые не ломаются, а гнутся под ветром обстоятельств, а затем с улыбкой выпрямляются и неизменно смотрят на жизнь с подкупающим оптимизмом. Мы с Зигфридом, рядовые ВВС, долгие мучительные часы проходили строевую подготовку, а капитан Тристан Фарнон отбыл к театру военных действий при всем параде.
Но пока я был рад его помощи. После моего отъезда ему придется справляться одному, если не считать помощника, а когда и он уедет, наша практика до нашего возвращения перейдет к двум вовсе посторонним людям. Думать об этом было как-то странно, но в те дни все представлялось зыбким и преходящим.
Я задумчиво посмотрел на машину Тристана. Ферма принадлежала Марку Даусону, и про отел я узнал от Хелен, когда позвонил ей из деревушки, через которую проезжал. Мне не хотелось вмешиваться, однако меня смущала мысль, справляется ли Тристан. Мистер Даусон был угрюмым молчальником, но у него нашлись бы слова, чтобы поставить на место молодого человека, если бы что-нибудь не заладилось.
С другой стороны, опасения мои могли быть и излишними: с тех пор как Тристан получил диплом, он просто блистал. Фермерам он нравился и тогда, когда время от времени появлялся у них еще студентом, но теперь, когда он начал регулярные объезды, лестные отзывы так и сыпались отовсюду.
«Этот паренек уж работает так работает, вот что
