Дарители - Мария Барышева

— Почему меня девушки ни о чем таком не просят? — пробурчал Кабан.

— Ну, что же вы? Я стою, жду, вы сидите, молчите… Не по-джентельменски, — произнесла Вита уже обиженно, кожей чувствуя, как на ней сошлось множество взглядов. — Вы умеете разговаривать? Не бойтесь, я вас не укушу.

Схимник вдруг захохотал и воткнул сигарету в пепельницу.

— Бояться… об этом, как раз, можно и пожалеть!

Все, кроме девушек и Яна, с готовностью подхватили его смех. Схимник ссадил с колен расстроенную и злую девушку, прошептав ей на ухо: «Сейчас вернусь. Успокойся, это просто давняя знакомая, ты что не видишь, что она пьяна в дупель?! Сейчас я ее утихомирю и приду, лады?!» — встал и снял куртку.

— Господа, — сказал он с ухмылкой, — я вас оставлю, сопротивляться не в силах. Ну, пошли, маленькая, коли так просишь.

Схимник обнял Виту за плечи, слегка подвинув ее вперед, перед собой, так, что она полностью оказалась закрыта его спиной, и повел в глубь зала, и они почти сразу же скрылись за танцующими. Дрозд резко повернулся к Яну.

— Зачем отпустил?! Он же смоется!

— Никуда он не денется, — высокомерно ответил Ян и поправил очки. — Да уж, хороший предлог для разговора. Ну-ка, пойдем и мы что ли потанцуем? — он подал руку блондинке, кивнул Дрозду и Калмыку и успокаивающе качнул ладонью сидевшим за соседним столиком, которые напряженно смотрели в их сторону, пытаясь понять, что происходит.

Когда они оказались почти в самом центре зала, Схимник резко, даже грубо развернул Виту лицом к себе и обнял за талию, а она положила ладони ему на плечи — там, где смогла достать, и неожиданно на нее снизошло странное нереальное чувство безопасности, словно вокруг образовалась высокая стена, сквозь которую никто не мог проникнуть. Вначале они танцевали медленно, без изысков — это было то, что в простонародье именуют словом «топтаться». Как только Вита оказалась вне досягаемости опасных взглядов, ее лицо стало почти прозрачным, глаза широко раскрылись, и она сразу вся как-то обмякла, почти повиснув в его руках, и Схимник чувствовал, как ее колотит нервная дрожь. Помимо того, что ее глаза блестели отчаянным пьяным блеском, Вита казалась бесконечно измотанной и больной. Он хорошо понимал, чего ей стоило подойти к их столику, говорить с ним, держать насмешливый тон и спокойствие, равнодушно смотреть на остальных.

— Ну, и чего ты приперлась сюда?! — зло спросил Схимник, и Вита посмотрела на него изумленно — видно, она ждала от него совсем других слов.

— Я… откуда я могла знать?! Как вы меня нашли?! Вы не могли меня найти!

— Ты об этом хотела поговорить?

— Нет, я… — Вита покачнулась, мотнула головой и наступила ему на ногу. — Ой, прости.

— Черт! Да вы, матушка, нарезамшись! — Схимник слегка отодвинул ее от себя, но теперь держал крепче. — Ты ж вроде недавно пришла — когда успела так накачаться?! Или с утра уже?

— Имею полное моральное право, — буркнула Вита, потом глупо улыбнулась. — Думала, хоть раз, а тут вы… У меня день рождения сегодня.

— Да? Поздравляю.

При данных обстоятельствах слово прозвучало настолько нелепо, что Вита не выдержала и у нее вырвался нервный смешок. Потом она глянула в сторону и впилась пальцами в руки Схимника.

— Господи! Они идут сюда, сюда! Ничего не получится!.. Я пропала! Пожалуйста!.. Пожалуйста!.. — она вцепилась в него еще крепче, почувствовав, как напряжены его руки.

— Тихо! Убери когти! — прошипел ей Схимник и с неожиданной ловкостью развернул Виту, поверх ее головы оценивая ситуацию. Ян, Калмык и Дрозд со своими девушками ненавязчиво оттеснили пары вокруг них и взяли его с Витой в кольцо, бросая на них почти инфернальные взгляды. Они находились на таком расстоянии, что без труда услышали бы каждое слово, а что не услышали, смогли бы понять по губам или по выражению лица. Схимник слегка улыбнулся.

— Хорошая музыка, — сказал он, снова быстро развернул Виту, потом наклонил почти до пола, успев шепнуть ей на ухо: — Ты умеешь нормально танцевать?

— Да, меня профессионал учил.

— Тогда танцуй, если жить хочешь, — и не дай бог тебе споткнуться!

Вита едва заметно кивнула, Схимник поднял ее, и она судорожно попыталась вспомнить все, чему успел научить ее Женька, почти не сомневаясь в том, что у нее сейчас ничего не получится. Но к ее изумлению ее ноги вдруг потеряли деревянную ходульность, вызванную животным ужасом, который куда-то отдалился, стал чужим, тело ожило, обрело гибкость, силу и податливость, и все стало простым и понятным, и движения пришли сами собой, став неотделимыми от лившейся со всех сторон музыки, и Схимник мгновенно понял их и подхватил, и танец стал танцем, и Калмык с Дроздом невольно, сами того не желая, расступились, пропуская их и изумленно глядя им вслед, а странная пара скользнула в гущу танцующих, ни на мгновение не прервав, не сломав ни одного движения, и там тоже начали расступаться, давая им место. Три пары двинулись следом за ними, но теперь им ни разу не удалось приблизиться, они не успевали за ними, не могли слышать их слов и даже не могли разглядеть кружащихся в танце лиц.

Вита заговорила не сразу, ошеломленная, она некоторое время просто танцевала, наслаждаясь. В движениях Схимника не было одинцовского профессионализма и большого разнообразия, но он танцевал с особой хищной грацией, двигаясь не заученно, а естественно, почти инстинктивно, на каком-то животном уровне. Он не вел, но и не подстраивался, все выходило словно само собой, он угадывал каждое ее движение, каждый поворот головы, и Вита легко делала то же самое. Сейчас она не чувствовала себя тросточкой, которую перекидывает из руки в руку умелый танцор, как это было с Одинцовым, она чувствовала себя частью целого, словно они танцевали уже давным-давно. На лице Схимника было несвойственное ему выражение человека, проснувшегося в незнакомом месте, но в глазах оставались напряжение и настороженность, и он не забывал смотреть по сторонам, в отличие от Виты не утратив чувства реальности, но и заводить разговор, ради которого вышел сюда, почему-то не спешил. А Вита забыла и о том, с кем танцует, и о тех, кто наблюдал за ними, и о том, что ей предстояло сделать, и о Наташе, и о том, что сейчас, возможно, выдает свое не такое уж на самом деле плохое состояние, — был только танец, а отдаленное сейчас чувство опасности только добавляло танцу пряности и остроты. Это было ненормально, глупо и противоестественно, но это было, и она не собиралась ничего анализировать. Песня кончилась, тут же началась другая, чуть побыстрее, и они, не останавливаясь, мгновенно перестроились под новый темп.

— Если тебе все еще нужна Чистова — тебе одному, то мы можем договориться, — наконец пробормотала Вита. На лице Схимника появилась тонкая усмешка, ей непонятная, и, словно проснувшись, она вспомнила, кто он, вспомнила, что он делал, вспомнила удары и наручники, вспомнила всех мертвецов и слегка отодвинулась от него. Волшебство исчезло.