Короленко - Георгий Миронов

В ту пору очень многим казалось, что в адской схватке государств, в огне и смерти, охвативших мир, невозможно найти компас, указывающий правильный выход из тупика, в который попало воюющее человечество.

Социалисты, прежде считавшиеся интернационалистами, голосовали в парламентах за военные кредиты и звали народ «защищать отечество». Грабительский, захватнический характер войны прикрывался лозунгами о защите родины от «злобных тевтонов», «диких азиатов», «коварных британцев», «трусливых макаронников»… И пока правительствам при поддержке социал-шовинистов удавалось гнать рабочих и крестьян на братоубийственную бойню, народы истекали кровью, и единственный исход виделся в победе над «ненавистным врагом». Это считалось «ходом истории» — тяжким, кровавым, но привычным, традиционным; тут было все, что было всегда: и отечество, и враги за его рубежами, и фальшивые призывы к классовому сотрудничеству…

Большевики во главе с Лениным оказались единственной партией, которая сумела пойти против течения. Война войне! Борьба за поражение своего правительства. Превратить войну империалистическую в войну гражданскую. Революционная война против правящих классов. Никакой поддержки буржуазным правительствам. У трудящихся есть только одно отечество — демократическое, пролетарское, социалистическое.

И партия повела неравную, титаническую борьбу за претворение своих лозунгов в жизнь.

В течение 1916 года Короленко написал ряд статей, где выступал в привычной для себя роли воителя с общественной неправдой, среди них — «О мариампольской измене», «Старые традиции и новый орган», «Уголок Галиции в Ростове-на-Дону», «Любопытная оговорка А. Ф. Трепова» (последнюю статью цензура не пропустила). Писатель в них давал отпор шовинистическим устремлениям, раздуваемым правящими кругами при поддержке «старых» и «новых» слуг самодержавия. Работал Короленко и над «Историей моего современника». Во 2—З-м номере «Русских записок» за 1917 год появился рассказ «Пленные» — о памятном событии на тулузском вокзале.

Несмотря на строгую цензуру, с фронта просачивались тяжелые вести.

Сурова была зима нового, 1917 года. В морозные дни января и февраля, когда еще мало кто думал, что весна совсем близка, у Короленко часто появлялось ощущение, словно весь воюющий мир летит вверх тормашками. Европа сошла с рельсов и несется под откос. И нет признаков, что машинисты сознают это…

Россия не желает ни самодержавия, ни войны

События вихрем ворвались в растерявшуюся под их напором Полтаву.

В столице громадные толпы на улицах и площадях, красные знамена, войска без оружия. Солдаты, казаки и даже гвардейские полки дрались с жандармами. Это революция. Создан Совет рабочих и солдатских депутатов. Сконструировано Временное правительство.

Самодержавие свергнуто. Царя в России больше нет.

6 марта в Полтаве состоялась манифестация, закончившаяся митингом у городского театра. С того же балкона, откуда Короленко выступал против погрома осенью 1905 года, он говорил теперь речь свободным гражданам России.

Писатель в серой знакомой всем полтавчанам бекешке, старческое лицо горит неярким румянцем. На площади, над притихшей толпой разносится его звучный, проникновенный голос. И хотя не все слушатели, среди которых и рабочие мастерских, согласны с тем, что говорит сейчас старый писатель, его страстная речь находит живой отклик в сердцах. Самодержавие рухнуло в несколько дней — не как вековая твердыня, а как карточный домик. Никто не поднялся на его защиту. Монарх уходит — Россия остается. Когда придется решать великий вопрос о внутреннем устроении России, тогда наступит время разногласий и споров. Так пусть же это единство длится до конца войны, когда народ соберется на освобожденной земле для выборов на новых, свободных началах.

Так говорил Короленко.

Все эти дни и месяцы он много времени проводил на митингах, собраниях, сходах, где его неизменно выбирали почетным председателем. В моменты общественного подъема Короленко забывал о болезнях и недугах, он весь преображался, что-то летящее появлялось в походке, распрямлялись плечи, даже бессонница не подступала.

В начале мая в нескольких номерах «Русских ведомостей» печаталась большая статья Короленко «Падение царской власти (речь простым людям о событиях в России)», получившая большое распространение в стране.

Это был яркий и по содержанию и по форме настоящий некролог российскому самодержавию, выродившемуся в антинародный преступный режим.

Когда народу пришлось выбирать между верностью последнему отпрыску Романовых и свободой отечества, он выбрал родину и свободу. Первое же дыхание народной бури смело царскую власть без остатка. А в заключение Короленко опять настойчиво выдвигал свой призыв: «Стоять в готовности для отражения великой опасности от неприятеля…»

Пришло горькое известие о смерти сестры Марии, а вслед за ним дом посетила радость — вернулся зять из семилетней эмиграции. Весну и лето семья жила в Хатках, и Короленко стал посещать крестьянские митинги и сходы в ближайших селах и деревнях.

Солнечным радостным весенним утром поехал он на митинг в Ковалевку. Жители села, помнившие о писателе со времени его борьбы с Филоновым, просили рассказать о текущих политических событиях, о войне, о земле — главное, о земле: кто будет ею владеть? Первые радости по поводу свержения царя миновали, и в деревне уже закипела глухая борьба неимущих, безземельных с крепкими мужиками — заможными.

Пока Короленко говорил о причинах крушения самодержавия, его слушали с сочувственным вниманием — самодержавная легенда и в деревне развеялась как дым.

Но вот писатель перешел к нынешнему положению. Стране трудно, немцы еще не разбиты. Временному правительству еще предстоит тяжелая работа по урегулированию земельных отношений. Для того чтобы не был никто обижен — ни прежние владельцы, ни незаможные (бедняки), прежде всего надо установить размер платы на землю, ибо безвозмездно ее отнимать нельзя.

Вот в этот-то момент Короленко, чутко наблюдавший за своими слушателями, и увидел, что настроение их резко изменилось. Потухли глаза, людьми овладело беспокойство, послышались громкий ропот, выкрики.

Один из возражавших Короленко — солдат — говорил сильно и страстно. Нет! То, что сказал писатель Короленко о земле, им, крестьянам-беднякам, не подходит. Он сильно ошибается…

И солдат под одобрительный гул спрыгнул с импровизированной трибуны.

Митинг окончился, часть народа разошлась, и Владимир Галактионович подошел к группе горячо споривших крестьян. Он хотел, чтобы откровенно высказались те, кто был недоволен его выступлением.