Игрок (СИ) - Гейл Александра

— Я не это имел в виду.

— Боли в районе трепанационного отверстия бывают? — спрашивает она у меня.

— Нет. У меня просто болит голова. Она периодически у всех болит.

— Но здание падало далеко не на всех, — резонно отвечает Жен Санна. А я уже успел забыть, насколько вредной бывает эта девушка. — Так, давайте условимся: внутри этого кабинета вы пациент, а я ваш врач, а как только выйдем, будете снова командовать. Идет?

Приходится сдаться. Такую, пожалуй, переспоришь…

— Голову поворачивайте, — велит.

Повинуюсь, а она запускает пальцы в мои взмокшие волосы и осматривает шрам. Стоит близко, но запаха духов я больше не чувствую — только тот, что присущ ей самой. И внезапно невероятно отчетливо представляется жаркий клубок тел, и она подо мной. Хочется на мгновение, словно бы невзначай коснуться ладонью ее талии, почувствовать тонкое тело в кольце рук. Держаться — настоящая пытка. А еще… я не уверен, что смог бы на этом остановиться.

Я стараюсь делать все, что она велит, пока Жен меня осматривает, но не могу оборвать поток болезненных мыслей. Как ее занесло во врачи? Да, характер боевой и мозги на месте, но ведь ей бы прямая дорога по отцовским стопам: финансами ворочать, да с рекламных плакатов улыбаться — мимо такой девушки не пройдешь. И вдруг она встречается тебе морозной зимней ночью, в белом халате и удобной обуви для операционной. Не золотые кольца на пальцах, а резиновые перчатки, и волосы не в рекламе шампуня, а под хирургической шапочкой. Не вдруг опознаешь принцессу.

— Вам карточку уже сделали? С Капрановым встреча состоялась? — спрашиваю у Жен в попытке отвлечься от мыслей с помощью болтовни.

— Да, спасибо, — кивает она, пряча улыбку.

— Не за что благодарить. Я просто отнес заявление.

— Если бы его отнесли не вы, то оно бы провалялось в кабинете под кипой бумаг еще недели три минимум. И не факт, что было бы одобрено. А теперь помолчите.

Пока она заканчивает осмотр, я стараюсь не улыбаться и просто наслаждаться ее обществом — собственно, чего и добивался, заставляя ее работать в исследовательском центре.

— Что ж, не вижу неврологических нарушений, но перенапрягаться на занятиях не стоит. Сбавьте темп, — наконец произносит Жен Сана.

— Не считаете нужным провести обследование? — вмешивается мой терапевт. — МРТ?

— Если Капранов не изменил своему плану, то через пару недель будет плановое обследование. Но если боль повторится еще раз — обращайтесь, сразу сделаем. А пока попробуйте просто снизить нагрузку. Может быть, удастся подобрать оптимальный темп.

Она говорит не со мной и уже собирается уходить, но я хватаю ее за запястье, заставляя остаться. Ощущения кажутся мне знакомыми, но и новыми тоже. Безумно хочется провести пальцем по тонкой коже над венами, но такой простой жест выглядел бы излишне вольным.

— Через три недели мы планировали провести благотворительный вечер. И мне бы хотелось пойти на него без трости. Так что лучше обследуйте меня сейчас, а существенно снижать нагрузку не станем.

— Вы с ума сошли? — сухо интересуется Жен. — Вам операцию на мозге сделали, а вы опять за свое.

— Я не хочу, чтобы на меня снова смотрели как на инвалида!

Я знаю, что прием запрещенный, что для нее это слишком личное, но больше не могу прогуливаться с тростью от дверей до машины и наоборот.

— Кстати, вы придете? — меняю тему, пока она окончательно не уверилась в своих подозрениях о моей корысти.

— На вечер? Зачем мне там быть?

— Сопровождайте отца. Нам же нужно взять откуда-то деньги, а он человек более чем состоятельный, — подмигиваю ей.

У Жен аж рот открывается от удивления. Так и знал, что при всем ее стремлении к гуманизму, эта девушка не знаток пустой благотворительности. Она человек действия. Скорее из разряда врачей без границ (неправительственная международная организация по оказанию медицинской помощи людям, пострадавшим в результате вооружённых конфликтов и стихийных бедствий). Не будь у нее самой проблем со здоровьем, думаю, Жен бы легко согласилась отправиться в какую-нибудь Африку спасать жертв террора.

— Пойду закажу МРТ и КТ, — сдается она. — Но в случае чего с Капрановым объясняться будете сами!

Жен

Я с трудом удерживаю телефон плечом, докрашивая ногти на ногах в красный цвет. Это к вопросу о женской разумности. Как только яркие ноготки высохнут, я натяну поверх чулки и туфли, в которых едва можно передвигаться, и никто о моих потугах не узнает, но разве это имеет значение? Я хочу быть сегодня самой красивой, максимально безупречной. Надену самое лучшее белье и сексуальное платье. Пройдусь по самой грани вульгарности. Потому что сегодня я познакомлюсь с женщиной, являющейся женой небезразличного мне мужчины. Не хочется чувствовать себя рядом с ней простушкой.

Зачем мне это? Кому и что доказывать? Я же не собираюсь вмешиваться. Просто иногда… иногда Кирилл на меня так смотрит, что кажется, будто во мне есть нечто большее, чем глупая, расколотая в районе груди оболочка… Нечто важное и нужное. Значимое. Такое сводит с ума. Такое страшно разрушить.

Наконец гудки на другом конце линии сменяются поспешным приветствием.

— Ви, какое счастье, что ты на связи, — восклицаю, пытаясь поудобнее пристроить телефон. — Так, мне нужно знать все возможное о Вере Рихтер.

— Зачем? — неподдельно удивляется кузина.

— Сегодня благотворительный вечер, и я с ней встречусь лицом к лицу. Не хочется выглядеть несчастной сироткой. И отсутствие сюрпризов в этом поможет.

— Я не очень-то интересовалась супругой Харитонова, — ворчливо сообщает Ви.

— Ну давай хоть что-нибудь.

— Ну-у-у, — тянет она, явно не имея особого представления об объекте разговора. — Ее отец — партнер Валерия Харитонова. Кажется, если не считать рассказанного ранее, этим моим познания ограничиваются.

— Ты мне совсем не помогаешь. Скажи хоть, волосы выпрямить или оставить?

— Мне приехать? — устало спрашивает она. — Только учти, ты сорвешь мне свидание!

— Не надо приезжать. Просто скажи, распрямить или оставить кудрявыми?

— Если время есть — выпрямляй. Когда еще тебя такой увидят. Совсем от рук отбилась со своей медициной. — Театральный вздох. — Так, короткий экскурс: глаза черным не подводи, нижнюю губу накрась чуть шире контура, а верхнюю — уже, чтобы казалось, будто ты улыбаешься. Тушь возьми водостойкую. Начнешь еще там рыдать!

— Я не собираюсь рыдать.

— Но носовой платок я бы на твоем месте взяла, — подмечает Ви. — Главное в благотворительном вечере — минимум косметики, максимум бриллиантов. Давай, маленькая садистка, заставь его яйца гореть. Каждый изменщик этого заслуживает.