Гроза над Миром - Венедикт Ли

 И я увидел легкую фигурку в солнечно-желтом платье. Ригли была хороша до невозможности, так что, глядя на нее, хотелось заплакать от радости, что тебе выпало встретить такую девочку. И вдруг от внезапного жуткого подозрения у меня аж заплелись ноги, и Хозяйке пришлось поддержать меня своей твердой рукой.

 – Нат, по-твоему, она будет так же храбра?

 Я встал столбом посреди скользящих в танце пар, Хозяйка тоже и мы уставились друг на друга. Остальные делали вид, что не замечают живописной скульптурной группы: «Хозяйка Острова и Хозяин Тира обсуждают важные государственные вопросы». Затем Хозяйка прильнула ко мне.

 – Я пошутила.

 9. ВИОЛЬСКИЙ ВОДОПАД

 Ригли оторвалась от своего очередного кавалера и прошлась, кружась волчком, отчего платье на ее тоненькой фигурке встало желтым колоколом. Затормозилась она, схватившись за меня.

 – Хватит сачковать, давай со мной! – они с Хозяйкой обменялись понимающими взглядами.

 Ригли легко двигалась в танце, успевая улыбаться мне, глазеть по сторонам и говорить безумолку:

 – А почему ты не сказал ей, чтобы пригласила меня пораньше. А то я такое пропустила!

 Бесполезно было вразумлять ее, учить сочувствию к чужой беде. Не стал я и делиться с ней своими опасениями, что острый язычок Ригли вкупе с ее близостью к Хозяйке легко может довести до беды. У той ведь своеобразное чувство юмора.

 – Я не знал. И никто не думал, что у Хозяйки такая долгая память. «Кроме самой Тонки. Как жила она девять лет под дамокловым мечом? Как не сломалась? Почему не бежала, куда глаза глядят, а рискнула жизнью ради призрачной мечты? «Наследница Ваги…» И почему Хозяйка не довершила дело – ведь ей ни к чему даже такие опереточные, нелепые соперницы вроде Тонки».

 – Она умерла? – Ригли тоже думала о Тонке.

 – Я поцелую тебя, чтобы ты замолчала.

 Она подпрыгнула в движении и повисла на мне, подогнув ноги, пока я целовал ее под аплодисменты зала. Всеобщий первый шок сменялся атмосферой слегка истерического веселья, она сближала нас, независимо от чинов и званий. Я отпустил Ригли и она ловко «приземлилась» на стул рядом с госпожой В.М., задумчиво взиравшей на торжество, подперев кулаком подбородок.

 – А почему вы не танцуете? – требовательно осведомилась у нее Ригли и, подумав, представилась: – Я – Реджина…

 – Можешь звать меня Урсулой. Это имя ничем не хуже любого другого, тем более носила я его порядочно лет. А не танцую, потому, как не умею. Но люблю смотреть на танцы. Тебе нравиться здесь?

 – Очень!

 – Не обижают?

 – Что вы! Она добрая.

 – Прекрасно, – и, адресуясь ко мне, – Тойво тоже умел ладить с детьми.

 – Не понял?

 – Его называли «Великим чистильщиком». Она чем-то походит на него. Глядите.

 Хозяйка снова стояла у своего королевского сиденья, опять-таки дискутируя с Арни, потом повернулась к залу, приняв вид гордый и строгий.

 – Хана веселью, – прокомментировала В.М., и ее грубый выговор не вязался с утонченным обликом Великого Магистра.

 – Мы только начали… – забунтовала Ригли.

 – Она всегда закругляет действо до того, как оно перерастает в оргию. Дисциплинку блюдет. Внешне. Надо соответствовать образу.

 – Вы сильно не любите ее? Так исходите желчью… – я был пьян достаточно, чтобы стать откровенным.

 – Смотрю непредвзято, только и всего. Ограниченная, несмотря на весь свой ум, пижонка, себялюбка. Мы должны ее беречь.

 Я удивился:

 – Последнее с первым у вас не вяжется.

 В.М. вздохнула.

 – Чего не понять? Снова карточный домик власти выстроен под одного человека. А ей хоть бы хны: «После меня хоть потоп…» – Тойво тоже так считал. Не станет ее – и мы все провалимся в тартарары.

 – Но остаются эльберо. Опираясь на них, новый правитель…

 – Неужто? Костяк эльберо до сих пор составляют элитные отряды Тойво Тона, те, что избегли в свое время Тирской мясорубки. И они повинуются только ему.

 Голова моя шла кругом не только от выпитого.

 – Окститесь! Тойво мертв.

 – Это мы с вами так думаем. А многие видят его в ней.

 В.М. встала и мы вслед за нею. К этому времени все взоры обратились к Хозяйке, а она подняла руку в заключительном приветственном жесте.

 – И все-е-о?.. – протянула Ригли.

 – Наверно, нас сейчас заставят спеть что-то верноподданническое… – предположил я. – Так я слов не знаю.

 – Не волнуйтесь. Их никто не знает. Сейчас пойдет фонограмма.

 И грянула мелодия, и завел свою песню хор. Я старался не поддаваться общему настрою. Шевеля губами в такт музыке, спросил:

 – Что за умник написал гимн в ритме вальса? Под него танцевать можно – смех!

 – Я, – ответила В.М. – Чтоб мелодия запоминалась. Заткнитесь.

 Настанет этот день, знаем мы: он придет,

 Когда проснется Мир, и Она нас ведет –

 Надежда наша добрая, Мир ее ждал,

 Так славьте люди, славьте Наоми Вартан!

 Страдала, ради нас не жалела себя

 И в самый тяжкий час, свою душу крепя,

 Решилась людям в жертву себя принести,

 Когда не знали мы, как беду отвести.

 – Да здравствует Хозяйка, – зычно рявкнул Дерек и мы все, разогретые вином, танцами, атмосферой странного праздника (с показательной, так и незавершенной казнью…) дружно заорали:

 – Да здравствует!.. Слава Хозяйке! Ур-р-а-а!

 У мужиков были красные от возбуждения лица, женщины плакали в экстазе, возводили очи горе и воздевали руки к окрашенному в лазоревый цвет потолку, аки к небесам. Даже я радостно кричал что-то восторженное, и мне было хорошо, пока Хозяйка слала нам свое божественное благословение – уменья красиво позировать, ей не занимать. А потом она быстро сошла со своего пьедестала и скрылась в узкой двери в стене позади трона.

 И эта стена, сложенная из тысяч плиток матового стекла, вдруг осветилась, но каждый ее квадратный кусочек имел свою яркость. И мы увидели гигантскую карту нашего края Мира. Остров и союзные территории: Магистрат, Мета, Протекторат Ганы... И, особо очерченный, новый протекторат Тир, где даже территории Народа Гор показаны, как присоединенные к нему. Какой огромный союз! Потрясающее впечатление.

 Полупрозрачный знак солнца перечеркнул карту, она отодвинулась вглубь, уменьшившись в размере, и стало ясно, что она нарисована на стене какого-то другого помещения, которое мы видели благодаря чудесному оптическому ухищрению. И в эту таинственную комнату вошла Хозяйка, обернулась к нам, повторила, как совсем недавно, знакомое приветствие – живое, подвижное, подлинное изображение! Ее усиленный динамиками мягкий грудной голос разнесся по залу: