Бунт Хаус - Калли Харт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему никто другой на это не реагирует? Как они могут не чувствовать электричества в воздухе? Почему все остальные так слепы, глухи и немы к давлению, которое нарастает вокруг них, пока мы с Рэном Джейкоби разделяем этот мучительный сюрреалистический момент?
— Забыла дорогу?
Я поднимаю глаза и вижу там Карину, прижимающую к груди свою школьную сумку, одетую в безупречно белую футболку и клетчатую юбку такую короткую, что она должна быть запрещена законом.
— Что, прости?
— Ты чего застыла? У тебя такой вид, будто ты увидела привидение, — смеется она.
— О. Ничего. Прости.
— Я думала, ты собираешься пойти и занять нам место. Пошли. Если мы не поторопимся, кто-нибудь другой захватит наш диван.
Я поднимаю взгляд — Рэн исчез.
Когда мы с Кариной входим, доктор Фитцпатрик уже стоит у входа в свою комнату.
— Ну же, девочки. Вы же знаете наказание за опоздание, — говорит он, ухмыляясь.
— И какое наказание? — шепчу я.
Карина хватает меня за руку и тянет к дивану.
— Тебе лучше этого не знать.
Как только мы садимся, я достаю из сумки блокнот и нервно верчу ручку в пальцах, оглядывая комнату. Я смотрю на каждого ученика в классе, прежде чем сдаюсь и позволяю своему взгляду скользнуть (так небрежно, как только могу) к потрепанному кожаному дивану на противоположной стороне комнаты.
Рэн там, где ему и положено быть... но сегодня он не развалился на спине, сердито уставившись в потолок. Он сидит прямо, как обычный человек, глаза прикованы к рукам, волосы падают ему на лицо, а темные брови слегка нахмурены. Дэшил и Пакс сидят на полу под окном, но сегодня они не подкалывают друг друга. Похоже, они оба исподтишка наблюдают за Рэном, что-то бормоча себе под нос. Дэш, должно быть, почувствовал, что я смотрю на него. Он резко вскидывает голову и смотрит прямо на меня.
Подождите. Нет. Не на меня. На Карину.
— Придурок, — ворчит она. — Каким же надо быть больным ублюдком, чтобы ухаживать за кем-то, лишить его гребаной девственности, унизить самым ужасным способом, какой только можно себе представить, а потом пялиться на него при каждом удобном случае? Чего он пытается добиться, глядя на меня вот так?
Он ничего не пытается добиться. Он проживает все заново. Прокручивает все это в своей голове, наслаждаясь каждой секундой, когда вспоминает, как раздевал Карину и трахал ее до бесчувствия. Я знаю, потому что узнаю этот взгляд. То же самое ошеломленное, отстраненное выражение появлялось на моем лице по меньшей мере десять раз с субботнего вечера.
Я ему не писала.
Он мне не писал.
Что это значит? Неужели мы оба ждали, что другой протянет руку первым? Неужели мы оба были так упрямы и глупы, слишком поглощены собственной гордыней, чтобы даже общаться друг с другом? Или я все неправильно поняла? Или он просто доволен тем, что заполучил меня? Может я дала ему то, что он хотел, и теперь могу рассчитывать, что никогда больше не заговорю с ним?
— Я бы с удовольствием подошла прямо туда и шлепнула этого злобного придурка. Он, наверное, не думает, что я это сделаю. Хотя раньше я занималась кикбоксингом. Я могла бы ударить его достаточно сильно, чтобы оставить синяк. — Карина не замечает моей нарастающей паники.
Я не хочу быть той девушкой — девушкой, которая бесится из-за парня, подвергая сомнению каждое свое движение и переоценивая все до безумия. Я принимаю решение прямо здесь и сейчас: я не буду этой девушкой.
— Он, наверное, жалеет о том дне, когда испортил все с тобой, Карина. Не переживай. Он отвернулся.
— Класс. Мне очень не хочется делать это с вами. Я уверен, что вы все боялись этого момента весь семестр, но это снова то самое время...— Доктор Фитцпатрик смеется, и по комнате разносится хор стонов.
Я наклоняюсь вперед, щурясь на красивого учителя, пытаясь получше его рассмотреть. Что-то не так. Что-то…
— Карина?
— Ммм?
— У доктора Фитцпатрика разбита губа? Черт, похоже, у него на лице косметика.
Моя подруга тоже наклоняется и щурится, тихонько посмеиваясь.
— Вау. Ага. У него на подбородке синяк. Кто бы мог подумать? Я бы никогда не подумала, что Фитц — драчун.
А я почему-то не удивлена. Я почему-то вижу это в нем. Скрытое, тайное насилие, которое любит время от времени выплескиваться наружу. Я понимаю, что пропустила его объявление, пока говорила, и теперь не понимаю, почему весь класс очень громко ворчит, швыряя в доктора скомканные бумажки. Он поднимает руки, защищаясь от безобидных снарядов, и смеется, когда большинство других учителей бы теряли голову.
— Ладно, ладно. Ну, хватит, спасибо. Это не от меня зависит. Учебная программа предписывает такие вещи. Вы должны выполнить командные проекты, чтобы научиться работать вместе. А как еще вы будете знать, что делать, когда покинете это прекрасное заведение и начнете свою знаменитую карьеру в качестве поваров в ресторанах быстрого питания, а?
При этих словах раздается шумная насмешка. Очевидно, отсутствие веры в нас у доктора Фитцпатрика скорее забавляет, чем беспокоит.
— Вы знаете правила, — говорит он. — Ну что, вы будете разбиваться на пары, как взрослые, спокойно и разумно, или мне снова придется вытягивать имена из шляпы?
Разражается хаос, тела летают по комнате, друзья ищут друзей, люди ссорятся из-за того, кто с кем будет. Я не двигаюсь с места. Очевидно, что мы с Кариной будем партнерами в любом ужасном проекте, который нам
