Конец игры - Андрей Раевский

Анмисту не случилось пройти во дворец как почётному гостю и увидеть все его чудеса в продуманном порядке. Миновав цепь дворцовой охраны, процессия разделилась, и вместе с другими слугами Анмист попал во дворец через один из многочисленных и неприметных входов.

Кухня занимала один из сегментов второго этажа цитадели — центральной части дворца рядом с пиршественным залом. Все службы чётко отделялись от парадных залов и покоев, поэтому многие повара, трудясь по соседству с пиршественным залом, так ни разу в жизни его и не видели. Зато из кухни через третью малую галерею первого этажа можно было попасть в один из главных внутренних парков цитадели. Назывался он "Парком тысячи фонтанов". Здесь в часы досуга, среди сплетённых в немыслимых узорах искрящихся струй, под крики надменных павлинов любили прогуливаться и беседовать придворные. А сама лестница этой самой третьей галереи первого этажа тоже была своего рода достопримечательностью. Однажды маленький император ухитрившись сбежать от своей свиты, спрятался в тёмном углу именно под этой лестницей и просидел там чуть ли не полдня. Что тогда было во дворце! Мало кто вспоминал эту историю без содрогания. Зато один из младших поваров, случайно обнаруживший императора под лестницей, получил в награду столько денег, что чуть не умер от счастья.

Оказавшись в первый же день своего пребывания во дворце в парке фонтанов, Анмист сразу же узнал много интересного. Разговорившись со слугами, доставляющими к водоёмам буханки хлеба для прокорма рыб, он узнал не только то, что таких буханок в день требуется ровно три тысячи и что в саду можно иногда увидеть гуляющим самого юного императора. Говорили, что пророк света Фервурд появится в Каноре со дня на день. Одни связывали его появление с чудесными исцелениями, другие боялись беспорядков, третьи говорили о неминуемом торжестве новой веры. Пророку приписывали самые фантастические высказывания и намерения от ритуального самоубийства в центральном храме до свержения существующей власти. Из всего вороха вздорных слухов Анмист извлёк следующее: пророк вот-вот появится в Каноре, где у него имеется немало сторонников. Отношение к нему остальных жителей столицы, при всём интересе, ещё было неясным. То же касалось и власти, хотя её планы были мало известны дворцовой челяди. Впрочем, все сходились на том, что партия Бринслорфа явно враждебна новому пророку, а партия регента проявляла не то чтобы благосклонность, но, по крайней мере, сдержанность, то есть выжидала. Эти скупые сведения дали, однако, Анмисту достаточную пищу для размышления. Теперь, не забывая о задаче сближения с теми, кто знает и решает, можно было заняться и поварским делом, в котором Анмист и вправду знал толк.

Глава 31

Стоял уже ясный осенний полдень, когда Гембре дали знак выйти из тёмной наглухо закрытой повозки. Щурясь от яркого света, она огляделась. Повозка, в которой её привезли сюда ещё ранним утром, стояла на одной из неприметных улочек у въезда на Малую Базарную площадь. Оправив свободное платье из простого грубого полотна, которое её выдали накануне, Гембра нечаянно стукнула себя по ноге камнем, который был спрятан в специально пришитом кармане внутри широкого рукава. Не успела она сквозь зубы выругаться, как рядом послышался голос Фронгарта.

— Всё запомнила?

— Всё…

— Ну, смотри… В толпе много наших людей, так что не вздумай дурить.

Фронгарт натужно улыбался, но весь его вид выдавал сильнейшее волнение. На нём был купеческий наряд, в котором Гембра увидела его в тот злополучный день. Рядом стояли четверо его людей, переодетые простыми горожанами.

— Вон, видишь?… Народ уже потянулся. Подойди шага на три, чтоб наверняка… Дальше ты помнишь.

Ничего не ответив, Гембра направилась к быстро сгущавшейся толпе в дальнем конце площади. Даже когда люди Бринслорфа растворились в людском потоке, она продолжала чувствовать на себе их неотрывные взгляды.

Гембра почти точно знала, кого ей предназначено было убить. Оставалось только убедиться. И на этот случай у неё был свой план. Сжимая камень в рукаве, она с трудом протискивалась сквозь плотную людскую массу. Настроение толпы при всём бурном возбуждении было неопределённым. Даже противоречивым. Реплики сторонников и противников пророка сливались в сплошном нарастающем гуле. Что возьмёт верх — восторг или ненависть, не было ясно никому, и оттого в толпе угрожающе росло неподотчётное напряжение. Гембра чувствовала это напряжение всем своим существом, как и чувствовала она то, что ей с минуты на минуту предстоит оказаться в самом центре этого водоворота страстей.

Пробиться к центру оказалось нелегко. Со всех сторон вклинивались новые людские потоки. Один из них подхватил Гембру и оттеснил куда-то в сторону. Пришлось начать пробираться заново. А толпа тем временем уже выплеснулась на одну из широких улиц, примыкающих к площади. Где-то в середине улицы Гембре наконец удалось приблизиться к своей цели. Тот, кого ей предназначалось убить, был скрыт кольцом ближайших сподвижников. А другое кольцо из сподвижников и почитателей старалось удержать дистанцию вокруг первого кольца. Здесь, вплотную к этому внешнему кольцу, уже мелькали знакомые лица переодетых людей Бринслорфа. Разглядела Гембра и купеческую шапочку Фронгарта. Тот едва заметно кивнул ей.

— Жители Канора! Разве вы не видите, что это не истинный пророк, а просто шарлатан, явившийся поносить наших богов! — раздался крик, несомненно, принадлежащий одному из подсадных.

— И опустошать кошельки легковерных! — тут же подхватил другой голос.

— Кто-то из толпы стал бурно возражать, и гневные реплики посыпались как горох со всех сторон.

Фронгарт, с трудом поймав взгляд Гембры, кивнул ещё раз. Закусив губу, та рванулась вперёд. Легко преодолев внешнее кольцо, она в два прыжка оказалась возле второго. Человек в длинной холщовой одежде, пытавшийся было преградить ей путь, отлетел в сторону. Рука Гембры с занесённым для броска камнем взмыла вверх. Пожилой человек, медленно ковылявший в центре кольца, быстро обернулся. Сомнений быть не могло, это был он! В этот краткий миг перед лицом застывшей толпы Гембра не просто увидела, а как бы заново пережила всё, что случилось тогда на рынке рабов в Гуссалиме. Могла ли она забыть эти печальные глаза, эту скорбную складку на лбу? Теперь, как и тогда, эти глаза смотрели на неё с жалостью и сочувствием. Резко развернувшись, Гембра натренированной рукой метнула камень в толпу. Стоящий в третьем от внешнего кольца ряду Фронгарт нелепо вскинул руки к голове, открыв рот, беззвучно глотнул воздух и, сдавленно выдохнув, обмяк и стал оседать к земле. Но упасть было некуда, и его бесчувственное и уже безжизненное тело с бледнеющим на глазах лицом было подхвачено стоящими рядом. Какая-то женщина в толпе истошно закричала.