Идеaльный мир - Дим Край

Однако мне почудилось, что я слышу чей-то голос. Я осторожно осмотрелся. Как бы меня тут не словили, приняв за мародёра. А с мародерами здесь поступают круто — это я знал. Но никого возле себя, за собой и где-либо рядом не увидел… Однако через секунду опять услышал чей-то голос. Это не шум в ушах и не звуковые галлюцинации. Да и камтик это подтверждал, уж как не ему лучше слышать… Я не поверил своим ушам — звук доносился из-под груды кирпича, на которой я стоял. Такой поворот событий меня взбудоражил и прогнал дрожь по всему телу несколько раз.

— Человек здесь! — выкрикнул я. — Эй! На помощь!.. Здесь человек!!

Но никто не отозвался и не торопился на помощь.

— Ну, хоть кто-нибудь! Вызовете спасателей! Мать вашу!.. — громче прокричал я. Я видел людей, которые подходили к месту падения самолёта. Однако никто из них не двигался в мою сторону.

'Вот уроды и трусы…' — выругался я.

Я начал разгребать груду кирпича, какого-то барахла, стараясь точнее определить, откуда доносится человеческий голос. Через пару минут усердных движений я очистил небольшую тёмную ямку между железобетонной плитой и остатками стены. Из неё просунулась человеческая рука. Нащупала мои пальцы, схватила меня крепко за запястье, что я аж чуть было в штаны не наложил, но потом она быстро меня отпустила и пронёсся тревожный крик из тёмной щели:

— Эй! Друг!.. Помоги мне! Помоги, прошу тебя. Тут дым… Скорей! Скорей!! Меня тут придавило чем-то…

И ещё какое-то бормотание, мычание, надрывное сопение, которое я не разобрал. Я начал усердно разгребать кирпичи. Поддавались они туго, нехотя, с каким-то твёрдым намерением стоять прочно на месте. Под ногти забилась кирпичная крошка, пальцы царапались об острые края керамики. Вскоре я догадался из мусора вытащить железный толстый прут и начал с силой, с невероятным остервенением, крошить кирпичную кладку и железобетонную плиту. Первая поддавалась теперь легко и непринуждённо, а вторая крошилась лениво или вовсе отказывалась крошиться.

Сверху с шумом сыпались опилки, клочья штукатурки и керамики, листки бумаги, падали как подбитые белые голуби книги, шелестя страницами в падении. Осыпался кирпич. И очень рядом — опасно рядом со мной — всё это падало в одну кучу. На голову мне упал небольшой осколок камня. Я отшатнулся, взглянул наверх. Ужаснулся. С какого хрена, подумал я, тут рискую жизнь? Заняться мне что ли нечем?.. Наклонённая, большая, многотонная, страшно искорёженная плита своей оголённой железной арматурой грозно смотрела сверху. Оставить человека в беде я тоже не мог. Если эта плита рухнет — а она не может не рухнуть — ему не выжить.

Я смог разглядеть в щели лицо перепачканное пылью, грязью, кровью и наполненную неописуемым ужасом. Этот человек сначала мне показался стариком. Но разглядев более пристально, я понял, что ошибся. Это был вовсе не старик, а молодой парень, возможно даже моего возраста… Он лежал в пустоте, которая образовалась при обрушении плиты. Кирпичная стена чудом сдержала напор тонны падающего железобетона и тем самым сохранила ему жизнь. Много ли там пустоты и не передавлены ли у парня ноги, я не знал. Медлить нельзя. Размахивая прутом, я ему крикнул — 'закрой руками лицо!' Он успел закрыть, когда я нанёс, как мне показалось, неимоверной силы удар. Кирпич поддался, с гулом провалился внутрь и образовалась дыра, достаточная чтобы человек мог вылезти.

— Давай руку! Обе руки! — приказал я и схватил за запястья — с силой вытащил его наружу.

Ничем придавлен он не был. Именно это ему спасло жизнь. Корчась от боли, он свалился на груду кирпича и начал жалобно стонать. Я взял его за живот и потащил прочь от опасного участка.

— Что у тебя? — спросил я, осматривая пострадавшего. — Чего болит?

— А-а… Нога-а… — простонал он, держа руками ногу.

— Чего нога?.. Цела у тебя нога!..

— Похоже растянуло… Может перелом какой-нибудь… — пожаловался он.

— Какая нога? Какой перелом?!.. — возмутился я. — Жив остался! Бога благодари, что жив остался. Плитой бы придавило — мало бы не показалось…

Я услышал приближающиеся гудки пожарных машин. Вскоре источники шума шустро вынырнули из-за угла и подкатили к разрушенному зданию, разгоняя толпу… Возле дома уже столпились зеваки. Десятками стояли, не осмеливаясь подойти, удивительно чётко выдерживая дистанцию от эпицентра трагедии. Пожарные в яркой серо-жёлтой робе начали разворачивать рукава, подсоединять к гидрантам, и через мгновение уже приготовились тушить пожар, который особо и не намеревался разгораться, а, скорее, напротив, спокойно угасал, не находя себе источников питания.

Взяв пакет и сумку в одну руку, я приподнял пострадавшего другой рукой и повёл его на улицу. Пожарные, засранцы, успели окатить нас водой, пока мы пробирались к выходу. Мы одновременно проматерились… Затем двое спасателей подхватили нас и повели к врачам, которые тоже успели подъехать и расположились прямо на улице.

— Я не пострадал! — доказывал я врачу. — Нечего меня осматривать! Осмотрите вот этого, пострадавшего. Его там плитой придавило… как-никак…

Я стряхивал с волос налипшую крошку. Выжимал рубашку, пропитанную пылью, грязью и огнетушащей жидкостью. Смотрел на парня. И не верил тому, что сейчас произошло. Точнее, я не мог представить себе, что я, Алексей Губанов, когда-нибудь кого-нибудь буду спасать… 'Да, конечно, в Павловске я бегал, суетился, пытался чем-то помочь, что оказалось напрасно, спасти того парнишку — это другое. Здесь я из-под завала, рискуя собственной жизнью, вытащил, можно сказать, мужика. И при этом ни одни мускул не дрогнул… Ну, или почти не дрогнул, — думал я и восхищался своей непоколебимостью, о которой даже не подозревал всё это время, всю свою сознательную жизнь. — Надо же… Ведь могу, могу быть героем, мать вашу! И уговаривать меня не надо… Нет же, нашёл в себе силы и ринулся на помощь. Не то что, эти тупые зеваки, зачем-то припёрлись сюда. Зачем припёрлись, спрашивается? Посмотреть на шоу, на представление? Вот, уважаемая публика, сейчас с третьего этажа сорвётся плита и придавит внизу кого-нибудь нахер. Смотрите! Любуйтесь! Вот вам зрелище!'

Но плита так и не упала. Это меня даже страшно разочаровало. Мы вдвоём несколько минут смотрели на осыпающийся торец дома и на сильно накренённую плиту. Она, зараза, не упала-таки!

Мой спасённый молодел прямо у меня на глазах. Сначала мне казалось, что он старше меня на пару лет. Затем он вдруг стал моим ровесником. А спустя ещё немного я начал подозревать, что он моложе меня минимум на пять лет.

Врач наложил на рану шину, где-то чего-то перебинтовал, потом махнул рукой, типа, порядок, теперь заживёт. Выписал путёвку в больницу, на обследование. Подошли пожарные и начали протоколировать, опрашивая попутно свидетелей, чего тут было, что упало, что взорвалось и откуда взялись эти два молодых человека и кто мог ещё там остаться. Кто-то кратко, кто-то эмоционально размахивая руками, как бы показывая большой взрыв, описывали случившееся. Парень с перевязанной ногой, которого я вытащил, сказал, что в доме никого больше не оставалось, по крайне мере на первом этаже, где его и придавило плитой… Добрались до меня. Я кратно изложил, что здесь произошло и мысленно молил Бога, чтобы не стребовали с меня каких-либо документов или не начали устанавливать мою личностью. К моему счастью, нечего такого не понадобилось. Они лишь записали имя и фамилию пострадавшего — его, оказывается, зовут Александр Кузнецов. А обо мне ничего не расспрашивали. Даже обидно…