Анархист - Сергей Юрьевич Ежов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Двигаться вперёд, в Европу, пока решили не торопиться: уж очень сильно еврофашисты промыли мозги европейцам. Коммунистические ячейки практически во всех странах были разгромлены, лидеры рабочего движения брошены в тюрьмы и концлагеря, всякое инакомыслие преследовалось со звериной жестокостью.
Наше командование пришло к мысли, что наступление следует вести, нанося удары на всю глубину вражеской территории. Разумеется, удары по самым отдалённым областям Еврорейха не могут быть столь же мощными, что и на фронте, зато можно бить по важнейшим целям: центрам принятия решений, особенно в моменты сбора на совещания высшего генералитета и руководства стран. Важнейшие заводы по производству вооружений и боеприпасов, крупнейшие арсеналы, склады, редакции самых одиозных СМИ, типографии и радиостанции. В сущности, бомба в пятьдесят-сто килограммов невелик груз, но влетевшая с заоблачных высот в редакцию, может утилизировать всех там присутствующих. Бывали случаи, когда газеты и радиостанции лишались всего творческого и технического состава — поголовно. Пока такие фокусы сотворили в Чехии и Словакии, Венгрии, Польше и Болгарии.
Секрет такой точности был чрезвычайно прост: специально подготовленные специалисты из ведомства Павла Судоплатова размещали на крыше здания радиомаяк, подающий сигнал вверх, и пролетающий бомбардировщик ронял самонаводящуюся на источник радиосигнала бомбу.
Конструкторское бюро в Ленинграде разработала боевой комплект из радиомаяка, бомбы и аппаратуры управления, и теперь штамповало их сотнями и тысячами — следовало поспеть к моменту разворачивания серийного производства тяжёлых дальних бомбардировщиков, которые пообещал сконструировать Роберт Людвигович Бартини.
А пока спецгруппы размещали радиомаяки по крышам всех выявленных мозговых центров — по всей Европе. Когда придёт время, по условному сигналу радиомаяки будут активированы, и волна бомбардировщиков начнёт разгружаться на отмеченные цели в конкретном городе. Одним ударом будут выбиты все или почти все вредные люди, сеющие ненависть или планирующие убийства. Ещё налёт — и ещё город, очищенный от гнили.
— Впечатляющие планы. — согласился Антон — Какую же задачу вы поставите мне?
— У нас появились сведения, что в Европе начались работы по производству продуктов питания методами биотехнологии. Мы точно знаем: по нашим технологиям, вернее, украденным у нас. Пока работы начались в Баварии и Вюртемберге, но есть опасность, что заводы начнут строить повсеместно. Вам придётся опять поработать наводчиком. Не откажете?
— Дело нужное. Если позволите, я слетаю на разведку, надеюсь, самолёт мне выделят?
— Без сомнений, Антон Петрович. Вас устроит Ер-2, однотипный с тем, что довёз вас в Москву?
— Устроит.
Снова аэродром, переодевание в лётный комбинезон, только не в меховой, а лёгкий: на самолёте, при замене двигателей, сразу провели отопление обитаемых кабин, заодно отпала необходимость в кислородных масках: подавая воздух из первого контура, одновременно повышается давление в кабине.
Самолёт покрашен чёрной краской: он предназначен для ночных полётов, на большой высоте, там, где небо чёрное, и на его фоне легче затеряться даже днём.
Командир экипажа стоит и курит у стойки шасси, от нечего делать попинывая дутик. Увидев Антона, вылезающего из Эмки, он бросил окурок и гаркнул в открытый люк:
— Экипажу строиться у самолёта!
Летуны построились с потрясающей сноровкой: не успел Антон пройти двадцать шагов до самолёта, как экипаж высыпался и построился довольно ровно, хотя и не по росту — должно быть по званию и обязанностям. Командир шагнул навстречу:
— Здравия желаем, товарищ Дикобразов!
Руку к голове он не прикладывал, поскольку был без головного убора.
— Здравствуйте товарищи! — приветствовал их Антон.
Ответное приветствие было вполне достойно небольшого парада: громкое, чёткое, дружное.
— Узнали, как меня зовут? — проявил любопытство Антон
— Слухи циркулируют. — усмехнулся пилот — Нам многие завидуют: с самим Дикобразовым в бою побывали. Теперь у нас результаты выше всех в АДД[30]! Да вы гляньте на борт!
На борту в носовой части были нанесены двадцать шесть красных звёзд, двенадцать белых и восемь жёлтых.
— И что означают звёзды?
— Означают сбитые самолёты. — охотно пояснил пилот — Красные звёзды означают обычных истребителей, белые у нас транспортники, а жёлтыми отмечаем высотные истребители: самые неудобные и опасные для нас враги.
— Да уж, настреляли будь здоров. — уважительно покачал головой Антон — Говорите, лучшие в АДД?
— А то! — лучится улыбкой пилот, экипаж тоже цветёт — Мы же после того перелёта из Москвы в Ленинград, совсем по-другому стали стрелять, как будто Вы поделились своим умением.
— А, это объяснимо: когда я давал целеуказания, мозг ваших стрелков отмечал правильное положение для начала стрельбы и научился действовать самостоятельно.
— Мы так и подумали, и даже подавали рапорт по команде, дескать, пригласите товарища пассажира, мы тогда фамилии не знали, чтобы он обучил стрельбе экипажи АДД.
— И что вам ответили?
— Понятно, что ответили: что у вас и без того дел выше крыши.
— По большому счёту так оно и есть. — согласился Антон — А тот полёт я крепко запомнил. Уж не знаю, как мы тогда вывернулись. Ещё раз хочу вас поблагодарить, товарищи за мужество и высокое мастерство. И кинжал я храню.
Антон расстегнул боковой клапан комбинезона и достал кинжал. Он действительно носил его всегда, только не на виду, а под полой одежды: гимнастёрки или пиджака.
Короткий взлёт, и машина легко ушла в заоблачные выси, туда, где живут самолёты, куда стремятся души всех лётчиков.
Моторы работали в экономическом режиме, потому и винты гудели умеренно громко, хотя и намного тише обычных винтов.
— Нас с земли не услышат? — спросил Антон у штурмана. Место ему оборудовали рядом со штурманом: отсюда самый лучший обзор вниз.
— Нет, ни в коем случае! Нас не слышно уже с двух километров, а мы идём на семи! — авторитетно отвечает штурман — Разве что на радаре нас отметят, это да. Но пока передадут истребителям, пока их поднимут да пока наведут... Мы же не будем их любезно ожидать?
Внизу, на поверхности планеты, сошлись в смертельном противостоянии величайшие в истории армии, целые народы вдруг воспылали ненавистью к таким же людям, живущим на восток от положительной изотермы января.
Вспышки ненависти можно гасить одним единственным способом: жестоким подавлением. Только получив жестокий отпор и потеряв целые поколения мужчин,
