Исчезнувшая - Гиллиан Флинн

«Мелкая… мелкая… мелкая… сука… сука… сука…»

Больше всего я ненавидел отца за то, что он заставил меня полюбить эти слова.

«Мерзкая сука, гребаная сука…»

Я крепко взял его за руку, затолкал в автомобиль и захлопнул дверцу. Всю дорогу до «Комфорт-Хилла» он непрерывно повторял свое заклинание. Припарковавшись на стоянке для санитарных машин, я подвел его ко входу и втолкнул в дверной проем.

Потом повернулся и отправился домой.

«Мерзкая сука, гребаная сука…»

Я ничего не мог поделать. Моя сука-жена не оставила мне иного выхода, кроме как униженно молить ее о возвращении домой.

Пресса, Интернет, телевидение… Надежда оставалась только на них. Если Эми увидела меня в роли мужа-паиньки, который говорит то, что ей хочется услышать: «Я сдаюсь, капитулирую. Вернись, пожалуйста, я был не прав. Вернись домой».

Ты, траханая дырка! Вернись домой, чтобы я смог убить тебя собственными руками!

Эми Эллиот-Данн

Спустя двадцать шесть дней.

Дези опять здесь. Он приезжает едва ли не каждый день, натянуто улыбается, слоняется вокруг дома, стоит на кухне, где солнце освещает его профиль таким образом, чтобы я могла восхититься в полной мере, тащит меня за рукав в оранжерею с тюльпанами, ожидая очередной порции похвалы, напоминает, что я теперь окружена заботой и любовью.

По заверениям Дези, я в полной безопасности, но он не позволяет мне уйти, поэтому безопасности я не ощущаю. Ключей от машины у меня нет, так же как и ключей от дома. Я не знаю кода, открывающего ворота. Я в полном смысле слова узница. Особняк окружен забором высотой пятнадцать футов, и я не видела ни одной лестницы, хотя искала. Наверное, я смогла бы подтащить к ограде кое-что из мебели и перебраться на ту сторону, а спрыгнув, отползти или проковылять на сломанной ноге куда-нибудь подальше. Но это не выход. Если я дорогой гость, как утверждает Дези, то я должна располагать свободой перемещения. Несколько дней назад я попыталась это обсудить.

— А что, если мне нужно будет уехать? Срочно.

— Может, мне стоит перебраться сюда насовсем… — рассуждает он. — Тогда я мог бы охранять тебя все время, а если бы что-то случилось, мы поехали бы вместе.

— А если твоя мама заподозрит что-то, приедет и увидит, что ты меня прячешь? Страшно подумать…

Его мама. Да я умру, если его мать узнает правду, поскольку она немедленно заявит в полицию. Эта женщина презирает меня, а все из-за того случая в школе — несмотря на давность лет, она все еще держит зло. Тогда я расцарапала себе лицо и сказала Дези, что его мать набросилась на меня (она говорила со мной так высокомерно, так холодно, что вполне могла и ударить). Они не разговаривали почти месяц. Потом, конечно, помирились.

— Жаклин не знает код, — отвечает он. — Это мой дом. — Дези выдерживает паузу, притворяясь, будто размышляет. — Нет, в самом деле мне нужно жить здесь. Ты не должна столько времени проводить в одиночестве — вредно для здоровья.

Но я не считаю, что нахожусь в одиночестве. За минувшие две недели у нас возникло нечто вроде распорядка дня. Распорядка, установленного Дези, моим шикарным тюремщиком, моим извращенным придворным. Обычно он является после полудня, неся шлейф ароматов из дорогого ресторана, где они обедают с Жаклин. В такой же ресторан он мог бы водить и меня, если бы мы переехали в Грецию. Это еще одно предложение, которое приходится регулярно выслушивать, — хорошо бы нам переехать в Грецию. Почему-то он решил, что меня никто не опознает в крошечном рыбачьем поселке на берегу Средиземного моря. Он воображает, как мы потягиваем вино, лениво занимаемся любовью на закате дня, а на веранде копошатся осьминоги.

Он пахнет легкими закусками. Как будто слегка помазал гусиным паштетом за ушами. Мать Дези всегда пахла сексом. Еда и страсть — вот ароматы семейки Коллингс.

Он входит, и у меня сразу текут слюнки. Ах, эти запахи! Он принес мне что-то вкусное, но не настолько изысканное, как ел сам. Дези хочет, чтобы я худела, — он всегда предпочитал тощеньких. Итак, передо мной отличная зеленая карабмола, колючие артишоки и шипастые крабы, — похоже, что диета детально продумана именно для меня. Я практически вернула свой обычный вес, волосы отросли. Я покрасила их в привычный, светлый тон (принесенной Дези краской), зачесываю назад, удерживая обручем (опять же от Дези).

— Думаю, ты будешь лучше чувствовать себя, если вернешь прежний облик, дорогая, — говорит он.

Налицо забота о моем благополучии, но, скорее всего, он хочет видеть перед собой Эми образца 1987 года.

Я ужинаю, а Дези крутится поблизости, дожидаясь похвалы. И приходится то и дело повторять: «Спасибо!» Не помню, чтобы Ник когда-либо замолкал, дожидаясь от меня благодарности. После еды Дези прибирает со стола как умеет. Мы оба лентяи, не привыкшие ухаживать за собой. Поэтому вскоре дом приобретает вид слегка запущенного: подозрительные пятна на столах, пыль на подоконниках…

После обеда Дези какое-то время посвящает мне — моей прическе, моему лицу, моей одежде, моим мыслям.

— Взгляни на себя, — говорит он, заправляя мои локоны за уши, как ему нравится, и расстегивая одну пуговицу на моей рубашке, чтобы выглядывали ямки над ключицами. Потом прикасается пальцем к одной из них. Довольно непристойный жест, на мой взгляд. — Как этот Ник мог причинять тебе страдания, изменять тебе, не любить тебя? — Он постоянно талдычит об этом, основательно намозолив мне уши. — Разве не было бы наилучшим выходом позабыть о Нике, отбросить эти ужасные пять лет? Ты можешь начать жизнь заново с мужчиной, который подходит тебе. Многие ли женщины похвастаются подобной возможностью?

Да, я хочу начать жизнь заново с мужчиной, который подходит мне. С новым Ником. Его дела сейчас идут не самым лучшим образом. И только я могу спасти Ника от самой себя. Но я угодила в ловушку.

— Если однажды я приеду, а тебя здесь не окажется, мне придется обратиться в полицию, — продолжает Дези. — У меня не останется выбора. Я должен буду убедиться, что с тобой ничего не произошло, что Ник не… не сделал с тобой что-то против твоей воли. Не обидел тебя.

Угроза, замаскированная под заботу.

Теперь я смотрю на Дези с нескрываемым отвращением. Иногда кажется, что моя кожа пылает от презрения и усилий его скрыть. Раньше я только думала, что знаю этого человека. Манипулирование, мурлыкающее принуждение, деликатное запугивание. Он считает мягкую силу эротичной. Ник, по крайней мере, был достаточно решителен, чтобы брать то, что считал нужным. А Дези подталкивает тонкими восковыми пальцами, пока не получит желаемое.

Я полагала, что смогу управлять им, но ошиблась. Наверное, стоит ожидать чего-то очень нехорошего.

Ник Данн

Спустя тридцать три дня.

Долго тянулись скучные, ничем не примечательные дни, а потом обыденность разбилась вдребезги. Августовским утром я прошелся по магазинам, а когда вернулся, то обнаружил в своей гостиной Таннера Болта в компании Бони и Джилпина. На столе в прозрачном пластиковом пакете лежала тяжелая рукоятка с желобками для пальцев.

— Мы нашли это на отмели недалеко от вашего дома еще в начале расследования, — пояснила Бони. — Тогда не поняли, что это за вещь. Мало ли странных обломков выносит река. Но мы на всякий случай сохранили ее. После того как вы показали нам кукол — Панча и Джуди, — все стало на свои места. Мы отправили дубинку в лабораторию.

— И?.. — спросил я, сохраняя бесстрастность.

Бони встала, глядя мне в глаза, и печально произнесла:

— На ней обнаружена кровь Эми. Теперь мы можем рассматривать дело как убийство. Мы полагаем, что перед нами орудие преступления.

— Погодите, Ронда!

— Игра окончена, Ник, — сказала она. — Игра окончена.

Начиналась следующая глава.

Эми Эллиот-Данн

Спустя сорок дней.

Я нашла кусок старой бечевки и пустую бутылку из-под вина. И само собой, немного вермута. Я все приготовила.

Решимость. Потребуется решимость и сила воли. Задача поставлена.

Я прихорашиваюсь, чтобы нравиться Дези, — изящный цветок. Немного духов. Месяц взаперти — и моя кожа приобрела изысканную бледность. Косметики самую малость: чуть-чуть туши на ресницы, немного нежно-розовой пудры на щеки, блеск для губ. Облегающее розовое платье, которое он купил для меня. Ни лифчика, ни трусиков. Босиком, несмотря на выстуженное кондиционером помещение. Я вся горю и окружена облаком аромата, когда Дези, незваный и непрошеный, заявляется после ланча. Радостно приветствую, обнимаю, прячу лицо на его шее. Трусь щекой о его щеку. Трачу на него гораздо больше любезности, чем за все минувшие недели, и это его удивляет.

— Что случилось, дорогая? — спрашивает Дези растерянно, и я чувствую что-то похожее на угрызения совести.