Фантастика, 2004 год - Сборник

– Непременно. Всего хорошего, комиссар.

Эшер вышел, и я слышал, как он в сердцах громко хлопнул дверью в приемной.

Странное посещение. Он действительно думал, что я начну выкладывать подробности своих отношений с клиентами? Эшер не мог так думать. Судя по вопросам, он не узнать хотел от меня что-то, а напротив, что-то хотел сказать, и ждал, когда я задам нужный вопрос. А я не задал. Я даже догадывался, какой вопрос Эшер от меня ждал. И я действительно хотел это спросить, но что-то удержало. Нет, не что-то, я прекрасно понимал, что, задав вопрос, спровоцирую комиссара продолжить логическую цепочку, оборвавшуюся для него в таком месте, которое он не мог восстановить без моей помощи.

И не нужно.

Вопрос я задам, конечно, но не Эшеру.

Ревекка так и не позвонила. Не было звонка ни ночью, ни утром, весь следующий день я просидел в офисе, как на иголках, звонили десятки людей - клиентов и просто знакомых, по обычному телефону и на мобильный, я дал интервью репортеру из "Аризона пост" и ведущему программы новостей Fox News, и, по-моему, к вечеру у меня начался жар - во всяком случае, чувствовал я себя отвратительно, голова раскалывалась, в груди что-то тлело, я отпустил Джемму, остался в офисе один, и на меня нахлынули воспоминания - банальное выражение, но они именно нахлынули, как волна на берег, и так же, как волна, откатывались назад, в подсознание. Ревекку я вспоминал почему-то в ее белой ночной рубашке, которую она надевала после того, как все заканчивалось и мы оба начинали ощущать прохладу. В рубашке она была похожа на ангела, какими их изображают в детских книжках, и я как-то сказал, что ей нужно научиться играть на арфе.

"А я умею, - улыбнулась Ревекка. - И на арфе, и на флейте. В раю это пригодится".

"Ты уверена, что попадешь в рай?"

"Да, - серьезно сказала она. - Ты хочешь сказать, что я грешила? Есть поступки, которые выглядят греховными и дурными, но, если конечная их цель - победа над злом, то в конце концов эти поступки вознаграждаются".

Мне не хотелось спорить, и, уже будучи в полусне, я задал Ревекке тот вопрос, ответ на который хотел получить у комиссара Эшера. Я помнил, что Ревекка что-то ответила, но не помнил - что именно: я уже спал. А на другой день забыл и о самом вопросе…

Что если Ревекка не позвонит никогда?

Я не мог без нее. Не мог думать, есть, пить. Не мог жить. Работать, впрочем, я, как ни странно, мог - по утрам приезжал в офис и принимал клиентов, число которых после моего возвращения увеличивалось с каждым днем. Реклама, даже дурная, - великая сила. Впрочем, случаи это были не интересные, большая часть - нападения с попыткой ограбления, практически без телесных повреждений, но попались и несколько дел, от которых я не мог отказаться. Из офиса я обычно отправлялся в ресторан, который неожиданно обнаружил на углу улицы Линкольна и Третьей авеню - остановившись там как-то у красного светофора, я обратил внимание на рекламу с изображением рогатого господина, похожего на оперного Мефистофеля, каким его играл русский бас Шаляпин. Тем же вечером я нашел поблизости место для парковки и неплохо провел время в темном полуподвальчике, где тихо играла музыка из "Фауста", под которую было легко танцевать со случайными соседками - женщинами, видимо, такими же одинокими и готовыми на случайные связи. С некоторыми из них я после приятного вечера отправлялся домой - иногда к себе, но чаще к ним, - и ночи тоже получались приятными, а утром Джемма, кисло улыбаясь, стирала с моей щеки, а однажды даже с затылка следы помады. Не знаю, что думала обо мне секретарша, я никогда ее об этом не спрашивал, держал дистанцию, хотя и знал, что она тоже была одинока, как те женщины из "Мефисто", и, возможно - нет, даже наверняка - согласилась бы поужинать со мной и в этом ресторане и в любом другом, и поехать потом ко мне или к ней, и провести ночь, я даже представлял, как это у нас могло получиться, но никогда не приглашал ее не то что в ресторан, но даже в кафе на первом этаже, где собирались на ланч знакомые юристы и куда принято было приходить с секретаршами, поскольку считалось, что здесь не просто завтракают, но обсуждают юридические проблемы, которые не всегда удается решить в официальной обстановке.

В общем, я старался забыться, как мог, и был уверен в том, что Ревекка никогда больше не появится ни в моем кабинете, ни, тем более, в моей спальне. Осторожно попытался навести дополнительные справки о "Христианских паломниках" - был бы жив Рик, получить информацию оказалось бы гораздо проще, а сейчас приходилось обращаться к совершенно мне не известным людям, по рекомендации, конечно, но все равно не внушавшим особого доверия, я не мог и не собирался делиться с детективами всей имевшейся у меня информацией, а без этого они не очень понимали условия задачи, на столе у меня лежали четыре отчета о деятельности секты, где много говорилось о Ревиво и его завиральных идеях, о нынешнем главе "паломников" Кошениле, личности, насколько я понял, совершенно бесцветной, и ни разу не было упомянуто имя Ревекки Браун.

В отчетах я нашел телефонные номера нескольких офисов "паломников" и позвонил по всем, называя каждый раз новые имена и представляясь то репортером, то поклонником идей мэтра Ревиво. Со мной говорили вежливо - до тех пор, пока я не спрашивал, как найти мисс Ревекку Браун из опекунского совета. Никто не знал этого имени - во всяком случае, если верить голосам, сразу становившимся отрешенными, лишенными былых вежливых интонаций.

Конечно, я провел полный контекстовый поиск во всех телефонных и адресных книгах Аризоны - без результата, - а потом перешел к другим штатам, но по мере удаления поиска от Финикса надежды мои уменьшались, причем по вполне физическому закону: обратно пропорционально квадрату расстояния.

Я не пропускал полицейских хроник ни в "Финикс пост", ни в других более или менее осведомленных газетах и по телевидению следил за всеми новостными каналами. Я не думал, что "паломники" способны расправиться с Ревеккой - это было глупо, - но все равно изучал криминальную хронику.

После казни Бойзена зла в мире не стало меньше ни на йоту. Чего и следовало ожидать, конечно, вся эта история изначально не стоила того, чтобы относиться к ней серьезно. "Паломники" были обычными религиозными фанатиками, а идеи у фанатиков такие, что нормальным людям не понять. Чтобы убедить себя в этом окончательно, я перечитал Библию, чего не делал вот уже лет десять - во время процесса Бойзена мне, конечно, приходилось заглядывать в оба Завета, но не для философского осмысления содержания, на что у меня тогда и времени не было, а для поиска соответствовавших случаю цитат.

После Библии я взялся за религиоведческую литературу и прочитал несколько досадно бездарных, на мой взгляд, трудов, подписанных, впрочем, известными учеными-теологами и даже одним физиком, Нобелевским лауреатом, ударившимся на старости лет в религию и ставшим одним из самых серьезных ее адептов и интерпретаторов.