Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары - Алексей Шепелёв

— Да, благородный сет тут оказался очень кстати, — согласился Мирон. — Похоже, что с планами мы определились.

Но жизнь, как водится, внесла свои коррективы в намерения друзей.

Рано утром, после того, как Наромарт и Огустин прочли над Йеми целительные молитвы, вернувшие ему силу и бодрость, старый изонист созвал всех обитателей убежища на большой совет. Пленные легионеры, если и проснулись, то не показывались из отведенных им хижин, и не могли подслушать собравшихся позади молельни.

— Да пребудет с нами Иссон, да дарует он нам мудрости принять верное решение, — краткой молитвой начал собрание священник. — Здесь собрались те, кто искал у Иссона защиты и помощи в своих земных делах. Но ныне это место не может более служить убежищем. Милость и защита Иссона да пребудет со всеми нами, но сейчас нам надо самим позаботиться о себе. А кто имеет такую возможность, пусть поможет остальным.

— Позвольте, я скажу, — вступил в разговор Йеми. — Недалеко отсюда Кагман, где поклонение Иссону не преследуется. Мне кажется, вам с Битым и с благородным Олусом стоит на первое время перебраться туда.

— Я думал об этом, — согласился Огустин, — но боюсь, как бы из-за нас не произошло кровопролитие. Слуги Императора не потерпят, чтобы в приграничных королевствах укрывали тех, кого обвиняют в мятеже.

Благородный сет молча кивнул, подтверждая правоту слов изониста.

— Надо сделать так, чтобы никто не узнал о том, что вашим убежищем стал Кагман. Мне кажется, что это сделать не так уж и трудно. Судя по значкам, легионеры, атаковавшие убежище, принадлежат к Двадцать десятому торопийскому легиону. Трибун и всё командование легиона находятся в Белере. В Плескове стоит один манипул. Пусть даже эти воины из Плескова — пока они не дойдут до города, никто ни о чём не догадается. Когда узнают, городская стража, конечно, будет вас искать, но выслать патрули к Кусачинскому броду от своего имени старший центурион не рискнет. Ну а жупаны… Эти долго будут искать крайнего: кто именно должен охранять брод. Никто ведь не захочет своих людей просто так гонять непонятно зачем. Одним словом, если вы пойдете сразу к броду, не заходя в город, то успеете перейти Валагу раньше, чем начнется тревога… Я бы с радостью помог вам проделать этот путь, но я должен искать похищенных детей.

Старик задумчиво покачал головой.

— Ты оказал нам большую помощь, как и подобает последователю Иссона. Вижу, что ты чтишь его заветы не только на словах, но и в сердце. Это похвально. Я ни коим образом не осуждаю твоё решение помочь детям, ибо мы можем и сами позаботиться о себе, они же — нет. Да пребудет с тобой и твоими спутниками благословение Иссона в этом достойном деле. Что же касается твоего совета идти в Кагман — возможно, мы последуем ему, а возможно и нет. Я стар и не могу идти так долго и так быстро, как бывало в то время, когда я был молод. Легионеры покинут убежище вскоре после того, как уйдем отсюда мы. Они молодые и сильные, они будут идти намного быстрее, чем я. Как только они спустятся с гор на дорогу, то быстро нас догонят.

— Среди солдат есть тяжелораненые, которые замедлят их скорость. Ни один легионер никогда не бросит раненого товарища, пока есть надежда, что того можно вылечить, — возразил благородный сет. — Кроме того, здесь есть мой конь, которого я готов предоставить вам с Битым, чтобы вы могли быстрее добраться до Кагмана.

— А что же будет с тобой? Коню не снести троих.

— Этого и не потребуется. Я не буду прятаться. Я сделал большую ошибку, когда начал убегать от своей беды. Благородному сету пристало встречать опасность лицом, а не спиной. Я уже наказан за то, что пренебрег этим правилом. Бежав из своего имения, я бросил на произвол судьбы тех людей, которых обязан был защищать. Вчера я обнажил меч против солдат моего Императора и убивал их. Теперь мне нужно искать прибежища в чужой стране. Довольно! Я не желаю быть изменником. Я отправляюсь в столицу и отдам себя на справедливый суд Императора Кайла.

— Боюсь, что от Императора ты получишь лишь плаху и палача, — не вытерпел Битый.

— Пусть так. Но так я сохраню свою честь.

— Зачем тебе честь, если у тебя не будет жизни? — удивился марин.

— Зачем мне жизнь, если у меня не будет чести? — парировал сет.

— Остановитесь! — властно вмешался Огустин. — Каждый волен распоряжаться своей судьбой по своему разумению. Когда благородный сет нуждался в помощи и защите — мы предоставили ему и то и другое. Но это не значит, что теперь мы будем решать за него, как ему следует жить. Мы готовы дать совет, но не более того.

— Но вы примете мою помощь? — Олус повернулся к старику.

— Можешь не сомневаться. Правда, в моём возрасте не очень прилично разъезжать на лошади, ну да приличия хороши в обычной жизни, а сейчас возможно ими пренебречь.

— А вы? — теперь благородный сет повернулся к Йеми. — Накануне вы просили у меня письмо к префекту Альдабры. Думаю, если я самолично попрошу его помочь вам, то это принесет ещё большую пользу.

Повисла длинная пауза.

Путешественники переглядывались, не решаясь принять решение. Предложение морритского аристократа с одной стороны сулило немалые перспективы, а с другой подвергало серьезному риску.

— Разумеется, мы рады разделить с вами нашу дорогу, — медленно подбирая слова, заговорил Наромарт. — Что же касается разговора с префектом Альдабры, то я думаю, что по дороге в город мы обсудим необходимость этого разговора, и, если он действительно сможет принести пользу, то мы будем благодарны за помощь.

Благородный сет недоуменно уставился на собеседника. При других обстоятельствах он бы посчитал себя смертельно оскорбленным в ситуации, когда при морритском лагате и иноземном принце с ним осмеливается говорить какой-то нечка. Пускай священник, пускай целитель, но всё же нечка. Но сейчас Олус понимал, что никакого оскорбления в этом нет. Среди этих людей этот нечка был не только равным, но и в некоторых вопросах первым среди равных. Можно было только гадать о том, как такое могло случиться, но что произошло — то произошло. И теперь надо было либо принимать этих людей, точнее, людей и странного нечку, такими, как они есть, либо не оказывать им помощи. Второе, вероятно, было благоразумнее, но Олуса Колину Планка понимал, что не сможет оставить в беде тех, с кем вместе сражался в бою, пусть даже это был бой против имперских легионеров, а его союзником оказался нечка.

— Что же, решено. До дороги мы можем дойти вместе, а там разделимся. Мы с Битым отправимся на восток, в сторону Плескова, а вы — на запад, в Альдабру.

— Как быстро мы сможем добраться до дороги? — поинтересовался Нижниченко.

— Я знаю в этих горах все тропинки, Мирон. Ралиос ещё не скроется за горизонтом, а мы будем на дороге, — успокоил Битый.

Балис склонился к уху сидящего рядом Сашки и шёпотом поинтересовался:

— Ночной марш-бросок потянешь?

Мальчишка почесал пятерней лохматый затылок. Было видно, что он не играет, а действительно оценивает свои возможности. Очевидно, задача, которую подкинул ему отставной капитан, была на их пределе.

— Должен выдержать.

Чего уж там говорить, на Тропе Сашка почти забросил физические упражнения: не было смысла. А теперь выяснилось, что прежняя выносливость не то чтобы совсем куда-то исчезла, но изрядно поуменьшилась. Утренние пробежки с капитаном далась казачонку с немалым трудом. Да и во время боя он вымотался так, что потом еле стоял на ногах.

Но есть такое слово «надо». Сейчас от их быстроты зависело, как долго ещё будут находиться в неволе Анна-Селена и Сережка. По вчерашним прикидкам выходило, что времени, чтобы настигнуть невольничий караван до Альдабры, с учетом того, что необходимо заглянуть в находящийся в стороне от главной дороги Шоф, у них в обрез. Решающим мог оказаться каждый час. И тут было просто необходимо напрячь все силы, чтобы привести из Плескова лошадей как можно быстрее. Форсированный марш на тридцать верст (а что ещё могло обозначать это непривычное слово марш-бросок) — испытание тяжелое, но всё-таки преодолимое.

И, теперь уже с твердой уверенностью в голосе, мальчик повторил:

— Должен выдержать.

— Вопросов больше нет? — подвел итог Огустин. — Тогда быстро завтракаем и выступаем в путь. С командиром легионеров я поговорю.

Завтрак из хлеба, сыра и овечьего молока занял совсем немного времени. Не долгими были и сборы: вещи уложили ещё с вечера. Йеми предложил изонистам взять с собой ещё и доспехи инквизиторов, имевшие огромную ценность.

— В Кагмане продадите. Деньги вам пригодятся.

Битому эта идея понравилась, но Огустин решительно воспротивился.

— Грешно заниматься мародерством, сын мой. Если бы ещё эти вещи могли сослужить нам службу в пути — куда ни шло. Но обирать трупы ради того, чтобы потом на этом нажиться — противно заветам Иссона. Тот, кто не чтит мертвого, не окажет уважения и живому.