Ричард Длинные Руки — ландлорд - Гай Орловский

Леди Беатриса сказала неприятным голосом:

— И что вы такого интересного там увидели, сэр?

— Судя по вашему голосу, — ответил я, — мы увидели одно и то же. Но если мне бабы мерещатся на каждом шагу, то это еще понятно... а почему вам?

Она после короткого замешательства фыркнула:

— Кто вам сказал, что я вижу какую-то бабу? Если вы имеете в виду ту растолстевшую и коротконогую, у которой плечи слишком широки, руки длинные, а пятки грязные, то с какой стати я ее буду видеть? Конечно же, я ее не вижу!

Деревья сдвигались, становились все толще и выше, я уже не видел ветвей, это все на немыслимой высоте, стволы уходят ввысь, почти все потеряли кору и стоят голые, давно голые, или потемнели и блестят, будто натертые лаком.

Пес унесся далеко вперед, иногда мы слышим его призывный гавк, в ответ чаще стучат копыта: Зайчик не любит, чтобы собака указывала ему, куда идти, делает вид, что и без него идем в ту сторону.

Впереди все темнее и темнее, я пробормотал заклятие, в двух шагах загорелся огонек, похожий на светящуюся бабочку, я напрягся и отодвинул его как можно дальше, но у меня предел пока что пять шагов. Огонек на удивление разгорелся ярко, но только чернота вокруг стала еще чернее и зловеще.

Леди Беатриса проговорила тихонько:

— Это... какая-то магия?

— Что вы, леди, как можно...

— Кто-то нам помогает?

Я помедлил, хотел было спихнуть на неведомого помощника, но тогда она может потерять бдительность, зачем самой, если помогают, сказал нехотя:

— Нет, это я зажег. Она ахнула.

— Вы... маг?

— Да нет же, — ответил я с неудовольствием. — Как вы можете оскорблять достойного человека, леди Беатриса? Я вам вроде бы никакой гадости еще не сделал... А вы вон как меня обозвали! Да у меня, может быть, сто потомков благородных и великих предков! Я вообще, может быть, веду свой род от самого Адама, а не от какой-то помеси Дарвина с Фрейдом...

— Но как? — спросила она, не обращая внимания на непонятный поток сознания. — Но... как?

— Святая молитва, — ответил я с достоинством. — Она не срабатывает в наших землях, где все благополучно, но действует вот здесь, где из-за каждого дерева выглядывают чудовища обло, озорно и рыкающе... Вот-вот, прижмитесь крепче. Какая у вас восхитительная грудь! Даже моя спина покраснела от смущения...

Леди Беатриса отодвинулась так резко, что я забеспокоился, как бы не свалилась прямо через круп. Пес вынырнул из тьмы, осмотрел вопросительно и, круто развернувшись, исчез в том же направлении. Мне показалось, что идет по некой дорожке: деревья по обе стороны сдвинулись настолько, что некоторые даже срослись боками. Через пару сот конских шагов я с испугом заметил, что справа и слева уже не столько деревья, как тянется исполинская стена, но не каменная, а вот из дерева, что хоть и не сгладились, однако рельеф и наплывы на стволах выглядят уже как декоративная отделка этого непостижимого храма...

Храма, подумал я снова. Дорожка расширилась, под копытами сухо стучит земля, если это земля, а не дерево стены уходят ввысь, но что-то подсказывает, что в незримой сейчас высоте плавно загибаются навстречу одна другой, образуя свод. Там темно и жутко, могут водиться странные звери, но это в самом деле лесной храм с одним-единственным входом и выходом...

В кустах шелестнуло, я ухватился за рукоять меча, но увидел только спину убегающего животного.

— Как хорошо! — вырвалось у меня.

— Что? — спросила леди Беатриса настороженно.

— Да это не вам, — сообщил я любезно.

— Догадываюсь, — ответила она едко. — Мне бы вы приготовили какую-нибудь гадость. А чему радуетесь?

— Хоть что-то от нас убегает, — объяснил я. — А то все бросаются и бросаются, злющее зверье какое! Вот даже вы, леди Беатриса, как будто из этого леса вышли...

Спину сидящего Бобика я увидел издали, умолк, взялся за рукоять меча. Леди Беатриса тут же охнула и ухватилась за меня покрепче.

Зайчик вышел на поляну, встал рядом с Бобиком. Тот высунул язык, оглянулся на меня, но я сам молчал, и он тоже уставился на странную скульптурную группу. Восемь человек сидят и лежат вокруг выжженного пятна на земле, у одного в руках нечто вроде домбры, двое вскинули в приветствии кружки, один грызет кость, еще один оперся на локоть и слушает музыканта, остальные укрылись одеялами и, приготовившись спать, слушают музыканта. Возможно, и певца.

Леди Беатриса прошептала за спиной:

— Неужели они мертвы?

Я наклонился, постучал по голове музыканта, вытащил кинжал и постучал рукоятью. Камень, обычный камень. Все восьмеро из камня. Лица и фигуры переданы с такой искренностью, что скульптора можно обозвать натуралистом, который не умеет даже схалтурить? чтобы промахи выдать за новые изыски.

— Пожалуй, — сказал я задумчиво, — на рыбалку уже не пойдут.

— На... рыбалку?

— Это камни, — ответил я трезво. Всмотрелся в лицо одного, голос мой дрогнул: — Просто хорошо выполненная работа...

Зайчик, повинуясь толчку в бок, пошел дальше, а за спиной прозвучало:

— Сэр Светлый, а что вы называете хорошо выполненной работой?

— Леди, — сказал я. — Близится ночь, а вы меня страшилами пугаете. А я так кустов боюсь.

— Но это же были люди?

— Кто знает? — ответил я с неохотой. — Может быть, они все были свиньями, гадами, сволочами! Но не спрашивайте, что их превратило в камень.

— Я не столь высокого мнения о ваших знаниях, — прозвучал сухой ответ. — Просто...

— Забудьте, — посоветовал я.

Она умолкла, но у меня самого перед глазами окаменевшее лицо одного-единственного из всей компании, который, похоже, успел увидеть что-то ужасное, но еще не успел испугаться, только-только увидел, и это осталось в камне: страшное мгновение, когда информация от глаз начала поступать к лицевым мускулам.

Озноб пробирает только от мысли, что нечто, превратившее музыканта и его приятелей в камень, могло не издохнуть, а все еще бродит в этом странном мире, где нет солнца, нет звездного неба, нет смены дня и ночи. Я время от времени задействовал и запаховое зрение всякий раз хватаясь за луку седла, изучал все признаки которые могут сообщить об опасности, часто стрелял из лука просто в кусты, где что-то возится подозрительно или же тепловое зрение подсказывало, что там затаилось нечто живое и крупное.

Так же на ходу прошивал стрелами ветки деревьев, сбивая существ, что могут оказаться над головой. Бобик всякий раз подбирал добычу и приволакивал с триумфом. Леди Беатриса бледнела и закатывала глаза: звери в самом деле как будто вышли из кошмарного сна.

Я сказал наконец:

— Чем дольше с вами еду, тем сильнее уверен, что Ева съела не только яблоко, но и змея.

Леди Беатриса охнула: