Правила бунта - Калли Харт

Я трусь о его руку, мой темп ускоряется, и Дэш издает хриплый, болезненный стон.

— Черт, я не могу. Мне жаль. Я должен. — Быстро, как молния, тот перемещается из-за моей спины, в следующее мгновение его штаны спущены на бедра, и он устраивается между моими ногами, а затем… о, черт, парень толкается в меня.

Его член такой чертовски толстый. Я полна им, все еще растягиваясь, чтобы приспособиться к его размеру, когда Дэш начинает двигаться во мне.

— Господи, черт возьми, Кэрри, — рычит он. — Ты такая чертовски красивая. — Парень подтягивается, положив руки по обе стороны от моей головы, и удерживает меня на месте, глубоко целуя, пока трахает. Его тяжесть. Его запах. Его задыхающийся шепот на ухо. Слабая соленость его пота на моем языке. Сам его вид, его мощные мускулы, двигающиеся под красивой, загорелой кожей. Боже, он подавляет все мои чувства, делая неспособной воспринимать что-либо, кроме него.

Когда кончаю, я цепляюсь за него, и это уже слишком. Я так переполнена им и эмоциями, что чувствую, что вот-вот разрыдаюсь. Или рассмеюсь. Даже не знаю, как буду реагировать. Я слишком напугана, чтобы просто дышать.

Дэш крепче обнимает меня, его тело напрягается, когда тоже кончает.

— Боже, Стелла. Подожди. — Он толкается глубоко и сильно, стискивая зубы, и мой оргазм усиливается втрое.

Дэш рычит, пока трахает меня, пальцами впивается в мою кожу, а зубами находит впадинку на моей шее. Мое зрение затуманивается.

Спуск вниз так же сладок, как и подъем. Мне кажется, что я плыву, дрейфую, погружаюсь в матрас. Дэш на мгновение ложится на меня, переводя дыхание, и мы вдвоем просто лежим.

Это те моменты, ради которых я живу. Эта блаженная тишина, запутанная в темноте, питает мою душу так, как я никогда не представляла себе возможным. Через некоторое время Дэш приподнимается на локте, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. Он убирает влажные от пота локоны с моего лица, тихо напевая. Проводит кончиками пальцев по моему лбу, вниз по виску, вниз по переносице. И затем, очень тихо, говорит:

— Я хотел бы тебе кое-что сказать.

Мой пульс ускоряется.

— Это важно?

Он слегка улыбается, его голос очень тихий.

— Ужасно.

— Тогда, полагаю, тебе лучше сказать.

Он нежно кладет ладонь на мою шею, большим пальцем благоговейно поглаживает линию моей челюсти.

— Я так люблю тебя, Карина Мендоса, что чувствую, могу умереть.

ГЛАВА 32

ДЭШ

«Я тоже тебя люблю».

Я не заслуживаю этих слов, но Кэрри все равно их произносит. Мы говорили о вещах, о которых должны были поговорить давным-давно.

— Я тут подумал… Я надеялся, что ты захочешь поехать со мной. В Англию? Если не хочешь учиться в Оксфорде, то есть много других удивительных мест для учебы. И я знаю, что погода там дерьмовая, а еда еще хуже, но... — Я смотрю ей в лицо. — Там очень красиво. Есть несколько действительно особенных мест, которые мне хотелось бы тебе показать. И Европа рядом. Ты хоть представляешь, как легко сесть на поезд из Лондона в Париж?

Она просто смотрит на меня, ошеломленная.

— Скажи что-нибудь. Я тут весь в нервном поту. Тебя это устроит? Ты хочешь поехать? Вопрос с визой не будет проблемой. И ты умная. Нет никакого способа, чтобы тебя не взяли…

Улыбка, расплывшаяся на ее лице, была ослепительной.

— Да! О боже, да! Это чудесно!

Карина плачет, а я держу ее в своих объятиях, охваченный нелепым страхом. Она счастлива. Так чертовски счастлива, что груз моей ответственности стал очевиден, очень быстро.

Я не могу все испортить. Никогда себе этого не прощу. И Кэрри заслуживает лучшего, чем быть игнорируемой в коридорах. Я должен ей больше, чем это. Девушка заслуживает того, чтобы кто-то обнял ее на публике и гордился тем, что она ему это позволяет. Кэрри заслуживает того, чтобы все знали, что ее любят и защищают, и я хочу быть тем, кто даст ей все это. Поэтому принимаю решение. Я собираюсь рассказать Рэну. Пакс уже знает. Он не обрадуется, но я справлюсь с последствиями. Пришло время покончить с уловками и обманом.

Сейчас девушка спит.

Одеваясь и выходя из ее комнаты, я вспоминаю ее слова и лихорадочный блеск ее глаз, когда она говорила со мной перед сном.

— Я тоже люблю тебя, Дэш. Боже, я пыталась не влюбиться в тебя, но не могла остановиться. Теперь я не могу жить без тебя.

Я тебя люблю.

В прошлом году я думал, что три самых важных слова в английском языке — это «еще одна доза». Хотя я уже несколько месяцев не курил травку и почти не пил алкоголь. Кэрри была всем, что мне нужно. Теперь она — все, что мне когда-либо понадобится.

Погруженный в свои мысли, все еще проигрывая в голове ее слова, я как можно тише закрываю за собой дверь ее спальни, поворачиваюсь и натыкаюсь на твердую кирпичную стену мышц. Я так поражен, что сначала у меня в мозгу происходит короткое замыкание. Думаю, что охранник, Хью, застукал нас, и это чертовски плохо. Но потом поднимаю глаза — в Вульф-Холле очень мало людей, на которых мне когда-либо приходилось смотреть снизу вверх — и понимаю свою ошибку. Смертоносно выглядящий мужчина, с которым я только что столкнулся, совершенный незнакомец и не должен находиться на территории академии.

У него светло-коричневый оттенок кожи. Глаза голубые, цвета айсбергов, холодные и оценивающие. Его темно-серый костюм необычайно хорошо сшит и, должно быть, стоил целое состояние. Может быть, в свои тридцать с небольшим он выглядит как влиятельный инвестиционный банкир, но в нем есть что-то тревожное. Что-то в нем не так. Когда мужчина хватает меня за горло и оттаскивает от двери, я понимаю, что это