Люди как боги (сборник) - Сергей Снегов

Захваченный врасплох, противник спешно умножил поля левой ориентации, чтоб сохранить симметрию, и, точно поймав этот момент, Андре быстро подавил все правоориентированные потенциалы и вздыбил левоориентированные – добавил к вражескому усилению свое. В том же, левом, направлении.

Бестии стали опадать – так же стремительно, как перед тем распухали, очертания их делались нестерпимо четкими – они превращались в абстрактные фигурки из живоподобных тел.

Так начался процесс расширяющихся автоколебаний. Сперва фантомы то разом росли, расплываясь и тускнея, то разом опадали, пронзительно очерчиваясь и накаляясь до белокалильного жара. А затем одно большое колебание распалось на несколько маленьких.

Вскоре одни из фантомов росли, а другие уменьшались – колебания расходились по фазе, но амплитуда их неудержимо росла.

Неизбежным следствием этого должен был стать взрыв в энергетическом сердце противника. Но еще до того, как он разметал вышедшее из-под контроля неприятельское войско, нам удалось увидеть непредвиденную междоусобную распрю, яростно вспыхнувшую среди фантомов. Уменьшающиеся ринулись на растущих, растущие наваливались на уменьшающихся. Несколько долгих минут над полем взаимного истребления стояли рев, вопли и визг – и все потонуло в гигантском взрыве.

Над куполом взвился столб дыма, крутящееся пламя сожрало остервенело сражающиеся фантомы врага. Защита противника была прервана.

На поле высыпали наши солдаты, реальные солдаты, не оптические привидения. Бешено хлопая крыльями, в иглах молний, пронеслась армия Труба, лихо промчалась звонко ржущая крылатая конница Камагина, в центре, не прикрываясь больше невидимостью, весело грохотали живые скелеты Гига, а свирепо коптящие ящеры Лусина старались не отстать от них ни на метр.

И четко, как на диковинном параде, скрепляя своим тяжелым строем крылатую вольницу подвижных войск, на последний штурм купола двинулась железная армия головоглазов Орлана, а по бокам ее шагали две колонны людей с Осимой и Петри во главе.

– Эли! Андре! – услышал я голос Ромеро, покрытый гулким ржанием. – Да скорее же, друзья!

Три пегаса, тяжело махая крыльями, норовили взлететь с холма. На одном уже гарцевал Ромеро, на двух других вскочили Андре и я.

Мы понеслись к дымящемуся развороченному куполу, куда уже ворвались наши легкие отряды – ангелы и невидимки.

15

Я с отвращением смотрел на Надсмотрщика Станции. Он напоминал человека – но изуродованного до бесчеловечия! У него не было шрамов от ран – никакие раны не сумели бы так обезобразить живое существо. Он был переконструирован.

Он был выше любого из нас – гигант в три метра ростом. Лицо его было почти красивым, холодные глаза смотрели настороженно и угрюмо, темные волосы закрывали уши и шею. Но вместо ног его снабдили двумя гибкими шлангами, свободно гнущимися в любой точке, а вместо рук – такими же рычагами, покороче ножных, с десятью присосками на концах. И у него, конечно, было туловище (торсу его мог позавидовать любой из греческих богов), но на животе – в схватке с него содрали одежду – виднелась вмонтированная в тело дверца. Камагин, захвативший его в плен, немедленно ее распахнул: у Надсмотрщика были не живые внутренности, а приборы, аккумуляторы и моторы!..

Это человекоподобное образование не жило, не питалось, не болело, не дышало и не спало, а заряжалось, заправлялось, терпело аварию и ремонтировалось, чистило контакты и меняло отработанную смазку!

А позади Надсмотрщика, опустив головы, стояли инженеры Станции, захваченные у пультов и аппаратов, – живые машины рядом с машинами механическими.

Надсмотрщик, покачиваясь на нижних шлангах, обводил нас ненавидящими глазами. Он бегло скользнул взглядом по мне, по Ромеро, по Андре.

Потом взгляд его упал на Орлана, и нам показалось, что туловище выстрелило вверх – так быстро разогнулись шланги.

– Орлан? Вместе с врагами?

Отвратительный голос раздавался откуда-то изнутри. Наружный дешифратор легко переводил его слова на человеческий язык.

Орлан сделал два шага вперед и, не торопясь, вытянул голову вверх. Мы были с ним так хорошо знакомы, что без труда разобрали интонации его движений: Надсмотрщика Орлан приветствовал издевательски!

– Вместе – да. Но не с врагами, а с друзьями.

– Ты – изменник, – грозно постановил Надсмотрщик. – Все удивлялись твоему возвышению. Говорили, что ты берешь умом. Ты взял вероломством. Конец твой будет ужасен. Я расскажу Великому о твоем поведении.

Тут мы впервые узнали, что разрушители могут не только улыбаться, но и хохотать. Орлан заливался и освещался смехом, хохотали его рот, его лицо, волосы, тело и руки. И немедленно в ответ ему раздался дикий хохот Гига: бравый невидимка не мог упустить повода весело погромыхать косточками.

– Все расскажи Великому, все расскажи, – сказал Орлан, отхохотав. – И встреча у вас будет скорая – в одной из тюрем, куда мы навечно его упрячем. А теперь отвечай на вопросы.

Допрос проводил Ромеро. Мы с Андре отошли.

Меня мучило ощущение, что я где-то уже видел эти стены и пульты. Но когда я стал говорить об этом Андре, он нетерпеливо отмахнулся.

– Чепуха! – Хотя я теперь был его начальником, он так и не научился держаться с субординационной вежливостью. – Где-то, как-то!.. О любом неведомом явлении можно сказать, что вспоминаешь его вот так же… «струной, звенящей в тумане», как выразился в древности один писатель.

Ромеро начал с вопроса Орлану:

– Дорогой союзник, вы знали, что на Станции работают человекообразные?

– Знал только об одном – о самом Надсмотрщике. Его кандидатура была представлена Великому, тогда же мы и познакомились. До этого мы знали лишь то, что он потомок пленных галактов, переделанный для работ особой секретности.

Ромеро показал на инженеров:

– А эти существа тоже потомки галактов?

– По-видимому, да. Точнее ответит Надсмотрщик.

Ромеро переадресовал вопрос Надсмотрщику.

– Все служащие Станции – потомки пленных, всех нас в свое время переконструировали, – объяснил тот.

– Значит, между вами нет различий?

– Между нами огромное ранговое различие, определяющее нашу личную значимость. Одни могут быть воспроизведены путем сочетания разнополых индивидуумов, другие – нет. Вы уловили разницу?

– Кажется, да. Индивидуальное производство потомства путем сочетания разнополых существ в одну супружескую пару… Людям этот способ знаком. Вас можно воспроизвести этим методом?

– Ни в коем случае! – объявил он величественно. – Я существо высшей категории. Я не мог появиться на свет в кустарных индивидуальных родах. После первого рождения меня нужно отделывать до совершенства. Но те безмозглые, – он вывернул ручной шланг на своих подчиненных, – как родились на свет, так и были оставлены идиотами.

Я еле удержался, чтоб не засмеяться, Ромеро укоризненно скосил на меня глаза. Потупивших головы инженеров Станции явственно угнетало низкое рождение. В их среде Надсмотрщик был аристократом.

– Зачем вы, пленник, ругаете своих помощников? Почему называете их безмозглыми? – спросил Ромеро.

– Я не ругаю, а квалифицирую, – ответил он равнодушно. – Их индивидуальные мозги вынуты, и взамен вставлены датчики связи с Главным Мозгом Станции. У меня же мозг сохранен, чтоб я наблюдал за Главным Мозгом. Я – Надсмотрщик Первой Имперской категории.

– Главный Мозг Станции полностью вам подчиняется?

– Должен подчиняться. Иногда бывают аварии. Главный Мозг – плебейского естественного происхождения. Его вынули у ребенка, искусственно развили в питательной среде…

– Вы сказали: бывают аварии? Как это понять?

– Ну, как… Обычные аварии. Случается и похуже. Во время Большой войны с галактами дальний предшественник нынешнего Мозга взбунтовался – и галакты чуть не захватили Третью планету. С тех пор к каждому из шести Главных Мозгов приставляется Надсмотрщик аристократического конвейерного производства. Главный Мозг – мой раб. Если он выйдет из повиновения, я его уничтожу.

– Главный Мозг функционирует четко?

– Если бы он функционировал четко, вас бы здесь не было. Высадка вашего звездолета не запрограммирована, тем более захват Станции.

– Почему же вы не уничтожили Мозг Станции?

– Неповиновения не было. Все мои приказы он выполнял. Я сам контролировал распоряжения, которые он отдавал исполнителям. Он оставался послушным до взрыва, когда я потерял с ним контакт.

– Фантомы создавались вами или им?

– Низменное умение создавать мне не по рангу. Надсмотрщики Первой Имперской категории приравнены к разрушителям Четвертой Имперской. Мне доверены все функции контроля и одна функция разрушения – уничтожение Главного Мозга Станции, если он выйдет из-под контроля.

Иногда Ромеро изменял своему подчеркнутому спокойствию – и тогда он никому не казался вежливым.