Шторм - Старлинг Борис

Суббота

Кейт спит беспокойно. Ее мысли зависли над телефоном, дожидаясь, когда он зазвонит и принесет ей одну из двух относящихся к одному вопросу новостей: что Ред сообразил-таки, какого рода связь существует между убитыми женщинами, или что каким-нибудь прохожим обнаружено еще одно тело. Последняя, удручающая перспектива усугубляет и без того донимающий ее, несмотря на душную ночь, озноб.

Однако телефон молчит до самого рассвета. Она выбирается из постели и залезает под душ.

Стоит она там долго, отмокает основательно, однако прекрасно отдает себе отчет в том, что это нельзя считать настоящим погружением, потому что под душем в каждый отдельно взятый момент в контакте с водой находится лишь некая часть поверхности ее тела. Вот лечь в ванну – это совсем другое дело.

Как и раньше, при первой попытке, предпринятой сразу после возвращения с "Амфитриты", она ждет, пока поверхность не станет идеально гладкой. Как и раньше, она нарушает поверхностное натяжение пальцем ноги.

Не как раньше, она действует постепенно – перебирается через борт ванны, садится, устраивается. Вода колышется вокруг нее ленивыми волнами. Кейт позволяет себе медленно погружаться, и вода поднимается ей до груди, потом до плеч. Ее колени выступают над поверхностью, как маленькие островки. Теплая влага омывает ее соски и подбородок.

Почти все ее тело.

Чтобы избавиться от "почти", ей придется погрузиться с головой. Она уже подставляла голову под душ, значит, у нее должно получиться и здесь. Только после того как ей удастся заставить себя опустить голову под воду она окончательно победит свой страх. Для этого всего-то и нужно, что закрыть глаза и совершить быстрый нырок. Совсем не обязательно задерживаться под водой, достаточно опустить голову и тут же ее поднять. Это можно сделать сегодня, прямо здесь, прямо сейчас.

Кейт лежит неподвижно. Она прислушивается к телефону, ожидая звонка насчет Лео. В качестве предлога.

Вода удерживает ее жизнь во взвешенном состоянии.

Когда Кейт приезжает в больницу, персонал еще развозит по палатам тележки с завтраком. Она привозит с собой Лео. Одно дело сбагрить мальчика тетушке на неделе, в конце концов, у всех его друзей матери тоже работают, но совсем другое – выходные. Это святое. Все дети проводят выходные с родителями, и Лео не должен быть обделенным.

Фрэнк выглядит лучше, чем ожидала Кейт. Яркие белые хирургические повязки покрывают раны на голове, а правая его рука спелената, как мумия, от запястья до предплечья. Кейт размышляет об иронии судьбы: человек, возглавляющий расследование крушения "Амфитриты", закончил тем, что выглядит как один из спасшихся пассажиров.

Она понимает, что могло быть гораздо хуже, но, с другой стороны, беды вообще могло бы не случиться. Кто ее за язык тянул, кто просил уверять его, что беспокоиться из-за дурацких угроз нечего? Как можно было так ошибиться? Сама виновата и идет теперь на встречу с отцом, как на эшафот. Совсем как в детстве, когда, проштрафившись, трепетала в бессильном страхе, пока он решал, как ее наказать. Подумать только, она уже давно взрослая женщина, но стоило ей почувствовать себя виноватой, как застарелые детские страхи выбрались из-под невесть какого спуда, и совладать с ними не так-то просто. Чувство вины затягивает ее в болото.

Если бы Фрэнк вспылил, разозлился, накричал, ей было бы легче, да только она помнит, что такого за ним не водится. На ее памяти он потерял самообладание один-единственный раз, во время той перепалки с Энджи, после которой ушел из дома. Из этого не следует, будто Фрэнк не испытывает эмоций: он просто не дает им воли и чем сильнее кипит внутри, тем тщательнее контролирует каждое свое слово и поступок.

Как будто прочтя ее мысли, Фрэнк поднимает глаза и улыбается.

– Не вини себя. Было бы гораздо хуже, если бы тебя там не оказалось.

На месте отхлынувшей волны страха воцаряется восхитительное облегчение. Она переплетает пальцы с его пальцами, а другой рукой ласково поглаживает его лоб.

– А это, должно быть, Лео?

– Поздоровайся с дедушкой, сокровище.

Лео смущенно улыбается.

– Я тебя уже видел. Возле школы.

– Да. Это был я.

– Это все твои? – спрашивает Лео, указывая на подоконник, заваленный открытками с пожеланием скорейшего выздоровления.

– Да.

– Радость моя, почему бы тебе не подойти и не посмотреть их? – говорит Кейт.

Лео топает к окну. Он уже достаточно высок, чтобы дотянуться до открыток: берет их с подоконника, одну за другой, и внимательно рассматривает картинки.

– Славный малыш, – говорит Фрэнк.

– Спасибо.

– Мне бы встречаться с ним почаще. С ним и моей дочкой.

– А что говорят наши ребята? – спрашивает Кейт. – Насчет того, кто это сделал.

– Они не знают. Кроме того, что это те же самые люди, которые прислали то письмо.

– Вывод сделан на том основании, что история с письмом не предавалась огласке, и, следовательно, покушение не мог устроить подражатель?

Он кивает.

– Но должны же у экспертов быть какие-то зацепки, какие-то предположения, – говорит она.

– Один из них заглядывал ко мне вчера вечером. Сказал, что они нашли кое-какие мелочи – детонатор, обрывки конверта, то да се. И продолжают искать.

– Пластиковая взрывчатка?

– Ага.

– Тогда понятно. Ничто другое в столь малом количестве не могло бы нанести такой ущерб.

– Как отель?

– Выглядит так, будто там взорвалась бомба.

Его лицо морщится, сначала от смеха, а потом еще и от боли.

– Ой, не смеши ты меня. Чертовски больно.

– Прости. А ты знаешь, этот фокус с книгой в конверте описан во всех трудах по криминалистике? Контакты взрывателя крепятся к страницам книги, а между ними просовывается кусочек картона, который приклеивается к задней части конверта. Когда конверт вскрывают, книгу вытаскивают, а картонка, разделяющая контакты, остается внутри. Контакты соединяются, цепь замыкается...

Кейт разводит руками.

– Я гляжу, моя дочь специалист по взрывному делу, – говорит Фрэнк с грустной улыбкой.

– Скажем так, мне доводилось с этим сталкиваться. А когда врачи собираются тебя выписывать?