Пульсирующий камень - Мино Милани

Самолет приземлился, мы спустились по трапу и сняли спецодежду.

— Бесспорно одно — это не мыс Кеннеди, — заметил я. Грей улыбнулся. Тогда я проговорил: — И не могу сказать, что нас тут с нетерпением ждут.

Вокруг не было ни одной живой души. Невысокая диспетчерская башня казалась совершенно пустой. Ярко светило солнце. Я был, наверное, несколько взволнован, потому что повторил:

— Что-то не очень много народу нас встречает.

Грей негромко произнес:

— Да, нас тут мало. Оставьте спецодежду на земле, Купер. Ее подберут потом. Пойдемте.

Он пересек раскаленную взлетно-посадочную полосу и вышел на поле с желтой и зеленой травой. Справа виднелись невысокие холмы, покрытые редкими деревьями, а слева темнели высокие скалы, которые словно устремлялись в море. Летали чайки. Только их крики и были слышны, больше ничего.

— Все под землей? — задал я довольно глупый вопрос. Грей, не оборачиваясь, ответил:

— Да, конечно.

— И пусковая установка? Она ведь довольно внушительных размеров? Наверное, у этой базы нет никакого названия, как же обозначить ее?

— Действительно, база не имеет названия. Можете обозначить ее как угодно.

— А корабль?

Он покачал головой:

— Он тоже без названия. — Грей остановился. — Мы пришли, Купер.

Мы стояли посреди чистого поля. Я ждал, что же будет дальше. Не прошло и нескольких секунд, как земля у нас под ногами с тихим гудением начала медленно опускаться, и мы погрузились в какой-то совершенно ирреальный мир, бесконечно далекий от неба, солнца и всего того, что мы видели наверху. Я почувствовал, как меня окутал свежий, но сухой воздух — искусственный, решил я, иначе его никак не назовешь. Таким же искусственным был тут и свет, исходивший неизвестно откуда. Еле ощутимый толчок, и мы остановились и сошли с лифта, замаскированного под участок поля. Лифт ушел обратно вверх. Грей направился по длинному серому коридору, я шел следом. Наши шаги были бесшумны. Я подумал, что человек — непревзойденный творец кошмаров.

— Вот мы и пришли, — сказал Грей, останавливаясь перед дверью, контуром обозначенной на стене. — Здесь наш наблюдательный пункт. — Он нажал кнопку, и стальная стена с тихим гулом неспешно отодвинулась, обнаружив мрачную комнату с обширным металлическим столом и дюжиной телевизионных экранов на стене. Возле стола размещались два небольших вращающихся кресла, а подойдя ближе, я увидел множество светящихся лампочек, манометры, кнопки и всякие другие приспособления. Я спросил:

— Отсюда будем наблюдать за пуском?

— Это ваша база. Можете выходить отсюда и гулять, где вам угодно. Я же, — добавил он, улыбнувшись наконец по-человечески, — буду составлять вам компанию.

— А где мы будем спать?

Он посмотрел на меня, сжав губы. Не дожидаясь ответа, я продолжал:

— Это место вынуждает меня почти сожалеть о ложе прессы на мысе Кеннеди. Не очень-то тут весело. Знаете, Грей, мне бы хотелось побеседовать с ними до старта.

— С ними? Кого вы имеете в виду?

— Ну… астронавтов.

Он снова сжал губы:

— В таком случае — с астронавтом. Летит только один человек и… — Грей замолчал, услышав короткие резкие сигналы. В этот же момент экраны засветились зеленым светом и начали мигать все одновременно. Поэтому я не сразу задал следующий вопрос:

— Вы сказали… только один?

— Да.

— Гм… Это становится любопытно. Как же он выйдет на поверхность Луны? Он ведь будет выходить, да?

— Конечно.

— Оставит корабль на орбите, переберется в спускаемый аппарат, высадится на Луну, и все это будет проделывать в полном одиночестве? Ну, знаете, это затея, которая…

— Никакого спускаемого аппарата не будет, — прервал меня Грей, неотрывно глядя на экраны. — Астронавт приземлится прямо на Луну и с ее поверхности отправится обратно на Землю. Извините. — Он снял тихо звякнувшую трубку и тихо заговорил. Я, естественно, не стал вслушиваться в его разговор. Меня не столько удивляло все происходящее, сколько волновало. Я ощутил себя не посторонним свидетелем, а скорее участником великого события — человек в одиночку высаживался на Луну. Мне почему-то захотелось вспомнить какое-нибудь стихотворение, любое хорошее стихотворение. Но я приглашен сюда не для того, чтобы волноваться или читать стихи. Я подождал, пока Грей положит трубку, и спросил:

— Я смогу поговорить с ним?

— Конечно, когда задание будет выполнено.

— Где будете вылавливать его? В Тихом океане?

Он ответил:

— Место посадки находится в десяти километрах отсюда, Купер. Сейчас я должен оставить вас одного, меня вызвали… Всего на несколько минут… Повторяю, можете ходить куда угодно. Ни одна дверь не закрыта для вас. Достаточно нажать кнопку справа.

— Согласен… Да, а как зовут астронавта?

— Его имя вы узнаете после окончания полета… — он попытался улыбнуться. — Наберитесь немного терпения, Купер.

— У меня его достаточно. Скажите, а сколько времени он пробудет на Луне?

— Ровно шестьдесят пять минут. Потом отправится обратно.

— Совсем один… — продолжал недоумевать я и задал еще один вопрос: — А на какое время рассчитан весь полет?

Грей направился к дверям, но у выхода остановился и очень медленно повернулся ко мне. В глазах его блеснуло недоверие, он пристально посмотрел на меня и быстро произнес:

— Все займет сто пятнадцать минут.

Сто пятнадцать минут. Меньше двух часов.

Пока мне больше не о чем было спрашивать Грея. Генерал смотрел на меня строго и отчужденно.

— Ну, знаете… — нарушил я наконец молчание, — мне многое довелось повидать на своем веку… Можете мне поверить, я видел немало необыкновенного…

— Именно поэтому вас и выбрали, — вежливо-равнодушным тоном отвечал генерал.

— Нет, нет, — продолжал я, качая головой, — вы даже представить себе не можете, что мне пришлось повидать… — Я имел в виду маленький волчок, попавший из космоса в туннель метро, и молодого человека, оставшегося в живых в адском пламени. — При всем желании не сможете… Я-то знаю, что будущее уже началось в наши дни, и научная фантастика уже стала реальностью. И мне не следовало бы уже ничему удивляться… А сейчас я, наверное, удивляюсь своему удивлению… Черт возьми, кажется, я говорю какие-то глупости! Только видите ли, Грей, на этот раз научная фантастика ни при чем… Сейчас речь идет о чем-то таком, что человек вычислил, высчитал. Это своего рода вызов ошибке… Будь я моложе, то наверное пустил бы даже пару слезинок. И они были бы пролиты не впустую, как вы считаете?