Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь. - Джеймс Чейз

Мэгги облизнула губы.

— Почему бы тебе не сделать это самому? — хрипло спросила она.

Чак уставился на девушку, словно увидел впервые:

— Мне что, опять надавать тебе по заднице?

— Нет… — поежилась она. — Я все сделаю так, как ты сказал.

— Хорошо. Возьми конверт и сразу возвращайся. Помни, люди Пока будут следить за тобой.

Мэгги безразлично посмотрела на дружка:

— Кто такой Пок?

Он улыбнулся, потом кивнул:

— Смышленая, стерва… А теперь — пошла.

Мэгги взяла свою потрепанную сумочку и вышла из комнаты. Чак слышал, как она спустилась по ступенькам. Потом бесшумно пошел следом.

Пробравшись в толпе, он видел, как Мэгги села в подошедший автобус. Как только он двинулся, Чак перебежал дорогу, сел в «бьюик» и завел мотор. Проскочив боковыми улочками, он ухитрился приехать в аэропорт на десять минут раньше, чем его подружка. Войдя в зал, Чак выбрал себе местечко, откуда были видны телефонные будки, и встал так, чтобы его не заметили.

Вскоре в здание вошла Мэгги. Чак смотрел, как она подошла к будке «А». В ее поведении не было никаких элементов паники, никаких признаков страха. И вдруг у него самого в животе все перевернулось. Как из-под земли появились два детектива в гражданском. Чак сразу же понял, кто они такие. Фараоны прошли через толпу, словно два ледокола, направляясь к телефонным будкам, и Чак почувствовал, как струйки пота побежали у него по спине. Схватят Мэгги или нет? Это была его первая мысль. Лучше удрать отсюда, да и из города тоже! Чак был так напутан, что не мог пошевелиться, просто стоял и смотрел.

Детективы отошли от телефонов и подошли к молодому индейцу, который только что появился в зале, и о чем-то заговорили с ним. Чак вытер пот. Он видел, как индеец направился вместе с детективами на выход, возбужденно протестуя и размахивая руками. Люди оборачивались им вслед. Детективы прижали индейца в углу и стали нашпиговывать скорострельными вопросами. Мэгги вышла из будки и заторопилась к выходу. Она не подозревала, что происходит, но шла слишком быстро — это могло вызвать интерес у полицейских. Но Чаку не стоило беспокоиться. Детективы были слишком увлечены допросом индейца.

Ступая на ватных ногах, Чак вышел из стеклянного параллелепипеда аэропорта. Увидев, что Мэгги благополучно забралась в автобус, он побежал к «бьюику».

В автобусе, кроме Мэгги, было пять пассажиров. Она заплатила за билет и села на заднее сиденье. Она знала, что выглядит ужасно. А тут еще жег руки конверт. Его жар пробивался даже через сумочку. Она старалась унять дрожь во всем теле и, увидев, что в автобусе на нее никто не обращает внимания, почувствовала себя свободнее. Любопытство заставило ее открыть сумочку. Поглазевши на небольшой коричневый конверт, Мэгги достала шпильку и вскрыла его. Внутри оказалось пять сотенных банкнот. Обнаружив между ними записку, девушка закашлялась от страха.

Палач!

Рот наполнился слюной. Мэгги боялась, что ее вырвет, но спазм быстро прошел. Она перечитала записку и с ног до головы покрылась холодным потом.

Итак, теперь она знает! Все, о чем раньше только подозревала, сошлось! Тохоло — Палач! Скольких человек он уже убил? Мэгги не могла вспомнить. Какая теперь разница? И одного хватит, чтобы припаяли двадцать лет тюрьмы!

Трясущимися руками девушка спрятала деньги и записку в конверт. А Чак? Ее дружок повязан с этим индейцем кровью… и она тоже!

Мэгги смотрела сквозь грязное стекло на пальмы, пляжи, песок, но все красоты пейзажа проскакивали мимо ее сознания. Мысли путались. Потом девушка заставила себя думать. Тохоло напугал людей, чтобы они начали платить за страх, а она выполняет роль курьера, собирающего страховые взносы. Но ведь ее могла поджидать полиция! Они могли арестовать ее, как только она отклеила конверт от таксофона! Соучастие в убийстве! Нет, никакой Чак не стоил того, чтобы ради него связываться с мокрыми делами. Что же ей делать?

Мэгги опять почувствовала дурноту.

Заявить в полицию.

Ее всю затрясло.

Полиция!

Она представила себе, как идет в участок и рассказывает, что произошло. Даже если ей поверят, как с ней поступят? Отошлют назад, к родителям? Вряд ли. Скорее посадят за решетку и будут там держать, как свидетеля. Что же, что делать? Как поступить?

Мэгги вытянула ноги и сжала кулачки. Ей хотелось заорать на весь салон: помогите же мне, люди! Остается одно, решила она, уехать в Майами. Без Чака, одной. А уже оттуда рвануть когти на все четыре стороны. Как можно дальше от Парадиз-Сити. Она должна забыть и про Чака, и про Пока и начать жизнь сначала.

Придя к решению, Мэгги перестала дрожать.

Она попросит шофера остановиться у Грей-Бич. Там пересядет на автобус до Майами. А оттуда… Девушка нахохлилась. Все ее вещи остались в той жуткой комнате, у индейца с золотыми зубами. На какие шиши она поедет в Майами? Ведь у нее в сумочке только два доллара! Два? Как же она забыла, что в конверте пять сотен! А не станет ли соучастницей, если возьмет эти деньги? Все равно! Зато уедет, уедет прочь от этого кошмара! Будет набитой дурой, если не возьмет эти доллары!

Мэгги перевела дыхание.

С такой суммой можно отправиться хоть в Нью-Йорк. В десятимиллионном городе она будет в безопасности. И начнет карьеру манекенщицы.

Мэгги снова открыла сумочку и потрогала конверт переставшими дрожать пальцами.

Итак, решено, все решено!

К девушке вернулась былая уверенность. И больше не будет Чака, Пока Тохоло, полиции.

Закрыв сумочку, Мэгги подошла к кабине водителя.

— Остановите, пожалуйста, у Грей-Бич, — удивившись твердости собственного голоса, сказала Мэгги. — Это недалеко, не так ли?

У водителя было пять дочерей. Все девочки были опрятными, послушными, чистыми. Старшей столько же лет, сколько этой девушке. Господи, до чего я везучий, подумал он. Хвала всем святым, его дочери были не похожи на эту шлюшку. Он почувствовал запах немытого тела, а свитер грязный какой!

— Хорошо, — ответил он, не глядя в ее сторону. — Я остановлюсь.

— Спасибо. — Мэгги вернулась на место.

Через пару минут автобус затормозил.

Спрыгнув со ступеньки на асфальт, Мэгги зашагала к билетным кассам.

— Эй!

Звук знакомого голоса пронзил ее насквозь. Похолодев, она обернулась.

Из «бьюика» высунулся улыбающийся Чак.

— Подвезти тебя, лапочка?

Партнеры по бриджу считали, что Эл Хадсон — лучший игрок не только среди них, но и в мире. Тот факт, что он был помешан на смазливых мальчиках, не помешал выдвинуть его кандидатуру на пост секретаря клуба «Пятьдесят». Жарким солнечным днем он сидел за столом, разглядывая детектива Лепски, как экзотическое насекомое, свалившееся в ванну.

Эл Хадсон был высок, обладал привлекательной внешностью и утонченными, манерами. Роскошные белокурые волосы волнами спускались на воротник. Зубы, которые он чистил не менее трех раз в день, жемчужно вспыхивали, когда улыбка появлялась на его лице… Жил он в роскоши и, если уж пил, то только «Шато» урожая 59-го года или «Дон Периньон» 28-го.

В клубе у него были отдельные апартаменты и если ему нравился какой-нибудь мальчик, он просто отводил его к себе — все уже к этому привыкли.

Террел почему-то пришел к выводу, что единственный человек, который может его раскрутить, — Лепски. Том звезд с неба не хватает, но сам большой сноб и со снобами найдет общий язык.

— Я вам внимаю, дорогуша, — сказал Хадсон обволакивающим голосом. Он достал надушенный шелковый платок и томно помахал им перед носом.

Лепски не стал разводить антимонии и кратко объяснил, кто он и откуда. Эл Хадсон был родом из Англии. Много лет назад он был Его Светлостью герцогом, до тех пор, пока у него не приключилась неприятная история из-за мальчика-бойскаута, сына камердинера. Когда честерфилдская полиция начала копаться в подноготной Хадсона, он покинул родные берега и с удовлетворением принял пост секретаря самого блестящего бридж-клуба Флориды.

Хадсон слушал, что говорил ему Лепски, и не верил ни одному слову.

— Нет, это невозможно. Маньяк-убийца среди наших слуг? Нет и еще раз нет!

Лепски не любил гомосексуалистов так же, как Хадсон не любил фараонов.

— Мы ищем индейца. — Том был терпелив и настойчив. — Подозреваемому должно быть лет двадцать пять-двадцать шесть, но он может оказаться и моложе года на три. Длинные черные волосы, одет в желтую с белым рубашку и повседневные джинсы. У вас служит такой парень?

— Такой молоденький? — Хадсон поморщился. — Нет, весь обслуживающий персонал преимущественно в возрасте. Индейцы тоже. Они работают тут годами. Да, годами… А что касается цветастой рубашки, — он закинул голову и рассмеялся, по мнению Лепски, как старая кокотка, — то все семинолы любят кричащую расцветку. Вы уверены, что искать снайпера-психопата нужно именно у нас?