Полное собрание сочинений. Том 1 - Толстой Л.Н.

Но она незамѣтно удалилась отъ меня и сдѣлала уже десять или двѣнадцать шаговъ по улицѣ въ то время, какъ разбиралось ея дѣло и какъ я рѣшался; и такъ я пошелъ скоро за нею, чтобы сдѣлать ей предложеніе наилучшимъ образомъ, но, замѣтивъ, что она ходила, приложивъ ладонь къ щекѣ, тихими и коротко-мѣрными шагами задумчивости, опустивъ притомъ глаза внизъ, я предположилъ, что она обдумывала тотъ же самый предметъ. — «Боже, помоги ей», сказалъ я: «вѣрно у ней есть свекровь или какая нибудь тетушка-тартюфъ, или какая нибудь набожная старушка, съ которой она хочетъ посовѣтоваться въ этомъ случаѣ столько же, сколько и со мною»; не желая прерывать этотъ процессъ и полагая, что будетъ учтивѣе приступить къ этому дѣлу съ умѣренностью, чѣмъ съ поспѣшностью, я обернулся и сдѣлалъ нѣсколько шаговъ передъ дверью сарая, въ то время, какъ она ходила, разсуждая съ своей стороны. —

При первомъ взглядѣ на эту барыню рѣшивъ въ своемъ воображеніи, что она была одно изъ превосходнѣйшихъ существъ въ этомъ мірѣ, и потомъ выведя вторую аксіому, столько же неоспоримую, какъ и первую, что она была вдова и носила на себѣ отпечатокъ печали, я не пошелъ далѣе, а остановился на томъ предположеніи, которое мнѣ нравилось; и ежели бы она пробыла со мною до полночи, я бы остался вѣренъ своей системѣ и продолжалъ бы смотрѣть на нее сообразно съ этой общей идеей. —

Но только что она отошла шаговъ на двадцать отъ меня, мнѣ почему то стало желательно узнать о ней подробнѣе — я представилъ себѣ долгую разлуку — можетъ случиться, что я больше не увижу ее — сердце старается удержать, что можетъ; и я искалъ средства найдти ее, ежели бы потерялъ. Однимъ словомъ, я желалъ узнать: ея имя, фамилію и положеніе въ свѣтѣ; и такъ какъ я зналъ, куда она ѣдетъ, я желалъ знать, откуда она; но не было средствъ дойдти до этихъ свѣдѣній; тысяча мелкихъ деликатностей препятствовали этому. Я составлялъ двадцать различныхъ плановъ, но не было возможно спросить у нее прямо — этаго нельзя было сдѣлать. —

Маленькой Французской довольно благовидный капитанъ, который припрыгивая шелъ по улицѣ, доказалъ мнѣ, что сдѣлать это было очень легко. Находясь между нами именно въ то время, какъ барыня возвращалась назадъ къ двери сарая, онъ отрекомендовался мнѣ и прежде чѣмъ даже это хорошенько сдѣлалъ, попросилъ меня, чтобы я сдѣлалъ ему честь представить его этой барынѣ.

«Я самъ еще не былъ представленъ».

Тотчасъ же, повернувшись также ловко къ ней, онъ спросилъ у нея, не изъ Парижа ли она ѣдетъ?

«Нѣтъ, но я ѣду по этой дорогѣ», отвѣчала она.

«Vous n’êtes pas de Londres?»184

Она отвѣчала, что нѣтъ.

«Стало быть, вы ѣдете изъ Фландріи. Apparement vous êtes Flamande»,185 сказалъ французскій капитанъ. Барыня отвѣчала, что это дѣйствительно такъ. «Peut-être de Lilles?»186 прибавилъ онъ. Она отвѣчала, что она не изъ Лилля.

«И не изъ Арраса? И не изъ Камбри? И не изъ Гента? И не изъ Брюсселя?» Она отвѣчала, что она была изъ Брюсселя.— Онъ сказалъ, что въ послѣдню[ю] войну онъ имѣлъ честь быть при бомбардировкѣ этого города и что этотъ городъ прекрасно расположенъ pour cela,187 и онъ былъ наполненъ дворянами, когда имперіалисты были выгнаны оттуда Французами (барыня слегка наклонила голову); и давъ подробный отчетъ ей объ этомъ дѣлѣ и объ участіи, которое онъ принималъ въ немъ, онъ просилъ ее сдѣлать ему честь сказать свое имя — и поклонился. Et madame a son mari?188 сказалъ онъ оглядываясь, пройдя уже два шага — и не дожидаясь отвѣта, продолжалъ припрыгивать по улицѣ. —

Ежели бы я семь лѣтъ учился искуству свѣтскаго обращенiя, я бы никогда такъ не умѣлъ поступить. —

Когда маленькой французской капитанъ оставилъ насъ, Mons. Dessein воротился съ ключемъ и ввелъ насъ въ свой каретный магазинъ. —

Первый предметъ, который бросился мнѣ въ глаза, когда Mons. Dessein отворилъ дверь сарая, была другая старая désobligeante; и хотя она была какъ двѣ капли воды похожа на ту, которая мнѣ такъ понравилась на каретномъ дворѣ часъ тому назадъ, видъ ея теперь возбудилъ во мнѣ непріятное впечатлѣніе, и я думалъ: какой долженъ былъ быть грубый и необщежительный человѣкъ тотъ, который первый придумалъ состроить такую машину; я нисколько не лучше думалъ и о тѣхъ, которые рѣшались употреблять ее. —

Я замѣтилъ, что барынѣ она нравилась также мало, какъ и мнѣ, итакъ Mons. Dessein повелъ насъ къ парѣ другихъ каретъ, которыя стояли около; онъ разсказывалъ намъ, рекомендуя ихъ, что они были заказаны лордами А. и В. для grand tour, 189 но не ѣздили дальше Парижа и поэтому во всѣхъ отношеніяхъ сколько новы, столько и хороши. — «Они слишкомъ хороши». И я перешелъ къ третьей, которая стояла сзади, и спросилъ о цѣнѣ. — «Но въ ней не могутъ помѣститься двое», сказалъ я, отворивъ дверцу и взойдя въ нее. — «Будьте столь добры, сударыня», сказалъ Mons. Dessein, предлагая ей руку. Барыня полсекунды была въ нерѣшительности и взошла въ карету; но такъ какъ въ это самое время сторожъ вызывалъ Mons. Dessein, желая говорить о чемъ-то съ нимъ, онъ затворилъ за нами дверцу кареты и оставилъ насъ. —

«C’est bien comique, это очень смѣшно», сказала, улыбаясь, барыня отъ замѣчанія, что во второй разъ по самому простому случаю мы были оставлены вмѣстѣ. — C’est bien comique, сказала она. — «Больше ничего не нужно», сказалъ я: «чтобы сдѣлать это положеніе совершенно смѣшнымъ, какъ обычай волокитства Французовъ — говорить о любви въ первую минуту и предлагать свою особу во вторую». — C’est leur fort190 отвѣчала барыня.

— «По крайней мѣрѣ такъ предполагаюсь; но какимъ образомъ это мнѣніе утвердилось, я не понимаю; однако они пріобрѣли репутацію народа, понимающаго лучше любовь и любящаго больше всѣхъ другихъ народовъ. Что до меня касается, то я полагаю Французовъ не ловкими въ этомъ дѣлѣ и худшими стрѣлками, которые когда либо испытывали терпѣніе Купидона. Какъ можно повѣрить, что они умѣютъ любить? Скорѣе я повѣрю, что можно сдѣлать приличное платье изъ оставшихся лоскутовъ. Вдругъ, съ перваго взгляда, открывался въ любви и предлагая свои услуги и свою особу, они тѣмъ самымъ отдаются на разсмотрѣніе еще не разгоряченному уму». —