Врата вечности - Вадим Иванович Кучеренко

Хай-Марка Фергюс преодолел за полчаса. Эльф старался не думать о встрече с Джерриком. И о том, что в свое время он, чтя заветы предков, клятвенно пообещал никогда не подниматься на гору Хай-Марка и не искать ключ, которым можно открыть высеченные в ней врата. Фергюс не хотел думать об этом, потому что это было будущее и прошлое, которых, как ему было известно, не существует. Жизнь — это то, что происходит в настоящий момент. И она меняется в зависимости от того, какие поступки ты совершаешь сейчас, а не от тех, которые ты совершил в прошлом или намереваешься совершить в будущем.

Фергюс знал, что он был потомком эльфов, которые считали точно так же. Одного из них звали Даллас, и это он подписал от имени духов природы договор с людьми, которые появились на горе Хай-Марка неожиданно и, казалось, ниоткуда. Люди были истощены и измучены, им требовалась остановка на их бесконечном пути. Из жалости они получили все, что просили. А потом дети, женщины, старики и больные мужчины остались, а остальные вошли во врата в горе Хай-Марка и уже никогда не вернулись. Это было нарушением договора, заключенного между духами природы и людьми. Люди забыли о тех, кого они оставили на Земле, несмотря на то, что обещали забрать их, как только те наберутся сил и смогут продолжить путешествие по Вселенной.

Фергюс всегда подозревал, что люди заранее знали об этом. Потому что перед уходом они оставили послание — гигантские рисунки на Перуанском плато Наска. Среди геометрических фигур, очертаний животных, растений и людей было и изображение врат в горе Хай-Марка. Это был язык, неизвестный духам природы. Но его забыли даже потомки пришельцев.

Прошло время, и люди, спустившись с горы Хай-Марка, расселились по всей Земле. Они оказались плодовитыми, как саранча. И, пользуясь своей все возрастающей численностью, начали вытеснять духов природы с их исконных территорий. Их ничто не могло остановить — ни природные катаклизмы, ни мор, ни чума, ни сопротивление духов. Это было настоящее нашествие, которому духи не смогли противостоять.

Фергюсу было не ведомо, понял ли его предок впоследствии, какую ошибку он совершил, разрешив людям остаться на Земле. Но он знал, что уже после того, как люди спустились с горы Хай-Марка, чтобы обосноваться в более благодатных для жизни местах, Даллас еще раз поднялся на эту гору. Он пытался открыть врата в страну богов, но у него ничего не получилось. А затем он приложил ухо к каменной двери. И то, что он услышал, было ужасно. Он завещал своим потомкам никогда не подходить к этим вратам. И не мечтать о космических путешествиях. «Они не для земных духов, эти странствования по Вселенной», — повторял он даже на смертном одре. Его звали Даллас, что означало — живущий на лугу. И за всю свою жизнь он только дважды покидал свои цветущие равнины и поднимался в горы, где звезды были слишком близки к Земле.

Фергюс много думал над этим и пришел к убеждению, что врата в горе Хай-Марка являлись порталом в иное измерение, воспользовавшись которым, люди могли бы вернуться на свою родную планету. Но люди потеряли ключ, который мог бы открыть им вход в этот портал. И они забыли не только язык своих предков, но даже о том, что они пришельцы на Земле.

Зато они объявили войну исконным жителям планеты, на которую пришли, как гости. Казалось, они воюют даже с самой Землей, дающей им кров и пропитание. Отравляют ее воздух, черпают из недр живительные соки, губят леса и реки. Фергюс не понимал их. С точки зрения духа природы, это было неразумно. И пагубно для самих людей.

Но эльф не собирался исправлять их нравы. Это было бы бессмысленной тратой жизни. Он считал, что единственно разумное решение — отправить людей обратно с Земли на планету, которая была их родиной. Через портал в горе Хай-Марка.

Вот почему эльф не хотел отдавать Джеррику ключ от врат в страну богов, как невежды называли этот портал. Кобольд, как и люди, был настоящим бедствием для планеты. Но он был кровь от крови и плоть от плоти Земли. Он никогда бы не нанес ей вреда, подобно людям. Выбирая из двух зол, Фергюс отдавал предпочтение кобольду.

Но так было, пока Джеррик не похитил его внука. Отдавая золотой диск кобольду, Фергюс терял возможность избавить Землю от людей и этим исправить ошибку, некогда совершенную его предком. Но при этом он спасал от гибели внука, а с ним и своих потомков. И это оказалось для него решающим фактором.

Эльф понимал, что он жертвует интересами мира духов природы ради собственных интересов. И поэтому сейчас, приближаясь к горе Хай-Марка, он старался ни о чем не думать. Впервые в своей жизни он плыл по течению, не пытаясь сопротивляться. Это было неприятное чувство. Но он находил утешение в мудрости предков. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, говорили они. Tempora mutantur et nos mutantur in illis.

— И я изменился, — с горечью произнес Фергюс, останавливая джип на склоне горы Хай-Марка. — Будь ты проклят, Джеррик!

Оставшийся путь эльф прошел пешком, опираясь на неизменную трость. В другой руке он держал стальной чемоданчик, внутри которого лежал золотой диск.

Его уже поджидали. Эльф увидел их издалека. Альф и Филипп сидели на большом валуне, а Джеррик прислонился к вырезанной в горе двери. Глаза его были закрыты. Казалось, кобольд о чем-то мечтает. Рарог беспечно насвистывал какую-то мелодию, поигрывая ножом. Альф настороженными глазами оглядывал окрестности, но сохранял видимое спокойствие. Заметив деда, он радостно вскрикнул и попытался встать, но Филипп молниеносно приставил нож к его горлу и заставил опуститься обратно на валун.

— Сиди, сынок, — издевательски улыбнулся рарог. — Мы с твоим дедом должны обменяться парой слов, прежде чем ты сможешь обнять его мощи.

Фергюс окликнул внука.

— Альф, у тебя все в порядке? — спросил он, не сумев скрыть нежную тревогу, прозвучавшую в его голосе.

— В принципе, да, — ответил юноша. — Если не обращать внимания на нюансы.

— Молчать! — повысил голос Филипп. — А ты, эльф, остановись! Мне приятнее разговаривать с тобой на расстоянии. Не выношу ваш эльфийский запах.

— А кто тебе сказал, что я буду с тобой разговаривать, рарог? — презрительно усмехнулся Фергюс. — Эй, Джеррик! Уйми своего стервятника! А то мне придется сбить с него спесь.

И Фергюс, угрожающе подняв трость, приблизился к Филиппу еще на один шаг. Рарог заметно побледнел и трусливо оглянулся на Джеррика, словно ожидая