Я люблю Капри - Белинда Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама признается, что подсунула мне в чемодан свою газовую плойку но в этот момент стучат в дверь. Входит Стивен — у него на подносе изящные чайные чашки и огромные миндальные печенья.
— Мам, мне пора.
— И почему только я не положила тебе фланелевую мочалку! — причитает она.
— Здесь есть одноразовая, так что не беспокойся, — говорю я и улыбкой прошу у Стивена прощения.
Кажется ужасно неловко разговаривать по мобильному телефону в старинном вагоне.
— Удачи, дорогая! Наложи немного блеска на ключицы и в область декольте. Будем надеяться, что остального он не заметит.
В кои-то веки я на маму не обижаюсь.
— Чтобы не заморачиваться, стоит просто выкрасить себя в золото целиком, — дразню ее я. — По-ка-а!
— Разрешите? — Стивен предлагает открыть дверь, соединяющую два купе.
И вот два наших мирка становятся одним. Тайлер откладывает бумаги и похлопывает по сиденью рядом с собой. Я чувствую себя немного навязчивой, — входя в чужое купе, автоматически проникаешь в личное пространство другого человека. Поезд дергается, я делаю лишний шаг вперед, и Тайлеру приходится поддержать меня, чтобы я не упала.
Я тут же сажусь рядом с ним, чтобы он меня отпустил.
— Стивен собирался рассказать историю… — Мне хочется как можно дольше не оставаться с Тайлером наедине.
— Садитесь поудобнее. — Стивен одаривает нас диснеевской улыбкой.
— Погодите! — Тайлер передает мне чашку «Графа Грея» и кивает Стивену, чтобы тот начинал.
— Жил-был однажды греческий торговец оружием…
— Что? — я разбрызгиваю чай.
Тайлер чуть толкает меня плечом, чтобы я сидела тихо.
— Я ее слышал. Тебе понравится.
— У него было много имен, но мы назовем его Захаров. И хотя вырос он в трущобах Константинополя, он фантастически разбогател на продаже оружия правительствам воюющих стран, так что мог недели проводить в Восточном Экспрессе — всегда в седьмом купе. Постепенно он стал самым постоянным и известным клиентом нашего поезда. Однажды он сел в поезд на «Гар де Л'Эст» в Париже, и одновременно с ним в поезд села пара новобрачных, направлявшихся в свадебное путешествие. Они состояли в родстве с испанским королевским домом — божественной красоты девушка по имени Мария, всего семнадцати лет от роду, и странный человек, чьи черты говорили о слабом характере — герцог Марченский. Одного только Захаров не знал — герцог в детстве был слабоумным и начал уже проявлять признаки опасного безумия. Той же ночью, когда все уже возвратились после ужина в свои купе и поезд с мерным рокотом двигался в сторону Зальцбурга, послышался ужасный вопль. Захаров был уверен, что его телохранитель разберется с этим досадным беспорядком, и не стал отрываться от работы. И вдруг послышался яростный стук в дверь. Когда он открыл дверь, к нему на руки упала юная невеста, из глубокой раны у нее на шее лилась кровь — это ее безумный муж пытался ее убить. Я вскрикнула от страха.
— Когда нашли герцога, у него изо рта капала пена, а в руке он сжимал усыпанный драгоценными камнями кинжал!
— О боже!
— Захаров стал опекать юную Марию, и к тому времени, как они прибыли в Вену, он уже без памяти в нее влюбился.
Я улыбаюсь — какая прелесть.
— Но в католической Испании не существовало развода, так что влюбленным пришлось тридцать восемь лет ждать смерти герцога, и только тогда, в 1924 году, они смогли пожениться.
Я падаю духом. Надеюсь, нам с Люка не придется ждать тридцать восемь лет, прежде чем мы сможем сочетаться законным браком.
— Они даже отправились в свадебное путешествие на Восточном Экспрессе! — продолжает Стивен.
— Так, значит, все кончилось хорошо?
— К сожалению, она заболела и через полтора года умерла.
— О нет!
— В глубокой скорби Захаров прожил еще десять лет и умер в ноябре 1936-го в Монте-Карло. На следующий день его верный телохранитель сел на Восточный Экспресс на «Гар де Л'Эст» и, следуя последней воле своего господина, разорвал фотографию Захарова и его жены и развеял обрывки по ветру из окна седьмого купе в то самое время, когда тот ровно пятьдесят лет назад услышал крик Марии.
Я содрогаюсь.
— Все это — истинная правда! — уверяет Стивен, пока я смотрю на него разинув рот.
— А еще?
— Я думаю, у Стивена есть работа, которую ему необходимо сделать, — решает Тайлер, не дав Стивену и слова сказать.
И снова я не могу понять, заботится он о Стивене или хочет поскорее от него избавиться. Клео бы сказала, что он хочет побыть наедине со мной, но мне этот момент немного портит настроение. Стивен кивает и откланивается со словами:
— Мы пересечем лагуну и подъедем к Венеции примерно через полчаса. Приятного путешествия.
Какое-то время мы молчим.
— У Восточного Экспресса такая богатая история, — говорит Тайлер.
— Да, я бы с удовольствием послушала что-нибудь еще, — почти беззвучно шепчу я.
— Подумать только, его бомбили, расстреливали, ему случалось застревать в снегах…
— А, так ты тоже знаешь все эти истории? Может, тебе стоило бы работать проводником!
Тайлеру это не нравится. Я улыбаюсь ему самой невинной из моих улыбок. Он как будто в замешательстве, потом наклоняется ближе ко мне:
— А соседний вагон — три тысячи пятьсот сорок четвертый — когда-то был борделем!
У меня глаза лезут на лоб.
— Боже! Вот бы не подумала, что такое могут разрешить!
— Он в то время был не на ходу, — качает головой Тайлер. — Тогда вагон стоял в Лиможе.
— Понятно. — я чувствую себя немного глупо. — И сколько раз ты путешествовал Восточным Экспрессом?
— Только один раз — из Люцерна в Париж. Хотел поближе посмотреть эту знаменитую деревянную мозаику.
— Какая красота, — говорю я. рассматривая замысловатый узор деревянных панелей — маки, тростник и нечто похожее на ярко-красные оливки.
— Рене Пру был истинным мастером растительного декора.
— М-м-м, — соглашаюсь я, жалея, что нельзя в один миг загрузить себе в голову полный курс истории искусств, как в «Матрице». — Мне очень нравится, что панели как будто глазированы медом!
Тайлер проводит пальцем по поблескивающему лаку.
— Видишь эти диагональные полоски? Посмотри, когда мы подъедем вон к тем домам, солнце будет то появляться, то исчезать, и получится эффект, похожий на стробоскоп…
— Ух ты — как будто эти полоски вспыхивают! — ахаю я.
— Это что-то, правда? — Тайлер улыбается моему восторгу.
— Мне ужасно нравится!
— Мне нравится, что ты здесь со мной, — говорит Тайлер.
Я отпиваю из пустой чашки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});