КРИЗИС ИМПЕРИИ - Дэвид Дрейк

«Прости. Конечно, пилот бы увидел тебя, если б я не посоветовал тебе лечь».

Мерикуру показалось, что в голосе ПИРа послышалось раскаяние.

– Да ладно, все о'кей, - ответил он. - Мы все совершаем ошибки.

Мерикур вышел на дорогу и направился на запад.

Минут через десять ПИР заговорил снова: «Если я ощущаю удовольствие, когда бываю прав, тогда, наверное, ощущаю боль, если я не прав».

– Логично, - согласился Мерикур. - И как ты себя сейчас чувствуешь?

«Довольно скверно».

– Добро пожаловать в нашу компанию. Все разумные существа чувствуют то же, что и ты.

«Это ты про меня? Я хочу сказать, ты считаешь, что я… разумен?»

Мерикур немного подумал.

– Я не знаю, что на это ответили бы ученые мужи, но мне кажется, если ты мыслишь, значит, ты разумен.

«Декарт сказал немного по-другому: я мыслю - значит, я существую».

– Вот видишь, приятель, ты способен на независимые суждения.

Небольшая пауза - и ПИР опять нарушил молчание:

«Спасибо, Ансон».

– Не за что. А кроме того, морпехи могли сначала разорвать меня на куски выстрелами из пульсатора, а уж потом проверить мои документы.

Через полчаса Мерикур обнаружил ну просто идеальное место для исполнения своего плана. Дорога шла вверх. На вершину холма, к самому гребню, Мерикур натаскал больших камней. Конечно, для машин это не помеха, они либо просто переедут через камни, либо столкнут их в сторону. Но им придется сбавить скорость, да и экипаж не будет так пристально глядеть по сторонам. Тут-то у Мерикура и появится шанс. Камни он положил под толстой веткой, которая нависала над дорогой и была достаточно прочной, чтобы выдержать тяжесть Мерикура. Конечно, его могут заметить, но шансы на успех довольно велики, если он попробует прыгнуть на прицеп с рудой. Прыгать на пассажирскую машину не имело смысла: люди непременно обращают внимание на генералов, которые сваливаются на заднее сиденье их машины прямо с небес.

Мерикур занял позицию на толстой ветке, и ему оставалось только ждать. Через четыре часа горло у него совершенно пересохло, все мышцы затекли, а шея обгорела на солнце. С большой неохотой Мерикур слез с ветки и сделал перерыв. Он немного размялся, смазал шею противоожоговой мазью из спасательного комплекта, выпил воды и почувствовал себя гораздо лучше.

Пока он отсутствовал, по дороге никаких машин не проезжало. Он опять взобрался на свой «насест». Солнце нещадно палило в спину, минуты текли медленно. В конце концов Мерикур забылся тревожным сном, уверенный, что, в случае чего, ПИР его разбудит.

Так и произошло. «Эй, соня, просыпайся. К нам гости».

Глаза Мерикура моментально открылись. Немного погодя он услышал громыхание мощных двигателей и ощутил подрагивание ветки. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем огромный тупорылый трактор пролязгал под ним, вздымая клубы пыли.

За трактором катились шесть прицепов с рудой. Мерикур решил прыгать в самый последний.

Как он и надеялся, преграда из камней заставила трактор немного замедлить ход. Четвертый прицеп, пятый, наконец, шестой прицеп, покачиваясь, появился под ним.

Мерикур глубоко вдохнул и скатился с ветки. В тот же самый момент ПИР забил все радиоприемники и интерком трактора высокомодулированными электронными помехами.

Водитель и охранники были слишком заняты поиском затычек для ушей, чтобы заметить, как что-то упало в последний прицеп. У Мерикура от удара спиной о кучу руды перехватило дыхание, и некоторое время он не шевелился, боясь обнаружить, что сломал себе что-нибудь после падения с трехметровой высоты.

А потом он начал чихать. В первый момент он испугался, что делает это слишком громко, и попытался подавить чихание, но быстро понял, что рев трактора перекроет даже духовой оркестр. Теперь ему оставалось только не высовываться и надеяться, что водитель не остановит трактор, чтобы проверить прицепы.

Да и зачем ему останавливаться, если за любым кустом могли прятаться повстанцы? Трактор будет идти и идти, пока не достигнет Порт-Сити.

Вполне довольный своей относительной безопасностью, Мерикур немного разгреб сыпучую руду, устроился поудобнее, лег на спину и стал наблюдать за проплывавшими в небе облаками. Они принимали самые фантастические формы. Один раз он даже увидел вдалеке белый конверсионный след от высоко летящего ПДШ и вспомнил о том, что ему сейчас надо бы делом заниматься, а вместо этого он лежит себе на спинке и валяет дурака.

Он мысленно поторопил трактор. И как бы в ответ на это трактор перевалил через гребень очередного холма и начал длинный пологий спуск в Порт-Сити.

Положение майора Фаутс было весьма скверным. Полковник Хендерсон, который командовал всем отрядом морской пехоты, попал под огонь снайпера и получил пулю промеж глаз. Это происшествие сделало Фаутс старшим офицером, и она оказалась лицом к лицу с бесконечным списком военных проблем, стоящих перед любым командиром.

Они, разумеется, не шли ни в какое сравнение с политической проблемой, возникшей из-за исчезновения Мерикура. Он пропал пять дней назад и, вероятно, погиб. Фаутс имела полное право отменить поиски и постараться завершить операцию на Теллере так, чтобы «не потерять лицо».

Но как сказать об этом жене генерала? Особенно если она не хочет слушать. Бетани Виндзор сидела напротив Фаутс и просматривала доклады поисковых партий за этот день. Она искала малейший намек на то, что муж ее все еще жив. Она занималась этим каждый день. Фактически с первого дня исчезновения Мерикура.

Наплевав на запреты, генеральская жена взяла один из ПДШ для проведения собственных поисков с воздуха, но потерпела неудачу, перебазировалась в командный пункт и превратила жизнь Фаутс в ад. Продолжение поисков превратилось из бессмысленного в абсурдное, но кто взял бы на себя смелость сказать леди, чтобы она села и заткнулась?

Разумеется, только не майор Фаутс, которая лелеяла мечту сделаться в один прекрасный день полковником.

Снаружи донеслись раскаты грома. Первые крупные капли застучали по броне БТРа. Вскоре все вокруг потонуло в шуме дождя.

Фаутс откашлялась.

Бетани посмотрела вверх; все еще прекрасная, она в свете люминесцентных светильников выглядела изможденной - глаза воспалились, кожа приобрела нездоровый серый оттенок. Она спала даже меньше, чем те три или четыре часа, которые удавалось выкроить Фаутс.

Она посмотрела Фаутс прямо в глаза с такой надеждой, что слова застряли у майора в горле.

– Я знаю, что вы собираетесь сказать, майор, но мой муж еще жив.

Внезапно рядом с бронетранспортером раздались чьи-то голоса, сапоги застучали по металлическим ступенькам. Фаутс обернулась и замерла, открыв рот, не в силах оторвать взгляд от появившегося в открытом люке привидения.

Генерал Мерикур.

Грязный, мокрый, похудевший на несколько килограммов, но все же это был генерал собственной персоной!

Он широко улыбнулся:

– Майор, на вашем месте я бы прислушался к словам моей жены. Она всегда права.

 9 

Пока все, кого пригласили в бункер, входили и рассаживались по местам, Мерикур огляделся. Бункер был достаточно просторен для подобного рода помещений, с дощатым полом, складными стульями и столом для заседаний, сделанным из снарядных ящиков. Стол был завален картами, распечатками, обертками от еды и какими-то тряпками.

Портативный пульт связи и куб полевого головизора стояли у дальней стены, представлявшей собой, как и остальные стены, земляную насыпь, закрытую листами пластика. Повсюду змеились провода, в воздухе стоял голубоватый дымок. Присутствовал весь командный состав, включая майора Фаутс, пять или шесть других старших офицеров, Сенду, администратора Нугумбе и Бетани.

Она категорически отказалась вернуться на орбиту - по правде говоря, он не очень-то и хотел, чтобы она улетала. Патруль морских пехотинцев остановил трактор с прицепами примерно за двадцать миль до Порт-Сити для обычного досмотра на предмет контрабанды. Взамен контрабанды там нашли изнуренного генерала.

Затем был короткий перелет на базу к его персональному бронетранспортеру. Он на всю жизнь сохранит в памяти голос Бетани, когда она говорила Фаутс, что он жив, и выражение ее лица, когда он шагнул в люк. Через минуту она обрушила на него всю свою ярость - что ж, обычная реакция после стольких дней неопределенности и страха за его жизнь. Но даже это показывало, что он ей не безразличен.

Мерикуру хотелось очень многое ей сказать, но, как обычно, их личные отношения отошли на второй план.

Все наконец заняли свои места и выжидательно посмотрели на него. Мерикур откашлялся:

– Приветствую всех. Полагаю, кофе и бутерброды нам уже готовят. Когда их принесут, не стесняйтесь, у нас самообслуживание. Прежде всего позвольте извиниться за причиненное моим отсутствием беспокойство. Я знаю, что многие из вас участвовали в поисках.