Кощеевич и война - Алан Григорьев

— Не злись, дорогой. Нельзя сейчас злиться. Дни стоят особенные — солнцеворот как-никак. В это время судьбы так быстро плетутся, что даже я не знаю, кого забирать, а кто ещё поживёт. Вот и пришла на всякий случай: за тобой последить да проводить, ежели вдруг помрёшь.

— Я бессмертный! — Лис беспрестанно звенел цепью, только бы не слышать шипения змей. Во рту у него пересохло, а кувшин с водой, как назло, остался стоять в другом углу камеры — на ящике поменьше.

— Самому не надоело повторять одно и то же? — Марена запрокинула голову, словно собираясь засмеяться, но передумала. Её взгляд стал серьёзным, цепким — от такого мороз бежал по жилам. — Пора было уже понять, что бессмертия не существует. Это просто отсрочка. Так какая разница: сейчас или потом?

— Вообще-то очень большая!

— Я это вот к чему: если ты не хочешь освободиться, чтобы бороться дальше, может, настало время прекратить страдания? Только скажи, и мы твою ниточку Чикчик.

— А может, мне нравится страдать. — Лис уже привык перечить Марене во всём.

Конечно, плачевное положение было ему не по нутру. Но он подбадривал себя, что это не навеки. Он обязательно выберется — без помощи Смерти. Сам.

Марена скривилась, глаза полыхнули синим огнём, но тут же потухли. Ага, значит, злится. Лис усмехнулся.

— Чего смеёшься?! — тут же вскинулась она.

— Да вот подумал, почему в народе говорят «дёргать смерть за усы»? У тебя ведь нет усов.

— Дуралей! — фыркнула Марена. — Коли зубоскалишь, значит, на самом деле почти в отчаянии. Напомню тебе другую поговорку: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. И это всегда оказываюсь я. Загляну к тебе попозже.

— Уже уходишь? Даже водички не попьёшь?

Последняя шпилька осталась без ответа. Наверное, Марена её уже не услышала.

Уф, спровадил. Одной проблемой меньше. Как бы теперь ещё разобраться со змеями?

Помощь пришла нежданно-негаданно. Сверху из маленького зарешеченного окна, сквозь которое было видно лишь кусочек неба, послышалось карканье, и в темницу протиснулись три вороны. Лис и ахнуть не успел, как они уже налетели на змеек. Острые когти и мощные клювы сделали своё дело — ни одна гадина не уползла.

— Вот это да! — Он вытер вспотевший лоб. — Спасибо, пернатые. Вы вещуньи или как?

Одна из ворон повернулась боком, и Лис чуть не брякнулся с ящика. Белое перо!

— Май! — крикнул он.

Ноль реакции.

— Вертопляс?

Опять ничего. Ворон больше интересовала солома, в которой при желании можно было отыскать несколько колосков.

Лис обессиленно сполз спиной по стене и сел, поджав ноги.

— Слушай, я знаю, кто ты. Даже если ты сам ничего не помнишь, просто поверь мне. Мы давние друзья. Я бы даже сказал — лучшие. Ты не представляешь, как мне тебя не хватает. Но я рад, что ты меня нашёл. Даже если ты стал самой обычной птицей, по крайней мере, ты не один. Вон какая у тебя компания. Кстати, откуда вы узнали, что я в беде? Другие птички рассказали?

Даже будучи в тюрьме, Лис по старой привычке подкармливал птиц. Делился с ними крохами скудного пропитания, размачивал корки. Однажды к нему прилетала зорёвка и даже пела, сидя на окне. Для неё Лис ловил мушек и припасал на будущее. Может, она и воронам поведала о его судьбе?

— Послушай, Май, ты прилетай ещё, ладно? Я добуду вкусненького. Главное, дивьим на глаза не попадайся. И в Навь лучше не летай, там теперь Доброгнева всем заправляет. Помнишь её? Хорошо, что не помнишь. Я бы и сам рад забыть, да не могу…

Ворона слушала его, склонив голову набок. Две её товарки улетели по каким-то своим птичьим делам, а эта — осталась. А когда Лис замолчал, закаркала в ответ.

— Увы, я не понимаю, что ты говоришь, друг мой. Придётся выучить вороний язык. Шучу, конечно. Может, и есть такие заклятия, но я тут колдовать не способен, — кивнул он на зачарованные оковы.

Ворона снова закаркала — теперь негодующе. А может, Лису просто хотелось так думать.

— Да, мне тоже не нравится. Ты как, не нашёл себе подружку? Может, вывел маленьких вороняток? А может, стал советником у какого-нибудь вороньего князя, а? С тебя станется. Жаль, что ты не можешь дать мне совет. Видишь, без тебя всё наперекосяк пошло. Но ты не думай, я не упрекаю… Эх, улетел! Наверное, надоело меня слушать.

Лис уронил голову на руки, но посокрушаться не успел — тут же вздрогнул от резкого окрика:

— Эй! С кем это ты там разговариваешь!

— С птицами, красавица. С птицами. Кстати, ты принесла семечек?

— Да. Стой там, не вздумай приближаться.

Радмила осторожно просунула кулёк сквозь прутья и бросила на пол.

Это происходило уже не в первый раз, и Лис послушно сидел в своём углу. Грозная Северница тоже любила птиц, но, когда он попросил её об одолжении, сперва не поверила. Всё пыталась вызнать, для каких таких чародейских дел пленнику понадобились зёрна, семечки и ягоды. А потом услыхала, как поёт зорёвка. Оказалось, по дивьим поверьям, те не могут петь на окне дурного человека. Вот свезло так свезло! Врагом Северница его, конечно, считать не перестала, но гостинцы для пернатых друзей приносила исправно.

— С праздником тебя. Я слыхал, Вершина Лета сегодня.

— Откуда слыхал? Кто сказал?

— Не беспокойся, со мной мало кто разговаривает. Боятся. А про праздник птички напели, — улыбнулся Лис.

— Разве ты знаешь язык птиц?

Северница шуток не понимала, её серьёзность порой умиляла его, порой раздражала — в зависимости от настроения. Но сегодня настроение было хорошим, поэтому Лис кивнул на стену, где угольком отмечал минувшие дни.

— Да посчитал я, посчитал, успокойся. А зачем ты пришла? Неужто сплела мне венок?

— Ещё чего! —