Воронья стража - Владимир Свержин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Стойте!!! – завопил я что есть силы в импровизированный рупор, еще недавно служивший огромной воронкой на местной куховарне. – Замрите и слушайте!!!
– Стойте! Стойте! Стойте! – на разные голоса эхом завопили в свои рупоры припрятавшиеся на крышах и чердаках окрестных домов люди Артура Грегори, с легкой руки Рейнара уже поджидавшие в Лондоне королевский десант. – Это говорю я – дух-хранитель Англии! Внемлите мне и повинуйтесь, ибо чаша грехов ваших переполнена и список злодеяний, начертанный кровавыми буквами, вопиет об отмщении.
Белесые пляшущие человечки, приводимые в движение рукою Олуэн, дергаясь, вытанцовывали джигу в рукотворном дыму, знаменуя отчаянный гнев растревоженного духа.
– Вороны готовы покинуть Тауэр! – озвучил я очередную угрозу. – Алчущие ныне власти и богатств, близок тот день, когда вы станете молить о корке хлеба и избавлении от бича мучителя!
– Дым рассеивается, – тихо проговорила Олуэн, опасаясь, что ее слова также будут услышаны замершей толпой. – Поторопитесь, мессир!
Ветер с реки немилосердно рвал в клочья дымовую завесу, вовсе не желая согласовывать действия с замыслами мистификаторов. Надо было спешить, чтобы наш обман не выглядел дурацкой выходкой.
– Вспомните о венце Гвендалайн! – со слезою в голосе простонал я.
“Вспомните! Вспомните! Вспомните! – расторопно отозвалось дисциплинированное эхо. – Венец Гвендалайн!!!”
Сколько времени заняло все это представление? Две минуты? Три? Пять… Не имею ни малейшего понятия. Мне эти считанные мгновения казались безумно долгими. Я с облегчением вздохнул, когда услышал за окнами суеверный шепот толпы, сливающийся едва ли не в рев:
– Венец Гвендалайн!
Еще мгновение – и все стихло. Древняя корона, выкованная из серебра лунной дорожки, как ни в чем не бывало лежала на полпути от всадников кортежа лорда-протектора к ощетинившимся пищалями стрелецким шеренгам за спиной королевы.
Как хотелось Елизавете сейчас выкрикнуть “Огонь!” и как мучительно переживала она мудрое решение прилюдно одолеть узурпатора в честной борьбе!
Из окна мне было видно лицо Рейли. Он был бледен, точь-в-точь кружево, лежащее поверх оплечий доспеха. Судя по кривой усмешке, он все сообразил уже после взрыва первой петарды. И все же, все же взгляд его был неотрывно устремлен на замшелый межевой камень, отделявший общинные земли от королевских. Поверх него, точно поверх алтаря ушедших в прошлое друидов, сиял венец Гвендалайн.
Новоявленный король Шотландии поднял было руку, чтобы скомандовать всадникам “Вперед!”, но замешкался и, сменив гримасу на светскую улыбку уверенного в себе любезного хозяина, указал королеве на переливающийся светом майских звезд венец.
Невнятное шиканье и бормотание толпы стихло на вдохе. Никто не знал, сколько стволов сейчас наблюдает из укрытий за этой небывалой картиной, готовясь плеснуть свинцом, если вдруг возвышенная мистерия выльется в банальную уличную стычку враждующих сторон. Никто не подозревал, сколько сейчас поставлено на карту. Я, шепча под нос то ли угрозы, то ли молитвы, не отрывая глаз от происходящего, стучал кулаком об стену, словно от моих странных телодвижений зависело благоразумие сторон.
Пауза затягивалась. Рейли и Елизавета не сводили друг с друга холодных немигающих взглядов. Но вот, должно быть, решив, что ей, как законной правительнице, первой надлежит возложить на голову священный венец, Бэт Тюдор, отринутая дочь и обойденная наследством сестра, легонько пришпорила белую кобылицу, неспешным шагом направляя ее к заветному камню. Шевалье Мано де Батц д'Артаньян следовал за ней неотлучно, как тень, готовый в любой миг броситься спасать чужую нелюбезную королеву.
Вот они поравнялись с буро-зеленым постаментом, и спрыгнувший наземь гасконец помог спуститься гордо взирающей па соперника Диане-Вирджинии. Шепоток вновь прокатился по замершей толпе и, точно волна, медленно сползающая с берега в час отлива, пошел расползаться все дальше по многотысячной толпе, до отказа забившей окрестные улицы.
– Елизавета! Елизавета! – неслось от Темз-стрит до самых отдаленных городских окраин. Между тем отважный коронель Наваррской гвардии осторожно, точно драгоценную вазу, поднял с камня лучезарное сокровище бриттов и протянул его Бэт Тюдор. Еще мгновение…
– О-о-о-о-о!!! – в единый голос взвыла толпа. – Королева!!!
Обод короны, опушенный невиданным доселе мехом солнечных зайцев, мягко обхватил рыжекудрую голову Елизаветы, точно именно для нее и ковался ушедшим к затуманным островам великаном. Стараниями людей Артура Грегори вряд ли бы сегодня нашелся житель Лондона, который не ведал, что это означает.
– `Ну шо, Капитан `, – прорезался на канале связи возбужденный увиденным Лис, – `крутим дырки для орденов?!Ушанка по мерке! Модель сезона, от времени не скукоживается! `
– `Погоди! ` – оборвал я речь друга. – `Еще Уолтер не мерил! `
– `Да ну, скажешь! ` – отмахнулся Рейнар. – `И так видно – ему такой ажур не по фасону! Не тот хвасон, не та хворма! `
Однако, что бы там ни говорил неуемный в радостном предвкушении Сергей, молчаливое состязание претендентов на английский трон продолжалось. Лишь только венец Гвендалайн, под бурные изъявления верноподданнической радости, был возвращен на место, Уолтер Рейли, “чудом спасшийся сын Марии Тюдор и Филиппа Испанского”, нынешний безвластный король Шотландии, без всяких помощников спрыгнул на землю и размашисто зашагал к межевому камню. Рука его, как это бывало в минуты волнения, крепко сжимала эфес шпаги, живо воскрешая в памяти слова другого, не менее грозного властолюбца: “Господь даровал мне корону и меч, чтобы ее защищать. И тот, кто пожелает отнять у меня первое, непременно познакомится со вторым!”
Он шел, на ходу отстегивая подбрадник бургундской каски, затем, справившись с непослушным замком, сорвал с себя шлем и, не глядя, отбросил в сторону, точно готовясь раз и навсегда прилюдно короноваться сверкающей древней короной. Один шаг, одно движение и… Зеваки ахнули и замерли, не зная, что и сказать! Я, нелепо хлопая глазами, повернулся к Олуэн, точно ожидая у нее объяснений происходящему. И в тот же миг в голове, подводя итог увиденному, раздался возмущенный голос Лиса:
– `Не понял! Капитан, шо за почты! Тюбетейка-то нашему другану конкретно мала! `
Я молчал, не находя ответа. Голова Рейли не превышала размер головы Елизаветы, не говоря уже о дядюшке Филадельфе, которому венец был великоват. Но факт оставался фактом. Легче мне было натянуть детский чепчик, чем самозванцу и авантюристу Уолтеру Рейли – священный венец Гвендалайн! Этот знак верховной власти Британии был ему мал! Окончательно и бесповоротно мал!
Должно быть, никогда еще любопытная, впечатлительная лондонская толпа не была столь шокирована. Она, точно баран, застрявший рогами в новых воротах, замерев, смотрела на вопиющее попрание древней легенды. В полном молчании, опустив на межевой камень озаряющий белый день головной убор полумифических королей, лорд-протектор резко повернулся и зашагал к прядающему ушами коню, роющему копытом землю в ожидании хозяина. Толпа расступилась, вжалась в стены домов, спеша пропустить этого небывалого человека. Даже Елизавета I, королева Британии по законному праву и волею небес, ошарашено глядела вслед удаляющемуся фавориту.
Карканье и шум вороньих крыльев наконец разорвали затянувшуюся тишину, возвращая присутствующих в реальный мир.
– Это Хьюги – один из тауэрских воронов, – тихо произнесла Олуэн, указывая на чернокрылую птицу, вальяжно опустившуюся на сверкающий венец. – Он прямой потомок ворона Гвендалайн – того самого! Должно быть, это какой-то знак! Только я не знаю, что он предвещает.
* * *Что предвещал сей знак, так и осталось невыясненным. Перевозбужденная толпа, наконец получившая возможность выплеснуть накопившиеся эмоции, со вкусом гуляла, празднуя невесть что – то ли свадьбу Рейли и Марии Стюарт, то ли воцарение Елизаветы, то ли чудесное явление миру пропавшего венца и все с этим связанное.
Придя в себя, Елизавета немедленно двинула к Тауэру стрельцов и новоявленную Шотландскую гвардию, полагая до подхода лорда Фаттлмаунта с его повстанцами и прочих внезапно объявившихся зерцал верности держать твердыню в осаде. Так бы оно, вероятно, и было, когда б не извечная традиция московитов, а вместе с ними и шотландцев – пить до дна тост “За здравие!”.
Желающих диковинным гостям здоровья и долгих лет жизни в Лондоне сыскалось ой как немало, а потому ближе к рассвету самое здоровое, что у них было, – это беспробудный сон. Как говорят в Московии – “хоть святых выноси!”.
Наутро в мою спальню ворвался Лис с глумливым выражением на лице, которое обычно не предвещало хороших новостей: