Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

Яр был таким же, как его всегда изображали — подняв подбородок чуть выше, чем следовало, он смотрел прямо и уверенно и крепко сжимал змею.

Арейн, наоборот, отличался. В других церквях и на улицах возводили статуи, где первый из соратников в одной руке держал книгу, а другую протягивал каменному ворону. Здесь же Арейн сам был воином: правой он грозно сжимал меч, а левой, как и Яр, сдавливал змею.

Дети Аша говорили, что на самом деле это не символ демонов, а символ той борьбы, через которую пришлось пройти братьям, а также двойственного начала каждого человека.

— У тебя есть татуировка змеи? — тихо спросил отец, вставая позади.

Кай медленно кивнул и провёл пальцами по левому предплечью. Он сделал татуировку со злости, вскоре после того, как отец выгнал его из дома, и ему осталось только ночевать то на улицах Канавы, то в доме кого-нибудь из Детей Аша. Он хотел стать частью тех, кого так ненавидел и боялся отец и вся эта Церковь. А потом ни один из них не пришёл за ним в Чёрный дом. Только крысы. Тогда на теле появилась вторая татуировка.

— Я уже давно не с ними, отец.

— Почему?

Кай снова взглянул на каменного Арейна. Отец говорил, что их род шёл от него. Считалось, что Арейн был самым спокойным и мудрым из всех соратников Яра. И ни черта он не передал своим потомкам. Кай быстро выпалил:

— Когда я узнал, что инквизиторы идут за ними, побежал предупредить. Я не успел сбежать, меня схватили. И никто не пришёл за мной. Как и ты.

Кай резко развернулся к отцу, и гнев сразу утих. Перед ним стоял просто старик, лишившийся всего. Поношенная чёрно-белая одежда, тёмные с проседью волосы. Ничего он не мог дать тогда и не сможет дать сейчас. Ни к чему пытаться услышать то, что не будет сказано.

— Ждёшь слов, а сам сказать можешь? — ехидно спросил Кирион.

— Я думал, что ты мёртв, Кай. Я был в Чёрном доме, просил, чтобы твоё тело отдали, хотел похоронить по обычаям. И мне отдали — тело какого-то мальчишки с раздавленной головой. Что я должен был сделать? За кем мне надо было идти — за призраком?

Кай так крепко сжал зубы, что челюсти заныли. «Да!» — хотелось прокричать в ответ. Он ждал, так долго ждал хоть кого-нибудь и верил, каждую минуту, секунду представлял, что дверь вот-вот откроется, и там покажется отец, а может, Рейн. Но входили только инквизиторы — для пыток, для боли. Да, ни отец, ни Рейн не знали, что он там, в подвалах, и винить их не стоило. Но надежда ведь была, всё маячила перед глазами, а затем умерла — вместе с очередным ударом, ожогом или проколом — и оставила только пустоту.

— Не пустоту, — послышался упрямый голос Кириона. — Будь у тебя в душе только пустота, ты бы не злился так. Ты бы не стоял здесь даже. Не говорил.

Кай прикрыл глаза. Всё это в прошлом. Ни к чему разжигать потухший костёр. Он здесь за другим.

— Ты прав, отец. Что было, то было. Но сейчас мне нужна твоя помощь. Мне и Рейну.

Кай прошёл к скамьям и сел на второй ряд. Казалось, каменные Яр и Арейн проследили за ним.

— Кай, что происходит? Я видел, — отец замолчал и устало всплеснул руками, хотя взгляд по-прежнему оставался холодным и строгим. — Там, во дворце, это был Рейн?

Кай вздохнул. Он даже не надеялся, что отец не знал об избрании нового короля. О том, что во главе Кирии встанет ноториэс, гудели все улицы. Люди постоянно шептались, они то смеялись, то бросали проклятия.

Вир верил, что чем сильнее лицийцы не принимают Рейна сейчас, тем больше будут любить его потом. Он говорил, что это закон толпы — сначала они что-то ненавидят, а после страстно начинают желать.

— Да, отец, — Кай выпрямился и почувствовал себя увереннее. Правда не была его опорой, а вот сплетать ложь он научился. — Когда я пришёл домой, ты спросил, как мы с Рейном нашлись. Я тогда не ответил тебе. Правда в том, что мне стало известно, инквизиторы затевают заговор. Я хотел предупредить Рейна.

Отец подобрался. Холод в глазах стал сильнее, руки нервно сжали подклад куртки.

— Ригард В-Бреймон хочет уничтожить Совет и взять власть в Кирии в свои руки. Для этого ему нужен подставной король. Он выбрал Рейна, так как он из благородного рода, а еще верный и готовый на многое. Рейн знал об этом, но думал, что сможет выпутаться. Он хотел вернуть нам всё.

Кай вздохнул. Вернул он, ага. Из-за этого чертового братца теперь и ему пришлось начать отдавать то немногое, что у него было.

— Да ничего стоящего у тебя не было, — заметил Кирион и закинул руки за голову.

— Только Рейн не знал, что В-Бреймону нужен покорный слуга, который не скажет ничего лишнего. У него есть способ усмирить любого. Сейчас Рейна снова отправили на перевоспитание, а затем его демона убьют.

Отец вздрогнул и бросил тревожный взгляд в пустоту. Кай торопливо продолжил:

— Я знаю, отец, что демоны — это наше проклятие. Но вправе ли люди мешать тому, что сделали боги? И вправе ли кто-то покушаться на жизнь Рейна? Я знаю людей, у которых убили демона. Совет уже не раз делал это. У них не только демона больше нет, но и сердца.

— Во имя Яра, — голос отца оттолкнулся от высоких сводов и загремел в пустоте. Кай сдвинулся в сторону и быстро глянул на отца. Он впервые повысил голос — даже в минуты гнева или отчаянья отец всегда оставался спокоен, не считая беспокойных движений рук. — Что вы делаете, Кай? Как вы во всё это влезли? Как вы стали такими?

— Какими? — воскликнул Кай. Он уже знал, что ответит отец, но вопрос вырвался сам. Это спрашивал тот мальчишка, который, сидя в камере, при каждом ударе молота о тарелку перебирал имена: сначала родителей, затем Рейна, а после — Детей Аша.

Отец провёл рукой по лицу и устало выдохнул, поднял голову к разноцветному куполу.

— Я же старался воспитать вас по заветам Церкви, чтобы вы выросли хорошими людьми. Что я сделал не так? Почему вы слушаете своих демонов? И если есть способ уничтожить такое зло, ты просишь меня, чтобы я не дал этого сделать?

Кай что было сил ударил по скамье, и по церкви разнеслось эхо. Он яростно воскликнул:

— Да, это всегда сидело во мне. Я с детства отмечен Ашем, ты прав. И не вышло из меня ничего — как ты и говорил, как и ждал всегда. Но Рейн ведь не такой. Он старался для тебя и для матери. Сколько ещё он должен нести вину за то, что ты не смог дать нам ни капли понимания и не слышал никогда? Вот он и нашёл того, кто слышал.

Слова вдруг полились сами собой, точно внезапно открыли дверь, которую держали закрытой годами — так долго, что замки проржавели и разом слетели все вместе.

— Да, я говорю с демоном. Да, я слушаю его и предаюсь порокам. Да, я не знаю, что такое послушание, смирение, молчание. И перед лицом Яра и Арейна я тебе заявляю, что не хотел бы стать иным, я сам выбрал эту жизнь!

— Сам выбрал, — спокойно повторил Кирион. — Вот ты и признался.

Отец отшатнулся от него, как от прокажённого. Кай не унимался:

— Может, свой пропуск в царство Лаара я давно потерял, но, если ты не хочешь потерять свой, помоги Рейну. Это твой сын, и он не может стоить меньше, чем все заветы Церкви. Если демоны такие плохие, почему Совет скрывает, что знает, как их убить?

Отец молчал.

— Я не прошу прощения для себя, но помоги мне забрать Рейна.

— Чего ты от меня хочешь?

— Ты — Л-Аспен. Я — Л-Арджан, и мне всего девятнадцать. По документам я жив — я позаботился об этом. Если ты придёшь к главному инквизитору — я знаю к кому, — дашь денег и попросишь побыстрее пристроить меня на место старшего инквизитора, тебе помогут. Скажешь, что я совсем отбился от рук, растратил все деньги. Это обычная история. В неё поверят. Мне нужно это место.

— Но… — начал отец. Кай перебил его:

— Один из главных инквизиторов всегда помогает пристроить людей в Инквизицию. Цена немаленькая, особенно за ускорение обучения, но она стоит того. Больше я не попрошу у тебя ничего, отец, обещаю.

Тот молчал.

— Если на Рейна тебе плевать, то неужели ты дашь В-Бреймону захватить власть? Что тогда будет с Церковью?