Следствие считать открытым - Дмитрий Туманов

— Разве что в качестве носков, — злобно ухмыльнулся начальник конвоя. — Смотри, если он вдруг околеет под твоим надзором, эти подштанники тебе древком копья в глотку забьют. Помирать заключенным у нас положено только с разрешения военного суда. А ну живее возись, быдло запойное!

— Дык… — Тюремщик замялся, но в этот момент он все-таки попал нужным ключом в замочную скважину.

С каких это пор в головке Контрразведки завелись травяне? Этот франт говорил по-фаценски с жутким местным акцентом. Насколько мне было известно, гордые и заносчивые данийцы вообще не допускали представителей других народов к управлению — сама мысль, что данийцем будет командовать какой-то инородец, приводила их в буйное негодование. Но эти доблестные бойцы-рубаки, не просто уцелевшие в схватке, но даже не получившие ран, влет ловят каждое его слово. Точнее, каждый жест, поскольку иначе, как на своем перхающем языке, они изъясняться не умеют, да и не хотят, что вполне естественно для «народа-победителя». Это как же их надо было низвести до такого состояния?

— Эй, горная элита! Позаботьтесь о сородиче! — надменно пролаял офицер, когда клетку вновь запирали. — Завтра будет заседание военного суда, и вы все должны до него дожить.

— Но нас должен судить церковный суд!

— В такие дни армия — наша религия, а непосредственный командир — верховный бог. Судить будут всех подряд, согласно единому Судебнику, — закон у нас един для всех. А обвинять вас буду лично я как главный дознатчик Травинаты.

Вот так влипли! Судебник являлся торжеством данийского законотворчества и представлял собой огромный перечень всех видов преступлений и наказаний. Дотошные писаки предусмотрели в сем труде все возможное и невозможное. Так, например, за кражу пирожков в иноземной лавке данийский дворянин получал «легкое порицание», а за попытку разрушения данийского государства безродный чужестранец приговаривался к пожизненной пытке и мучительной смерти.

Все уже ушли, но маленький дознатчик задержался, внимательно присматриваясь к нашему раненому сородичу.

— Благородный… Я люблю дворян, у них такие чистенькие, ухоженные руки, а как они сладко кричат, когда им загоняют иглы под ногти. А какая нежная и гладкая у них кожа, особенно сзади…

— Эй, извращенец, вали отсюда, а то… — прервал мерзостные мечтания коротышки Штырь.

— А то что, конфетка моя? Таки зубами решетку перекусишь? — возразил карлик и затрясся в беззвучном смехе. — Ну достань меня, достань!

— Я тебе сейчас кое-что другое перекушу… — тихо сказал Штырь, достал из-за пазухи свою серую хвостатую подружку, что-то неслышно прошептал ей и кивнул в сторону ухохатывающегося палачика.

Мне показалось, что Белли кивнула в ответ? Так или иначе, она спрыгнула с ладони Штыря, резво скользнула под решетку и шмыгнула прямо в штанину карлика. Тот поначалу не сообразил, что же это такое у него зашевелилось в штанах, но через пару секунд изменился в лице до неузнаваемости и дико заорал. Этот отчаянный вопль, ручаюсь, слышала вся тюрьма. Не переставая орать, он одним движением руки разорвал ширинку и вытащил оттуда окровавленный, дергающийся комок, который не преминул тут же впиться ему в палец.

— Убью! Таки всех убью!!! Вот так!!! — С этими словами палачик, держась рукою за пострадавшее достоинство, откусил доблестной крысе голову. Но даже на последнем издыхании та успела цапнуть его за язык. Новый, теперь уже нечленораздельный вой потряс подземные своды.

А в коридоре уже раздавался грохот десятка ног. Первым в камеру заскочил тюремщик. Узрев мычащего и истекающего кровью карлика, он остолбенел и выпучил глаза, силясь что-то сказать. И в этот момент внутрь со всего ходу влетел караульный отряд. Старый пропойца и так-то нетвердо стоял на своих двоих, а когда в его спину врезался стальной шквал, он сделал лишнюю пару неуверенных шагов, споткнулся, упал на лестницу, пересчитал носом все ступеньки и в конце своего полета сшиб стенающего коротышку с ног. Тот отлетел к нашей клетке, приложился головой прямо о тяжелый висячий замок и сполз —по решетке без чувств. Вот теперь он на мгновение оказался в пределах досягаемости Штыря, и наш маленький мститель это мгновение не упустил, поколдовав над мордашкой павшего карлика его же собственным заостренным ногтем.

А мы что? А мы — ничего. А мы никого и не трогали. Обозленные стражи уже хотели испытать на нас крепость древков своих алебард, но мы вовремя отползли в глубь клетки. Уже потом, когда из камеры выносили тела, кто-то из солдат попристальнее вгляделся в лицо карлика и загоготал, вскоре ему вторили остальные расслабившиеся охранники.

Пока мы так вот развлекались, наш раненый земляк пришел в чувство и застонал. Штырь, который ко всем своим прочим талантам оказался еще и умелым врачом, внимательно его осмотрел и авторитетно заявил:

— Раны у молодого человека легкие, но по голове его ударили сильно, потому в плен и попал. Обычно наш брат фаценец бьется до последнего вздоха, а когда оружие сломано и нет больше сил подняться, он кусает врага за ноги.

Тем временем раненый окончательно убедился, что он еще не помер. Его затуманенный взгляд, привыкая к полутьме подземелья, остановился на нас, пытаясь осознать происходящее.

— Где я? Вы… кто? — наконец простонал он, приподнявшись на здоровом локте.

— Тюрьма неславного града Травинкалиса — к вашим услугам.

— А мы — здешние постояльцы.

— А вы, собственно, кто?

— Я — командующий королевским легионом Фацении генерал Альдан Гористок.

— Кто-о-о?!

— Э-э-э… Еще один кандидат в Гористоки… Молодой человек, вы не очень-то на него похожи… — жалостливо затянул Штырь. — По-моему, у вас от такого удара мозги малость отъехали.

— Подожди-ка, дружок… Ты знаешь, это действительно Гористок, только не тот, о котором речь зашла, не Альдан, — осторожно высказался я, осматривая черты лица юноши. — Я всю их семейку в лицо знаю.

— Я Альдан Гористок, генерал! У меня даже королевский кулон есть… Был… Отобрали, наверное.

— Да ну? А ты не маловат для службы в армии? Тебе лет-то сколько?

— Восемнадцать…

— Надо же, восемнадцатилетний генерал! А я тебя знаю — видел прошлой зимой. Кажется, тебя зовут Ронни, а Альдану ты приходишься племянником по отцовской линии. Помнишь Проклятие Гористоков? Я — тот самый сыскарь.

— Вы… Райен? — с недоверием прошептал мальчишка, в его голосе появились дрожащие нотки. — Тогда… у меня для вас есть сообщение от дяди, нагнитесь, я шепну вам на ухо.

Все это было сказано настолько фальшиво, что я сразу посмотрел на его руки. Тут же к моему уху метнулся хрупкий кулак с маленьким ножичком. Плохо тебя обыскивали, торопились, что ли? Я перехватил руку и отобрал лезвие, с трудом разжав побелевшие пальцы.