Воители безмолвия - Пьер Бордаж

Один из наемников бросился к лестнице, ведущей к люку деремата. Вибрации, сотрясавшие черный шар, не позволили ему открыть люк. Он в бешенстве голыми руками разбил толстенное стекло люка и ринулся внутрь.

И через минуту вылез обратно вместе с пиджаком из синей шерсти, черными велюровыми панталонами, белым хлопковым бельем и парой маркинатских сапог.

– Он запрограммировал себя на Селп Дик. Координаты точки прибытия еще можно прочесть… Просто невероятно, что эта рухлядь еще может отправлять к звездам! По виду она никого не перешлет даже на площадь Жачао-Вортлинг!

– Селп Дик? Девица из агентства ГТК была права! – послышался металлический голос.

Скаит-чтец вынырнул из полумрака чердачной площадки.

– Жаль! Мне хотелось бы знать, как его ум, ум весьма посредственный, смог уйти от ментального обследования. Тем хуже для него. Поскольку этот глупец так жаждал добраться до своих друзей-абсуратов, то умрет вместе с ними. Он, сиракузянка и все прочие… Все… И последние следы колдовства исчезнут с лица всех миров… Что касается этих девиц, им придется узнать, что такое помощь врагам императора. Я отдаю их вам на час. Делайте с ними, что хотите. Потом отведете в Круглый Дом. Они примут наказание, предусмотренное для предателей. Как их отец. А машину превратите в пепел.

Когда наемники-притивы насытились Исаликой и Софреной, они бросили их на полу, обнаженных, окровавленных, дрожащих, униженных, похожих на сломанных кукол, потом навели дезинтегратор на черную машину.

Глава 17

Есть лишь одна свобода – свобода души!

Свобода души – ценнейшее сокровище,

Она возвышает творение на уровень творца.

Свобода души – хрупкий цветок,

Он вянет, когда душа попадает в темницу

Суждений и подобий истины.

Свобода души не терпит ограничений

Извне и неподвижности.

Ее нельзя купить, она – не предмет торга.

Тот, кто мутит ее чистую воду,

Сворачивает с тропы интуиции.

Тот, кто забывает о ней, вступает на дороги

Иллюзий и в цикл страданий.

Друзья, ревностно следите за свободой своей души.

Гаркот-эксперт медленно откинул капюшон пурпурного бурнуса на плечи и внимательно вгляделся в свое лицо, отражавшееся в овальном водозеркале, возвышавшемся посреди бассейна из красного ароматного камня.

Он увидел серо-зеленую кожу, невыносимо шершавую по сравнению с гладкой, шелковистой кожей людей. Эта отвратительная кожа обтягивала неправильный череп с множеством шишек и провалов, напоминая собой выжженные провинции Осгора. Его черно-серые глаза навыкате вызывали невероятное отвращение у людей, особенно женщин, чья чувственность не могла примириться с полным отсутствием выражения в них.

Гаркот не принадлежал ни к одному, ни к другому полу и не был рожден в союзе мужчины и женщины. Он был скаитом, спорой Гипонероса, которая развивалась в матрияном чане. Он был создан властителями Гипонероса и послан в составе еще десяти тысяч карикатур на человека в миры, где обитали люди. Один из тех, кто был частью тайного плана завоевания миров Млечного Пути. Этапы этого плана были известны только Паминксу, скаиту из высших эшелонов власти.

Гаркот не должен был испытывать никаких личных чувств – признательности, зависти, гнева. Его уделом было подчинение коллективным импульсам Гипонероархата, конгломерата спор-прародителей, поступавшим к Паминксу, главному резиденту. А Гаркот страдал, что его физический облик вызывал отвращение, отделяя от остальных неодолимой бездной. Конечно, он ни разу не поделился своими ощущениями с матричными братьями, которых совершенно не волновали подобные состояния души. К тому же они не обладали душой в человеческом понимании этого слова. Он переживал свои страдания, иногда становившиеся настоящей пыткой, в глубинах своего бездушного безмолвия.

Быть может, его мозговые цепи имели дефекты? Обычный скаит немедленно известил бы Паминкса, и тот немедленно отослал бы покаявшегося на Гипонерос: его физическое тело было бы растворено, чтобы извлечь жизненную спору, изучить ее и поместить в другую материальную оболочку или отправить в конгломерат Гипонероса.

Чудовищный облик Гаркота – чудовищный по меркам людей – мешал ему: поверхностное общество Сиракузы никак не хотело признавать его достоинств. А это желание признания личных заслуг свидетельствовало, что он был спорой нетипичной, экстравагантной, неподконтрольной, но какое это имело значение! Он, скаит, хотел, чтобы люди, без всякого стыда опускавшиеся до унизительных просьб защитить их мозг или проникнуть в чужой, приглашали его для участия в своих фривольных играх… Иначе месть его (месть тоже не входила в характеристики скаитов) будет ужасной!

Ибо те же самые люди, которые так его презирали, должны были бояться его как огня. Они не знали, что он вышел из матричных чанов с ментальными способностями, далеко превосходившими способности средних скаитов. Он был любимым учеником Паминкса: именно его выбрал коннетабль для первых опытов в области ментальной смерти, для казни сеньора Ранти Анга, именно его возвел в ранг эксперта и торжественно вручил ему пурпурный бурнус. Люди не подозревали о его истинной силе, сталкиваясь с ним в бесконечных коридорах нового императорского дворца, когда он прятал свою голову от чужих взглядов под просторным капюшоном бурнуса.

Придворные с их глупым тщеславием не подозревали, что он способен спокойно рыться в их птичьих мозгах, что он с невероятной легкостью преодолевал тонкий барьер защиты, создаваемый мыслехранителями, не отстававшими от них ни на шаг. А обосновавшись в их мыслях, мог с помощью малейшего импульса убить любого. Людишки, не сознающие, что над их головой ежесекундно висит топор палача, продолжали хвастаться и чирикать в своих роскошных одеяниях, достойных птичьего двора.

Гаркота не удовлетворяло простое осознание, что он оказался спорой, наделенной необычным даром. Большую часть свободного времени, времени, которое не было посвящено исполнению плана, он без устали исследовал глубины собственного менталитета, пытаясь добраться до неведомых границ, о которых другие думали со страхом. Он создал новые телепатические волны на такой высокой частоте, что они, не оставляя следов, проходили через тончайшие сети его соплеменников-мыслехранителей (защита мысли была плодом гениального прозрения Гипонероархата с целью создания зависимости от скаитов и ослабления психического потенциала человека). Гаркот без всякого смущения – смущение тоже не входило в характеристики скаитов – обследовал головы придворных, ставших живым полем для его экспериментов.

Высшие чиновники двора Венисии, считавшие себя защищенными от любого нежелательного проникновения в их мысли, даже не подозревали, что Гаркот время от времени наносил им тайные визиты. Он наслаждался тем, что знал все их тайны, исследовал их скрытую, отвратительную сторону души, в существовании которой они никогда бы не признались. Он знал практически все, что знать о них другим не полагалось.

Безусловно, тайные действия Гаркота были бесспорным нарушением кодекса чести Защиты, но кодекс, также созданный по импульсу спор-прародителей, был обманом, идеей, призванной успокоить людей. Честь была фиктивным критерием, абстрактным понятием, с которым не стоило считаться.

Его страстью было изучение запутанных лабиринтов человеческого духа, удивительно сложного комплекса, позволявшего каждому публично, а иногда и в частной встрече демонстрировать остальным тщательно выбранные стороны своего облика. Людские способности превосходили способности любых других существ вселенной, но люди предпочитали удовлетворять только свои чувства, грубо возбуждая их и тем самым сбивая самих себя с истинного пути самопознания. Они не использовали даже сотой доли своего потенциала, и для спор-прародителей было пустяковым делом понижать его до тех пор, пока тот совсем не исчезнет. Скаитов насчитывалось всего десять тысяч, но они уже властвовали на большей части Млечного Пути. Гаркот точно не знал, какую цель преследуют споры-прародители, но полагал, что они ставят своего резидента на каждой обитаемой планете и продолжают стратегию матричной экспансии. Теперь, имея собственное, эгоцентричное ощущение положения дел, он спрашивал себя, какое место займет в этой фазе плана. Ему не хотелось присоединяться к ветеранам, которые уже сыграли свою роль и вернулись в конгломерат, где слились со спорами одного из управляющих комплексов. Он настойчиво искал решение, которое позволило бы ему оборвать пуповину, связывающую с Гипонероархатом, ибо отныне хотел существовать только ради себя.