Башня Ласточки - Анджей Сапковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ах, если б я могла в это поверить! — Зулейка заломила руки, возвела очи горе. — Если б могла поверить!
— В могущество магии, — Шеала де Танкарвилль улыбнулась даже неожиданно для себя самой, — порой трудно поверить, ваше королевское величество. Впрочем, так оно и должно быть.
***Филиппа Эйльхарт поправила тонюсенькие как паутинка бретельки прозрачной ночной рубашки, стерла последние следы губной помады. «Такая умная женщина, — недовольно подумала Шеала де Танкарвилль, — а не может удержать свои гормоны в узде».
— Можно говорить?
Филиппа окружила себя сферой секретности.
— Теперь да.
— В Ковире все сделано. Положительно.
— Благодарю. Дийкстра уже уехал?
— Еще нет.
— В чем задержка?
— Он ведет переговоры с Эстерадом Тиссеном, — скривила губы Шеала де Танкарвилль. — Как-то странно они пришлись друг другу по вкусу, король и шпион.
***— Ты знаешь шуточки о нашей погоде, Дийкстра? О том, что в Ковире есть только две поры года…
— Зима и осень. Знаю.
— А знаешь ли ты признаки, позволяющие установить, что в Ковире уже наступило лето?
— Нет. Какие?
— Дождь становится чуточку теплее.
— Ха-ха!
— Шутки шутками, — серьезно сказал Эстерад Тиссен, — но все более ранние и долгие зимы меня немного беспокоят. Это было предсказано. Ты, полагаю, читал пророчества Итлины? Там говорится, что настанут десятки лет непрекращающегося холода. Некоторые утверждают, что это не более чем аллегория, но я немного побаиваюсь. В Ковире однажды уже случились четыре года подряд холода, непогоды и неурожая. Если б не мощный поток продуктов питания из Нильфгаарда, люди начали бы массами умирать от голода… Ты представляешь себе это?
— Честно говоря, нет.
— А я — да. Охлаждение климата может всех нас погубить. Голод — это враг, с которым чертовски трудно бороться.
Шпик задумчиво кивнул.
— Дийкстра?
— Ваше королевское величество?
— У тебя в стране уже наступил мир и покой?
— Не вполне. Но я стараюсь… установить…
— Знаю. Об этом говорят громко. Из тех, что совершили предательство на Танедде, в живых остался только Вильгефорц.
— После смерти Йеннифэр — да. Знаешь, король, что Йеннифэр скончалась? Погибла в последний день августа при загадочных обстоятельствах на пресловутой Седниной Бездне между Островами Скеллиге и полуостровом Пейкс де Мар.
— Йеннифэр из Венгерберга, — медленно проговорил Эстерад, — не была предательницей. Она не была сообщницей Вильгефорца. Если хочешь, я представлю тебе доказательства.
— Не хочу, — после недолгого молчания ответил Дийкстра. — А может, захочу, но не теперь. Сейчас мне удобнее видеть в ней предательницу.
— Понимаю. Не доверяй чародейкам, Дийкстра. Особенно Филиппе.
— Я никогда ей не доверял. Но мы вынуждены сотрудничать. Без нее Редания погрязнет в хаосе и погибнет.
— Это верно. Но если позволишь тебе посоветовать — отпусти немного поводья. Ты знаешь, о чем я. Эшафоты и пыточные дома по всей стране, изуверства, чинимые на эльфах… И этот страшный форт Дракенборг. Я знаю, тобою руководит чувство патриотизма. Но ты оставляешь после себя скверную легенду, в которой выглядишь оборотнем, лакающим невинно пролитую кровь.
— Кто-то должен это делать.
— И на ком-то это должно отыграться. Я знаю, ты пытаешься быть справедливым, но ведь ошибок не избежать, ибо избежать их невозможно. Невозможно также остаться чистым, валяясь в крови. Знаю, ты ни разу не обидел никого ради собственного удовольствия, но кто в это поверит? В тот день, когда удача от тебя отвернется, тебе припишут небескорыстное умерщвление невинных. А ложь липнет к человеку как смола.
— Знаю.
— Тебе не дадут возможности защищаться. Таким, как ты, никогда не дают шансов обелиться. Тебя вываляют в смоле… позже. Постфактум. Стерегись, Дийкстра.
— Стерегусь. Они меня не получат.
— Они получили твоего короля, Визимира. Я слышал — стилет в бок по самую гарду…
— В короля легче попасть, чем в шпиона. Меня не достанут. Никогда не достанут меня.
— И не должны. А знаешь почему, Дийкстра? Потому что должна же быть, язви ее, хоть какая-то справедливость на этом свете.
***И пришел день, когда они вспомнили этот разговор. Оба. Король и шпион. Дийкстра вспомнил слова Эстерада в Третогоре, когда прислушивался к шагам убийц, приближающихся со всех сторон, по всем коридорам замка. Эстерад вспомнил слова Дийкстры на широких ступенях мраморной лестницы, ведущей из Энсенады к Большому Каналу.
***— Он мог бороться. — Затуманившиеся, невидящие глаза Гвискара Вермуллена глядели в бездну воспоминаний. — Убийц было только трое, дедушка был мужчиной сильным. Он мог бороться, защищаться до того момента, пока не подоспела бы стража. Он мог просто-напросто убежать. Но там была бабушка Зулейка. Дедушка прикрывал и защищал Зулейку, только Зулейку, о себе он не думал. Когда наконец подоспела помощь, на Зулейке не было даже царапины. Эстерад получил больше двадцати ударов. Он умер через три часа, не приходя в сознание.
***— Ты когда-нибудь читал Хорошую Книгу, Дийкстра?
— Нет, ваше королевское величество. Но знаю, что в ней написано.
— Представь себе, я вчера наугад раскрыл ее. И натолкнулся на такую вот фразу: «На пути к вечности каждый будет идти по своим собственным ступеням, неся свое собственное бремя». Что ты об этом думаешь?
— Мне пора, король Эстерад. Пришел час нести собственное бремя.
— Ну что ж, будь здоров, шпион.
— Будь здоров, король.
Глава 9
От града древнего и зело славного Ассенгарда удалилися мы не менее как на шесть сотен стае к югу, аж до краю, Стоозерьем именуемого. Ежели в споверху на край оный глянуть, узреть можно неисчислимое множество озер, воистину искусною рукою в фигуры разнообразнейшие уложенных. Всредь фигур тех провожатый наш, эльф Аваллак’х, повелел таковую выискивать, коя листу трифолии подобна есть. И истинно, таковая выискалася. При том казалось, что не троица, а четверица озер там раскинулася, ибо одно, продолговатое, с полудня на полночь тянущееся, суть якобы оного листу ножица. Озерцо это, Тарн Мира именуемое, лесом черным околено, а у полуночного его конца башня оная таинственная вздыматься должна была якобы, Башнею Ласточки именуемая, в эльфьей же речи — Tor Zireael. Однако ж поначалу не зрели мы ничего, окромя мглы единой. Уж способился я о той башенке эльфа Аваллак’ха запытать, однако ж сам оный эльф Аваллак’х таковы слова рек: «Надо ждать и надеяться. Надежда вернется со светом и с добрыми чарами. Вглядитесь в безмер вод, там увидите посланников доброй вести.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});