Башня Ласточки - Анджей Сапковский

— Ах, если б я могла в это поверить! — Зулейка заломила руки, возвела очи горе. — Если б могла поверить!

— В могущество магии, — Шеала де Танкарвилль улыбнулась даже неожиданно для себя самой, — порой трудно поверить, ваше королевское величество. Впрочем, так оно и должно быть.

Филиппа Эйльхарт поправила тонюсенькие как паутинка бретельки прозрачной ночной рубашки, стерла последние следы губной помады. «Такая умная женщина, — недовольно подумала Шеала де Танкарвилль, — а не может удержать свои гормоны в узде».

— Можно говорить?

Филиппа окружила себя сферой секретности.

— Теперь да.

— В Ковире все сделано. Положительно.

— Благодарю. Дийкстра уже уехал?

— Еще нет.

— В чем задержка?

— Он ведет переговоры с Эстерадом Тиссеном, — скривила губы Шеала де Танкарвилль. — Как-то странно они пришлись друг другу по вкусу, король и шпион.

— Ты знаешь шуточки о нашей погоде, Дийкстра? О том, что в Ковире есть только две поры года…

— Зима и осень. Знаю.

— А знаешь ли ты признаки, позволяющие установить, что в Ковире уже наступило лето?

— Нет. Какие?

— Дождь становится чуточку теплее.

— Ха-ха!

— Шутки шутками, — серьезно сказал Эстерад Тиссен, — но все более ранние и долгие зимы меня немного беспокоят. Это было предсказано. Ты, полагаю, читал пророчества Итлины? Там говорится, что настанут десятки лет непрекращающегося холода. Некоторые утверждают, что это не более чем аллегория, но я немного побаиваюсь. В Ковире однажды уже случились четыре года подряд холода, непогоды и неурожая. Если б не мощный поток продуктов питания из Нильфгаарда, люди начали бы массами умирать от голода… Ты представляешь себе это?

— Честно говоря, нет.

— А я — да. Охлаждение климата может всех нас погубить. Голод — это враг, с которым чертовски трудно бороться.

Шпик задумчиво кивнул.

— Дийкстра?

— Ваше королевское величество?

— У тебя в стране уже наступил мир и покой?

— Не вполне. Но я стараюсь… установить…

— Знаю. Об этом говорят громко. Из тех, что совершили предательство на Танедде, в живых остался только Вильгефорц.

— После смерти Йеннифэр — да. Знаешь, король, что Йеннифэр скончалась? Погибла в последний день августа при загадочных обстоятельствах на пресловутой Седниной Бездне между Островами Скеллиге и полуостровом Пейкс де Мар.

— Йеннифэр из Венгерберга, — медленно проговорил Эстерад, — не была предательницей. Она не была сообщницей Вильгефорца. Если хочешь, я представлю тебе доказательства.

— Не хочу, — после недолгого молчания ответил Дийкстра. — А может, захочу, но не теперь. Сейчас мне удобнее видеть в ней предательницу.

— Понимаю. Не доверяй чародейкам, Дийкстра. Особенно Филиппе.

— Я никогда ей не доверял. Но мы вынуждены сотрудничать. Без нее Редания погрязнет в хаосе и погибнет.

— Это верно. Но если позволишь тебе посоветовать — отпусти немного поводья. Ты знаешь, о чем я. Эшафоты и пыточные дома по всей стране, изуверства, чинимые на эльфах… И этот страшный форт Дракенборг. Я знаю, тобою руководит чувство патриотизма. Но ты оставляешь после себя скверную легенду, в которой выглядишь оборотнем, лакающим невинно пролитую кровь.

— Кто-то должен это делать.

— И на ком-то это должно отыграться. Я знаю, ты пытаешься быть справедливым, но ведь ошибок не избежать, ибо избежать их невозможно. Невозможно также остаться чистым, валяясь в крови. Знаю, ты ни разу не обидел никого ради собственного удовольствия, но кто в это поверит? В тот день, когда удача от тебя отвернется, тебе припишут небескорыстное умерщвление невинных. А ложь липнет к человеку как смола.

— Знаю.

— Тебе не дадут возможности защищаться. Таким, как ты, никогда не дают шансов обелиться. Тебя вываляют в смоле… позже. Постфактум. Стерегись, Дийкстра.

— Стерегусь. Они меня не получат.

— Они получили твоего короля, Визимира. Я слышал — стилет в бок по самую гарду…

— В короля легче попасть, чем в шпиона. Меня не достанут. Никогда не достанут меня.

— И не должны. А знаешь почему, Дийкстра? Потому что должна же быть, язви ее, хоть какая-то справедливость на этом свете.

И пришел день, когда они вспомнили этот разговор. Оба. Король и шпион. Дийкстра вспомнил слова Эстерада в Третогоре, когда прислушивался к шагам убийц, приближающихся со всех сторон, по всем коридорам замка. Эстерад вспомнил слова Дийкстры на широких ступенях мраморной лестницы, ведущей из Энсенады к Большому Каналу.

— Он мог бороться. — Затуманившиеся, невидящие глаза Гвискара Вермуллена глядели в бездну воспоминаний. — Убийц было только трое, дедушка был мужчиной сильным. Он мог бороться, защищаться до того момента, пока не подоспела бы стража. Он мог просто-напросто убежать. Но там была бабушка Зулейка. Дедушка прикрывал и защищал Зулейку, только Зулейку, о себе он не думал. Когда наконец подоспела помощь, на Зулейке не было даже царапины. Эстерад получил больше двадцати ударов. Он умер через три часа, не приходя в сознание.

— Ты когда-нибудь читал Хорошую Книгу, Дийкстра?

— Нет, ваше королевское величество. Но знаю, что в ней написано.

— Представь себе, я вчера наугад раскрыл ее. И натолкнулся на такую вот фразу: «На пути к вечности каждый будет идти по своим собственным ступеням, неся свое собственное бремя». Что ты об этом думаешь?

— Мне пора, король Эстерад. Пришел час нести собственное бремя.

— Ну что ж, будь здоров, шпион.

— Будь здоров, король.

Глава 9

От града древнего и зело славного Ассенгарда удалилися мы не менее как на шесть сотен стае к югу, аж до краю, Стоозерьем именуемого. Ежели в споверху на край оный глянуть, узреть можно неисчислимое множество озер, воистину искусною рукою в фигуры разнообразнейшие уложенных. Всредь фигур тех провожатый наш, эльф Аваллак’х, повелел таковую выискивать, коя листу трифолии подобна есть. И истинно, таковая выискалася. При том казалось, что не троица, а четверица озер там раскинулася, ибо одно, продолговатое, с полудня на полночь тянущееся, суть якобы оного листу ножица. Озерцо это, Тарн Мира именуемое, лесом черным околено, а у полуночного его конца башня оная таинственная вздыматься должна была якобы, Башнею Ласточки именуемая, в эльфьей же речи — Tor Zireael. Однако ж поначалу не зрели мы ничего, окромя мглы единой. Уж способился я о той башенке эльфа Аваллак’ха запытать, однако ж сам оный эльф Аваллак’х таковы слова рек: «Надо ждать и надеяться. Надежда вернется со светом и с добрыми чарами. Вглядитесь в безмер вод, там увидите посланников доброй вести.