Гражданская война в США, 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники) - Кирилл Маль

Несмотря на все последующие кровавые столкновения у Спотсилвейни, четверг 12 мая стал для солдат обеих армий одним из самых ужасных дней за всю гражданскую войну. «Я никогда не думал, что мне будут верить, если я стану рассказывать об ужасах Спотсилвейни», — сказал о нем федеральный солдат. «Сражение, происшедшее в четверг, было одним из самых ужасных столкновений, которые только окрашивали человеческой кровью подножие Господа Бога», — вторил ему рядовой из Северной Каролины.

Именно на 12 мая приходится пик потерь, понесенных как северянами, так и южанами, за все двухнедельное противостояние у маленькой вирджинской деревушки. В этот день на поле боя пали или были ранены 6820 федералов и около 6000 конфедератов, в то время как за весь период с 8 по 19 мая потери первых составили 18 тысяч человек, а потери вторых — 10 тысяч. Для истощенной в боях Конфедерации такой урон — хуже проигранной битвы; ей уже было нечем восполнять зияющие бреши в рядах своих армий, и вскоре на повестку дня был даже поставлен вопрос о призыве на военную службу негров-рабов. Потери федералов были не меньшие, а к концу кампании от старой Потомакской армии почти ничего не осталось. Но верный себе Грант продолжал вести потрепанные синие полки вперед, невзирая на кровь и трупы.

Известный американский историк Брюс Каттон писал: «Происходило нечто ужасное и безжалостное, и старые слова, такие, как «победа» и «поражение», утратили свое значение. Неуклюжий маленький человек с рыжей щетинистой бородой намеревался продолжать движение вперед, и теперь вся война была одной непрерывной битвой. Если один удар не удавался, то немедленно наносился другой».

И Грант, тот самый маленький неуклюжий человек с щетинистой бородой, о котором идет речь, действительно вскоре нанес новый удар. Спустя всего две недели после битвы у Спотсилвейни он снова затеял генеральную атаку на окопы противника у другого Богом забытого уголка Вирджинии. Этот уголок назывался Колд-Харбор.

Глава 2

«Это была не война. Это было убийство»

Сражение при Колд-Харборе

Никто точно не знает, почему этот унылый уголок Вирджинии называется Колд-Харбором (Cold Harbour — Холодная гавань). Поблизости никогда не было и намека на какую-нибудь гавань, а само название «холодный», или даже «прохладный» (другое название места — Cool Arbour — Прохладная беседка), казалось в начале жаркого и душного лета 1864 года издевкой. Колд-Харбор был вообще ничем не примечательным местом. Он представлял собой пыльную голую равнину, полого поднимавшуюся на северо-запад, где она ограничивалась цепью невысоких холмов. Но в ходе кампании 1864 года именно этой печальной равнине предстояло стать ареной одного из самых коротких и самых кровопролитных сражений войны, и произошедшие здесь события были столь ужасны, что Колд-Харбор оказался единственным полем боя, которое впоследствии совершенно не посещалось ветеранами обеих армий.

Стратегическая важность Колд-Харбора была, однако, несомненна. Она обуславливалась тем, что на этой равнине, словно спицы у ступицы колеса, сходилось несколько важных [405] дорог, по которым северяне могли выйти прямо к воротам Ричмонда. Продолжение фланговых маневров Гранта и искусных контрманевров Ли должно было неизбежно привести к очередному столкновению, на сей раз у Колд-Харбора.

Оно и произошло там 31 мая 1864 года, когда походные колонны южан и северян, снова соревнуясь в скорости, двинулись к важному колд-харборскому перекрестку. Они шли туда от своих позиций у реки Норт-Анна, где противостояли друг другу после битвы у Спотсилвейни. Первыми на равнине у Холодной гавани появились две федеральные кавалерийские дивизии во главе с Филом Шериданом. Вскоре туда подоспел и авангард конфедератов, однако северяне, обладавшие численным превосходством, отбросили его на север.

Тем не менее генерал Ли слишком хорошо понимал значение Колд-Харбора, чтобы уступить его противнику без борьбы. Несмотря на физическую истощенность и слабость, вызванную тяжелым приступом дизентерии, командующий южан был по-прежнему энергичным и деятельным полководцем и продолжал бдительно следить за всеми движениями своего врага. Известие о том, что федералы вышли на его правый фланг своей кавалерией и двинули туда же пехоту, не только не испугало его, но даже и обрадовало. Ли счел этот маневр неприятеля блестящей возможностью нанести контрудар и разгромить Потомакскую армию на марше. Если бы этот план удался, Северовирджинская армия и Ричмонд, и, возможно, вся Конфедерация были бы спасены от поражения. Приближались президентские выборы, и в случае разгрома Гранта вероятность избрания Линкольна на второй срок была бы более чем проблематичной.

Однако болезнь, от которой страдал Ли, все же сделала свое дело, лишив его возможности лично руководить важной операцией. Он снова был вынужден передоверить ее проведение своим генералам, а после смерти Джексона, Стюарта (Лихой Джеб был убит 9 мая 1864 года в бою у Елоу Таверн) и ранения Лонгстрита среди них уже не оставалось тех, кто мог бы справиться с поставленной задачей. 1 июня к Колд-Харбору двинулась дивизия Хоука, недавно снятая по приказу Ли с укреплений Ричмонда (около 4 тысяч человек), [406] а за ней туда же поспешил со своими частями Андерсон, сменивший на посту командира 1-го корпуса — раненного в Глуши Лонгстрита. Оба эти генерала были блестящими командирами дивизионного уровня, но для корпусной ступени им не хватало стратегического кругозора и опыта управления крупными массами войск. Как показал дальнейший ход событий, они не могли оправдать доверия своего командующего, и одна из последних возможностей Юга с честью выйти из гражданской войны была ими упущена.

Северяне тем временем начали фланговый марш — очередное звено долгой цепи обходов и атак, из которых, собственно, и состояла Вирджинская кампания Гранта. И хотя эти обходы приближали Потомакскую армию к столице Юга, они пока не принесли ей решительного успеха и не привели к разгрому повстанческих войск.

Как писал своей жене командир армии северян Джордж Мид, «мы настойчиво добиваемся своего и все ближе и ближе подходим к Ричмонду, хотя его захват все еще дело далекого будущего… Мятежники постоянно занимают сильные позиции и окапываются, что заставляет нас двигаться вокруг их фланга после того, как мы безуспешно пытаемся нащупать слабое место для проведения атаки. Эта операция уже проделывалась нами четырежды, а именно: у переправы через Рапидан, в Олд Уайлдернесс, у Спотсилвейни Коурт Хауз и в последний раз у Норт-Анны. Мы сделаем это еще раз, прежде чем нам удастся загнать их в ричмондские укрепления, и затем начнем длительный процесс полуосады, вроде той, что была под Севастополем; если же мы не сможем перерезать их железнодорожные линии, лишив возможности получать боеприпасы… то она будет продолжаться так же долго (как и под Севастополем)».

Разумеется, такой не слишком оптимистичный сценарий не устраивал ни Мида, ни тем более энергичного и напористого главнокомандующего Улисса Гранта. Они оба всячески старались закончить войну побыстрее, не доводя дело до осады, и теперь увидели для этого новую возможность. Заняв перекресток дорог своими силами, командиры северян рассчитывали отрезать Ли от Ричмонда и вынудить его самого атаковать их укрепленные позиции. Однако даже если бы [407] южане и успели к Колд-Харбору раньше, они вынуждены были бы дать бой, имея в тылу реку, и в таком случае удачная атака федералов могла бы привести к полному уничтожению Северовирджинской армии.

Стремясь поскорей исполнить свое намерение, вечером 31 мая Мид приказал 6-му корпусу оставить свои позиции на правом фланге армии и форсированным маршем двинуться к Колд-Харбору. Туда же по распоряжению Гранта направился и 18-й армейский корпус из армии Джеймса, которая под командованием генерала-политикана Батлера все еще бесцельно торчала у Бермуда-Хандрид.

Но оба этих маневра оказались неудачными, вернее, не были выполнены как следует. 6-й корпус Горацио Райта занимал крайнюю оконечность федеральной линии и был наиболее удаленным от Колд-Харбора. Чтобы достигнуть этого места, ему предстояло совершить длительный и изнурительный ночной марш по узким лесным дорогам. Однако генерал Мид не учел этого обстоятельства (сам-то он редко участвовал в походах пешком) и, чтобы не образовывать бреши в боевых порядках армии, направил именно людей Райта в самый тяжелый, самый мучительный переход, который им только приходилось совершать за всю войну.

«Затем марш начался и неуклонно продолжался, и храбрым людям редко случалось проходить через более суровые испытания, — вспоминал солдат 37-го Массачусетского полка. — День оказался чрезвычайно жарким, солнце пылало жгучим и ослепительно ярким пламенем, которое, казалось, поджаривало человеческую плоть; дорога проходила по песчаной равнине, нагретой до состояния раскаленной плавильной печи, с поверхности которой поднимались внушавшие еще больший ужас облака пыли, и они не просто висели в воздухе, указывая внимательному врагу каждый шаг противника, но и затрудняли дыхание, ослепляли задыхавшихся людей, которые проходили сквозь них.