Аватара - Пол Андерсон

Бот бормотал и пульсировал. Вырывавшийся из двигателя пар, конденсируя, оставлял позади едва заметную белую струю. Она рассеивалась едва ли не быстрей, чем образовывалась, но тем не менее дымка скрыла позади шар «Чинука». Вернувшийся вес прижал исследователей к сиденью. Ускорение пока не создавало земного тяготения, но уже было ощутимо: следовало успеть спуститься вниз как раз после местного рассвета. Руэда весьма сухо обменивался информацией с кораблем — нереально звучащее облигато. Он закончил разговор как будто бы с облегчением, — пока все шло удовлетворительно. И наконец утихомирился подобно своим компаньонам. Свечение планеты облачком окружило лысину. Потом Руэда негромко сказал:

— Матерь Божья! Увидев такое, человек может умереть спокойно.

Дозса отвечал кислой ухмылкой и проговорил со сделавшимся еще более явным акцентом:

— Возможно. Только у меня дома остались жена и дети… так что все, ныне происходящее с нами, я бы хотел вспоминать как пережитое в прошлом.

Руэда удивленно спросил:

— Зачем ты тогда полетел?

— А что мне еще оставалось? Мир этот необходимо исследовать, а у меня для этого самая подходящая квалификация. — Пилотировал бот Дозса очень грамотно. Помимо опыта он, как поклонник боевых единоборств, обладал нужной силой и сноровкой. — Не стоит понимать меня не правильно, Карлос; я не боюсь… напротив — рад вызову. Но еще больше радовался бы ему в ретроспективе. — Дозса перекрестился. — Или в последующей жизни, если Господь не пошлет нам удачи. По крайней мере, наша смерть будет чистой и быстрой.

— Угу, — едва слышно прошептала Кейтлин. — Звезда, упавшая с неба… не самая мучительная кончина.

— Но в подобном полете чувствуешь себя ближе к Богу, — заметил Руэда так же тихо. — Только Он в космосе совсем не тот добрый старый Отец, о котором монахини говорили мне в школе; здесь он более велик, чем Господь, к которому взывает наш священник.

— Да, Господь более чем велик, — отвечал Дозса. — Кейтлин, язычница, а ведь и ты должна была слышать Его в детстве?

Она покачала головой. Расчесанные волосы отливали медью.

— Нет. Наверно потому, что Ирландия была для меня тогда слишком католической; что наши хотели возродить после Бед, и сохранить веру после пришествия Иных… А я рождена мятежницей. Но пыл мой угас.

Дозса улыбнулся:

— Не будем спорить. У нас тоже нет на это энергии. Если ты не против, я помяну тебя в своих молитвах; настало время тихо молиться.

Руэда обернулся к Кейтлин:

— А во что ты веруешь, если можно, ответь?

— В жизнь, — просто сказала она.

Люди замолчали, наблюдая за приближающейся планетой, на которой ночь отступала и свет набирал силу. Наконец из громкоговорителя послышался свежий набор вопросов, требовавших подтверждения выполнения плана полета.

Дав ответ, Руэда заметил:

— Это было излишне, мои друзья.

Джоэль сменил Бродерсен. Голос его был почти неузнаваем:

— Моя вина, я настоял. С вами действительно все в порядке?

— Лучше не бывает, дорогой мой, — смело ответила Кейтлин, — только тебя нет. Да и в кабине негде пристроиться. Расстели постель к моему возвращению. Смотри, не забудь.

— Пиджин, пожалуйста…

— Прости, — она потянулась к громкоговорителю, словно к нему. — Не волнуйся. Конечно, и я сама боялась бы за тебя, если бы это ты был сейчас на моем месте. Не будь эгоистом, радуйся, что мне выпало столь невероятное приключение.

— Я… стараюсь…

— Нет, это больше чем приключение. Это магия, которой даже не представляли себе в Тир-на-нОге. Знаешь, я как раз думала, что для нашей планеты необходимо имя. Если мы и найдем дорогу ее людям, то, конечно, не сможем произнести то имя, которым ее здесь называют.

Бродерсен помедлил. — Ну и?..

— Я вспомнила Дану, богиню-матерь Туата де Данан, ставших великими Сидами.

— Гром и молнии, решено! — отчеканил он.

Атмосфера встретила «Вилливо» резче, чем над Деметрой; гравитация сильнее сжимала здесь газ. И траектория и вектора рассчитывались с учетом этого факта. Полет постоянно контролировала Джоэль, голотевтически связанная с приборами, Фиделио же передавал работавшим на них операторам, что нужно искать. Иначе спуск мог бы сделаться опасным.

Уже в первый час спуска Дозсе пришлось напрячь силы до пределов, еще не достигавшихся им. Руэда был не менее загружен: он переговаривался с кораблем, помогал вести бот. Кабина уже пропахла мужским потом… ее наполнял чудовищный рев, визг, грохот и посвист. Собственный вес давил людей: тяжесть тела уже в два с половиной раза превышала ту, которую положено переносить человеческой расе, каждый палец сделался неподъемным, шея с трудом удерживала голову на месте, внутренности опускались, сердце перенапрягалось, ребрам было больно от дыхания, рот пересыхал, а горло перехватывало.

Такого не могло случиться ни на экспериментальной центрифуге, ни на борту сторожевика, идущего под полным ускорением, когда человек мог сидеть или лежать по своей воле. Дану ярилась. Столкновение со стратосферой потрясло корабль, заскакавший словно мустанг. Опустившись еще ниже, уже сбавив скорость, бот попал в объятия ветров, немедленно закруживших корабль. Он мог бы потерять крылья, если бы не искусство пилотов, старательно поддерживавших нужный угол встречи. Бот, рассчитанный для посадки на подобных Земле мирах, здесь обладал скверной аэродинамикой; мастерство пилотов с трудом компенсировало его неповоротливость; здешнее небо было полностью незнакомо людям.

Но однажды даже сама Джоэль испытала миг удивления, испытав ощущение, которое не могла предсказать заранее. При всей быстроте ее реакции, нужно было говорить, а слова съедали секунды. Находясь на бетанском корабле, она бы могла перевести на себя все управление, слиться с ботом. Дозсе и Руэде приходилось справляться в меру своих возможностей и рассчитывать на ее указания.

Дважды бот пронзили грозы. Поначалу они погружались во тьму, а потом молнии превращали летучие клочья в облака света. Гром бил так, что даже казалось: бот вдруг очутился внутри пушки. Ветры дергали и грохотали. Очередное падение в турбулентный вихрь болезненно било по позвоночнику людей. Крен, тангаж, рысканье бросали их тела на ремни. Но потом по корпусу загрохотал не град — камнепад. И вдруг вселенский потоп — как в Ноевы времена — поглотил бот.

Все это время Кейтлин лишь наблюдала; ей нечего было делать, она могла разве что прикосновением привлечь внимание пилотов к чему-то зловещему: облаку высотой в гору, турбулентному вихрю, змеиному гнезду молний или просто бушеванию атмосферы, для которого у землян не было подходящего слова. Во всем прочем она старалась не тревожить мужчин, наблюдала, целиком отдавшись переживаниям, и смеялась от счастья.