Сборник 'Петля' - Сергей Павлович Бакшеев

22

Денис Гомельский, придержав полы длинного пальто, сел в черный седан «инфинити» и подтянул узел галстука.

– Я тоже умею затягивать петли, да так, что не вздохнуть, – пробормотал адвокат, мысленно обращаясь к неуступчивой женщине, кабинет которой он недавно покинул.

Гомельский отъехал от Следственного комитета и припарковался в условленном месте рядом с выходом из метро. Вскоре появился Алекс Баюкин. По болезненной гримасе на лице контуженного военного можно было понять, что он чем-то недоволен. Алекс сел на пассажирское сиденье и полез в карман за таблетками.

– Рана ноет? Запей водой. – Гомельский кивнул на бутылочку в кармашке дверцы.

– Да не плечо, а башка. И народ прет по ногам. Я чуть не озверел.

– Попридержи пока свою злость, еще не время. Давай рассказывай, нашел подружку погибшей шлюхи?

– Я был у них в квартире. Там никого. По ходу, девка смылась.

– Почему ты так решил?

– Дверь была не заперта. Я пошарил по ящикам и карманам. Никакого конверта, никаких марок.

– Этого следовало ожидать.

– На черта тогда ты меня туда посылал?! – вспылил Алекс.

– Чтобы убедиться! – рявкнул Гомельский. – И не ори на меня! Я пытаюсь тебе помочь.

– Помочь… – Алекс болезненно сморщился и выпил еще одну таблетку. – А у тебя что, адвокат? Какие у меня перспективы?

– Известные. Статья сто пятая часть первая. От шести до пятнадцати.

– Но ты говорил, что можешь…

– Да, могу! И делаю! Но ты, дурак, гоняясь за сутенером, засветился везде, где мог. И шлепнул Мануйлова из своего табельного оружия. Это же надо было додуматься!

– Выстрел произошел случайно. Меня самого ранили.

– Убийство по неосторожности не прокатит. Ты угрожал и держал ствол у виска. Можно попытаться квалифицировать случившееся по сто седьмой – убийство в состоянии аффекта. Всего до трех лет.

– Три года тоже не сахар.

– Не паникуй раньше времени. Знаешь мои принципы? Преступник не тот, кто совершает преступления, а тот, кого за них сажают. Если преступление скрыть невозможно, прятаться – удел глупых. Умный подставит другого – тупого и слабого духом. Ты слабый человек, Алекс?

– Я воевал.

– Ну вот, ты сильный и смелый. А тупого на роль козла отпущения я уже нашел. Им станет Гребенкин – отец девчонки Кати, которая поимела твоего папочку.

– Это тот тип в шапке, сидевший в машине у сутенера?

– Да.

– Он же меня заложит.

– Слова – это всего лишь сотрясание воздуха. Самое страшное – улика! Это, кстати, еще один мой принцип. Свидетеля можно запугать или убить. Избавляться от улик надо на этапе предварительного следствия. Чем раньше – тем лучше. Дешевле всего договориться с оперативниками. Но этот момент мы упустили. И мне пришлось воспользоваться козырным тузом. Я хранил его для особого случая.

– Каким еще тузом?

– Таким, что ты по гроб жизни мне будешь обязан. И тебе придется отработать свой долг.

– Я готов. Что нужно сделать?

– Объедешь московских филателистов. Спросишь, не приносила ли им девушка редкие марки. Она же захочет превратить их в деньги.

– Точно!

– Но не все так просто. Коллекционеры по натуре молчуны, так что придется немного их потрясти. Плечо не подведет?

– Ерунда. Я только злее стал.

– Это хорошо. Но не перестарайся. Филателисты – люди немолодые, новые трупы нам не нужны.

– А куда ехать?

– Официальных скупщиков марок не много. Девчонка дилетантка. А что делают дилетанты? – Адвокат тыкал пальцами в смартфон. – Спрашивают у Яндекса. И идут по первому адресу. Вот! Для начала дуй в магазинчик на Таганке, потом отзвонись мне.

Алекс Баюкин запомнил адрес магазина «Филателист» и открыл дверцу машины.

– Постой! – задержал его Гомельский. – Забыл сообщить свой главный принцип. Хороший адвокат не доводит клиента до суда.

Алекс уловил оптимизм фразы-обещания, и он криво улыбнулся.

23

Порнографический ролик закончился. Елена Петелина выдернула флешку из ноутбука и швырнула ее на пол. Первой реакцией было растоптать, разбить эту мерзость на осколки. Но что это даст? Это всего лишь копия. Гомельский в любой момент может выложить ролик в Интернете. Можно не сомневаться, адвокат позаботится о том, чтобы его увидели ее коллеги из Следственного комитета, судьи, прокуроры, оперативники. Ролик могут получить и подследственные. Легко представить их похабные реплики во время допросов. А Марат? Как больно будет ему…

О, господи, как стыдно! Позора не избежать, однако его можно пережить. В конце концов, можно сменить работу, а Марат, если он любит ее по-настоящему, все поймет и простит.

Но Гомельский на полумерах не остановится. Он обещал нечто гораздо худшее. Эту запись увидит ее дочь! Как объяснить Насте, что это всего лишь секс? А если кроме дочери ролик увидят ее одноклассники и подруги по керлинг-клубу? Трудно представить, как будут насмехаться над ней сверстники. Психика подростка очень хрупкая. А если Настя не выдержит?

Петелина невольно открыла папку уголовного дела, дополненного ужасными фотографиями. Девушка на капоте машины. Три секунды, и вместо стройного красивого тела – мешок с костями. Конечно, погибшая была старше Насти и, скорее всего, упала не по своей воле, но сколько униженных школьниц выпрыгивало из окон по совершенно пустяковым поводам. Можно ли гарантировать, что психика тринадцатилетней Насти устоит и стресс никак не скажется на ее дальнейшей жизни?

Нет! Никаких гарантий. Как же поступить? Способ только один. Она не должна допустить, чтобы Настя увидела эту запись.

С этой мыслью следователь встала из-за стола, подобрала флешку и вышла из кабинета. Второй раз в течение дня она спустилась в криминалистическую лабораторию.

Новый визит несколько удивил Михаила Устинова. Эксперт-криминалист гораздо чаще сам приходил с докладом к следователю.

– Я знаю, почему вы пришли, Елена Павловна. В прошлый раз вы заметили шоколад, а я забыл вас угостить. – Головастик проехался в офисном кресле от компьютера к столику с кофейным аппаратом, который опасно соседствовал со стеллажом, уставленным химическими реактивами. – Пока вы были в отпуске и не загружали меня поручениями, я сделал открытие. Наш горький шоколад ничуть не хуже хваленого швейцарского.

Елена была рада, что разговор не сразу зашел о работе, и подсела к столику.

– Как говорится, на вкус и цвет…

– Обижаете! – перебил ее Миша, разворачивая плитку горького шоколада в золотистой обертке. – Вкусовые впечатления субъективны, в отличие от экспертизы. Обратите внимание, на обложке написано семьдесят процентов. Я провел анализ и установил, что содержание какао в данном продукте – семьдесят один целых два десятых процента! А в швейцарском стабильный недобор – два процента от заявленных. И стоит наш шоколад дешевле.

– Значит, ты ошибся.

– Чтобы я ошибся в цифрах? Да ни в жизнь!

– Не в результатах экспертизы, а в утверждении. Ты сказал, что наш шоколад не хуже швейцарского. А он лучше!

– Теперь я