Школяр - Дмитрий Таланов

Под его руководством в последующие три ночи с обеих законченных Дозорных башен вниз к подножию горы на подошедшие с Унсета суда спустили сначала библиотеку, потом немногочисленное гражданское население, затем военное. Гражданских увезли в Унсет, а военные высадились на траверзе Бассана. Еще через день осаждавшие догадались, что замок пуст, и заняли его.

Филь с Яном прибыли на фронт, когда там началось самое интересное. Ирений завалил дорогу к Кейплигу стволами сосен так основательно, что только эксплоз и справился бы с ними. С помощью своей декурии он также накопал конных и пеших ловушек вдоль завала. А когда Филь с Яном намешали достаточно смеси, Ирений пустил её в ход для создания глубоких траншей, охватывающих Хальмстем, чтобы оттуда уже никто не выбрался. Траншеи располагались на расстоянии, не позволяющем лошадям перескочить через них.

Помощь вторжению из Старого Света теперь должна была свернуть себе шею, а конные вылазки из замка однообразно заканчивались обновлением запасов свежей конины. В лесу заняли позиции стрелки, чтобы уничтожить раковину при попытке открыть Врата. С моря замок сторожили корабли. Оставалось ждать новостей из Кейплига, где осаждающих, по слухам, пощипывали в течение дня с тылов и вновь откатывались к лесу сердары, словно ели горячую кашу. А ночью на врагов падал огненный дождь, посылаемый Флавом, «капли» которого прожигали дырки в телах.

Со дня на день вражье племя должно было оставить Кейплиг, затем сердары обещали гнать его на Хальмстем, следуя указанию Флава: «Беречь своих, не щадить чужих, и чтобы ни один не покинул живым Империю!». Далее, как считал Филь, защитники Кейплига ворвутся в Хранилище, воспользовавшись Железной книгой, и застигнут захватчиков врасплох. Всё складывалось лучше, чем начиналось, и тут Филь решил поэкспериментировать с едой.

Он не опасался за себя: с таким защитником, как Клемент, ему грозили от силы пара ударов кнутом. Вина Яна была тяжелей: находясь на службе, он ударил, пусть случайно, собственного командира. Ирений подвернулся ему под руку, когда тот отмахивался от солдатни отобранной у них же дубинкой.

Филь не сумел по достоинству оценить эту драку: его самого к тому времени уже вязали. Но её последствия красовались на головах и лицах десятка солдат и более всего сержанта Кали, знакомого Филю еще по первому Хальмстему. Сержант невзлюбил Яна сразу по прибытии и всячески третировал его, на что тот реагировал с присущей ему бесстрастностью, чем выводил Кали из себя. Под конец драки тот выхватил меч, но тут вмешался Ирений, получил дубинкой по голове и ненадолго потерял сознание. Не случись этого, дело можно было бы замять.

Высокий и тощий г-н Клемент, одетый, как всегда, в черное, разве что с мечом на поясе, который ему явно мешал, острым взглядом обвел находящихся в палатке. Черные, как у грача, глаза скользнули по Филю и задержались на Яне, привязанном у опушки леса. Филь мог видеть друга только краем глаза, но было ясно, что тот вымок насквозь.

Пока шло разбирательство, дождь перестал, однако солнце клонилось к закату, и даже если Яна отпустят, ему придется спать мокрым. Филь понурился, думая, как помочь другу, и можно ли будет прокрасться к нему ночью, чтобы развязать и дать убежать из лагеря, если у Ирения не выйдет то, что они задумали. Тут Филь услышал свое имя.

— В общем, я высказал мнение, пора выносить приговор, — сказал г-н Клемент и принужденно улыбнулся. — Не знаю, как вам, а мне давно пора освежиться. Я уже боюсь даже чихнуть!

Только сейчас Филь понял, почему у Ирения такое каменное лицо, Кали притопывает на месте, а Мастер де Хавелок то и дело склоняется к карте, разложенной на криво сколоченном столе. Остальные толпившиеся здесь декурионы и сержанты давно испарились один за одним, не выдержав внутреннего напора, и присоединились к солдатам у траншеи.

— Что касается рядового Хозека, — торопливо продолжил г-н Клемент, — наказание за совершенный им проступок — повешение, или три дня у позорного столба, если доказана случайность. Доказывать её, как понимаю, нам некогда, поэтому я готов утвердить любой приговор. Итак?

Рыжий Кали забыл, что вот-вот навалит в штаны.

— Я за повешение, — сказал он и неприятно осклабился.

Филь пожалел, что не предложил ему утром свою порцию, а отдал её Ирению.

— Власть держится на уважении к закону, — с пафосом изрек Мастер Хальмстема. — Я тоже выступаю за повешение!

Филь в сердцах пожелал ему долгой жизни с Лентолой.

— Доказательство уже в пути, — выдавил Ирений сквозь зубы, и Филь облегченно осел на осточертевший ему пенек.

Кали перестал притопывать. Г-н Клемент поднял угловатые брови.

— Какое доказательство? — поинтересовался он.

До начала разбирательства Филь попросил Ирения забрать их деньги, все двадцать нетронутых империалов, и кровь из носу отыскать где-нибудь эмпарота. Ирений слетал на коне в Бассан, благо тот был рядом, и пообещал тем, кого лично знал в родном городе, невиданную награду.

Он единственный из всех не сердился на Филя, лишь попросив его больше так не делать. Филь горячо пообещал, ответив, что при удаче солдатский обед обойдется ему в десять золотых, а такое не забудешь. Теперь он сидел как на иголках, ожидая появления спасительного эмпарота.

Услыхав про эмпарота, Кали скис. Мастер де Хавелок бросил в сторону Филя удивленный взгляд. Г-н Клемент спросил:

— Вам обоим не жалко тратить такие деньги, еще не зная решения?

— В гробу карманов нет, — вздохнул Филь. — Вы-то ждать не станете, сразу повесите!

— Повесим, — подтвердил г-н Клемент, — хотя бы для острастки другим. Законом держится власть!

Ничего другого Филь не ожидал услышать, да и кузнец-декурион говорил то же самое ранее. Эти двое вполне могли заканчивать предложения друг за друга, хотя принадлежали разным слоям общества.

— Что ж, — закончил г-н Клемент, — если эмпарот не появится здесь до утра, Хозека мы повесим, а тебе я еще придумаю наказание. А сейчас, — он кивнул Кали, который в ответ елейно улыбнулся, — развяжите его, но к Хозеку не подпускать. А то я знаю эту парочку, они могут придумать еще какую-нибудь пакость!

Филь, с полудня восседая на проклятом пеньке, выбежал из палатки, едва ему развязали руки. Кали, чертыхнувшись, припустил за ним, позвякивая сержантским медальоном на груди.

У декурионов эта штука была еще больше. Один Ирений отказался её таскать, сказав, что лучше пусть его разжалуют, а вместо него подкрадываться к Хальмстему в темноте заставят бассанских коров — колокольчики на их шеях не так громко звенят. Мастер возмутился, но г-н Клемент, усмехнувшись, согласился: он также не носил положенную легату железную сбрую, довольствуясь мечом, о ножны которого то и дело спотыкался.