Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - Василий Звягинцев

Но Мятлев-то — почти вельтмейстер в этом деле. Шар подтвердил наличие у генерала более полусотни чрезвычайно активных любовниц, и это уже после женитьбы. Получить «установочные данные» и фотографии каждой при необходимости труда не составляло.

Забавно Фёсту было наблюдать, дураком прикидываясь и, как бы между делом, демонстративно напиваясь, как настоящие «казановы» к «сестричкам нашим меньшим» подъезжать наловчились.

— Извините, Герта, — с лицом суровым, исполненным подозрительности и недоверия, начал Леонид. — Минутой назад наш общий друг Вадим заявил, что вы знаете наизусть всю классическую японскую поэзию…

Чтобы эта фраза не прозвучала слишком жёстко и обязывающее, Мятлев обернулся, махнул рукой официантке, на столе, мол, не хватает…

И опять обратился к Герте:

— Ни в коем случае не сомневаясь в ваших способностях и познаниях, я позволил себе выразить недоверие Вадиму. Наш друг склонен к преувеличениям, пусть и из самых лучших чувств. Вам двадцать лет? — будто между прочим спросил генерал и краем глаза заглянул соседке за вырез платья. Ничего там особенного увидеть было невозможно: верхняя кружевная кромка бежевой «Анжелики» прикрывала именно то, что скромные девушки считают нужным скрывать.

— Двадцать три! — почти с вызовом ответила Герта. Счастливый она переживала возраст, когда приятнее прибавлять себе годы, чем убавлять.

— Чудесно! — воскликнул Леонид. — «Девушки в цвету», как писал Марсель Пруст. Двадцать два — двадцать пять — восхитительный, ни с каким другим не сравнимый возраст!

«Неплохо сказано, — подумал Фёст. — Давай, механик, крути машину дальше!»

— Прости, Леонид, именно о доскональном знании Гертой японской поэзии я не говорил. О европейской — да. А здесь уже твой передёрг. Платить не стану, сразу предупреждаю.

Впрочем, стратегически Ляхов выигрывал в любом случае.

— Нет-нет, девушки, я готов спорить. Он сказал, что вы Басё знаете. Однако не верю я Вадиму. Вы — и японская поэзия?! При ваших манерах вкусы должны быть совсем другими. Ну, давайте проверим, к посрамлению нашего друга, конечно. Вас не касается. Он наговорил лишнего, он и ответит. Вадим поставил бутылку лучшего здесь коньяка. Я отвечаю двумя.

— И что? — спросила Вяземская, естественно заинтересованная, чтобы её суженый не проиграл будущие семейные деньги.

— Пусть Герта прочтёт мне что-нибудь японское, связанное с нашим неожиданным знакомством… Знаете, есть там у них обычай обмениваться стихами по случаю…

Мятлев произнёс эту рассчитанную на безусловное поражение Ляхова и самой Герты фразу с мало скрываемым торжеством. Ничего ведь не придумает, а он уже приготовил в уме пару хокку с соответствующим прозаическим сопровождением, одновременно и примиряющим его с девушкой, и чуть-чуть, но унижающим Вадима. Нужно ведь подравнивать шансы?

Герта, делая вид, что глубоко затягивается длинной и тонкой сигаретой, на самом деле только в рот набрав дыма, медленно выпустила его носом. Исключительно «для понта», как здесь говорится, при этом став изумительно похожей на эпизодическую актрису, точно так же курившую длинную папиросу в белом Севастополе накануне эвакуации, в фильме «Хождение по мукам». Улыбнулась так, что у простого человека мороз бы по спине пробежал, а Мятлев возбудился совершенно непристойным для взрослого человека образом.

— Японское? Прочту, — снова усмехнулась она.

И тут же, без малейшей паузы, произнесла с нужными интонациями:

— О, радостный миг! —Наверно, подумал каждый,Кто ждал во тьме.Взошла над зубцами горОсенней ночи луна.

Слегка задумалась, уперев взгляд прямо в глаза ошарашенному точным попаданием текста в ситуацию Мятлева, прочитала ещё одну танку:

Гляжу без конца,Но это не может быть правдой.Не верю глазам.Для ночи, для нашего мираСлишком ярко горит луна.

Не вставая с места и почти не двигаясь, выражением лица и лёгким жестом изобразила, будто ничтожнейшая из гейш в восхищении шепчет своему сегодняшнему господину прославляющие его слова. А «луна» в японской традиции как раз и обозначала нечто прекрасное, одновременно недоступное и восхитительное.

Ляхов победно улыбнулся, словно действительно выиграл дорогой коньяк (а что, сам назвался, пусть и ставит, перед дамами лицо терять не захочет), Вяземская чуть дрогнула уголками губ, довольная, что всё идёт как надо. Герта, перестав быть гейшей, вернула себе абсолютно нейтральное лицо, с каким в строю ожидают команду: «Равняйсь! Смирно!»

Мятлев вздрагивающей рукой разлил всем шампанского, не ожидая, когда это сделает официантка.

— Ещё, Герта, прочитайте что-нибудь ещё, но в другой тональности.

Даже Вадим не понял, действительно ли так его потрясли декламаторские способности баронессы или он отыгрывает этюд «восхищённый поклонник»?

Герта улыбнулась совершенно очаровательно. Если б это сделала другая девушка и на неё, полуоткрыв рот смотрел бы не этот человек, вполне можно было подумать, что тайное соприкосновение душ состоялось.

Но хокку, произнесённое ей, как-то не совпало с предыдущим.

Вот причуды знатока.На цветок без ароматаСел мотылёк.

«Теперь, господин генерал, как хотите, так и понимайте. Ну Герта, какой ты молодец! Я б тебя инструктировал, и то так не угадал…»

Генерал всё понимал правильно. Хитёр он был от природы и по должности, предлагая девушке посоревноваться именно в японской классике. Её-то Мятлев изучил напрожог, ещё в студенческие годы, сначала просто для собственного удовольствия, а потом оказалось — и в личной жизни, и в служебной деятельности очень пригодилось. Прав был Карл Маркс, заявив когда-то: «Не бывает бесполезных знаний».

Он сделал задумчиво-печальные глаза, прищурился, улыбочку изобразил и стал вдруг очень похож на самурая, культурно отдыхающего между походами на веранде своего родового замка из рисовой бумаги.

Перед вишней в цветуПомеркла в облачной дымкеПристыженная луна.

Раз началось состязание, посторонним вмешиваться не положено, и Людмила только взглядом сообщила Ляхову, что происходящее ей нравится.

Пируют в дни расцвета вишен.Но мутное вино моё бело.Но с шелухою рис мой чёрный.

Сделавшись тоже немного похожей на японку умелой гримасой, Герта печально вздохнула.

Вадим с Людмилой снова переглянулись. И оба посмотрели на Мятлева.

— Девушка, — взмахнул он рукой в сторону официантки. — Что там у вас на заветной полке в углу? «Курвуазье»? Принесите два, то есть две бутылки, я хочу сказать. «Пусть проигравший платит, кляня свою судьбу!»

Однако сам он проигравшим и плачущим не выглядел, совсем наоборот. Карта ему явно пошла.

— Ох и напьёмся сегодня на генеральский счёт, — радостно сказал Ляхов, потирая руки. Кто в этой игре выигрывал, так именно он. Только вообразить, как тщательно приготовил и снарядил ловушку Мятлев. Именно на себя.

А тот не успокаивался:

К утренним вьюнкамЛетит с печальным звономСлабеющий москит.

Совсем короткая пауза. Что же сейчас придумает сощурившая глаза и сложившая руки перед грудью прибалтийская красавица? Вадим, выучивший когда-то наизусть всего десяток хокку, знал, что умельцы могут состязаться часами, перебрасываясь сжатыми до нейтронной плотности мыслями и эмоциями.

Надо же, нашла. Да ещё с каким подтекстом! Будто телепатически прочитала замысел Фёста.

Молись о лучших днях!На зимнее дерево сливыБудь сердцем похож.

Мятлеву пришлось сделать передышку, все выпили по рюмке честно проигранного им коньяку, и тут же его осенило:

Уж осени конец.Не верит в будущие дниЗелёный мандарин.

Но Герта была наготове. Будто перед её глазами прокручивался бесконечный свиток каллиграфически вычерченных иероглифов.

Повернись ко мне!Я тоскую тожеОсенью глухой.

Леонид Ефимович поднял руки. Не сдаваясь окончательно, но только потому, что счёл «первоначальную задачу» выполненной. После таких слов следует сделать оперативную паузу, привести в порядок войска и амуницию и уже потом переходить к «последующей задаче».

Глава четырнадцатая

Фёст отбыл из Москвы на Урал вскоре после встречи с Мятлевым в полной уверенности, что отныне может рассчитывать на его поддержку. Ляхову не казалось очень сложным совместными усилиями Контрразведчика и его друзей убедить Президента просто посмотреть на результаты «натурного эксперимента», оставив судьбоносные решения на потом. Тем более есть такое понятие — «свершившийся факт» (в данном случае — прошедший сквозь тоннель поезд, хоть пассажирский, хоть товарный, но — оттуда), перед которым отступают любые теоретические построения, самые высокоумные и взвешенные.