Королевский тюльпан. Дилогия (СИ) - Лебедева Ива

Все это было полчаса назад. А может — час. Наш путь к выходу из подземелья оказался долгим. Два раза выйти не удалось, но через щели пробивались столбики света.

Я выбрала и старалась всеми силами забыть об этом.

Наш отряд уменьшился. Лепесточники остались в огромном зале с живыми цветами и разной поклажей. С нами шли только Луи и Франсю. Я предложила остаться им тоже, но чуть не утонула в ворчании.

— Это как же можно из семьи-то отпускать на такое дело, а самим оставаться? — хором сказали новые друзья.

— Идите, — кивнул Нико. — Ваш народ сделал для меня больше, чем остальные жители Города, и вы должны пройти наш путь до конца.

Магали хмыкнула что-то скептическое. Но когда я предложила ей остаться с лепесточниками, возмутилась больше, чем Луи и Франсю, вместе взятые.

Еще одна остановка в подвале со световым окном. На разведку ушли трое: Терсан, Этьен и его кошка. Первой вернулась она и радостно мяукнула.

— Ваше величество, — сказал Этьен, появившийся следом из мрака, — мы нашли выход. Дверь замкнута на обычный засов, нам не придется трудиться.

Блин! Сказал бы проще: «Выход есть!» Я бы побежала!

Но приходилось идти осторожно, с корзиной в руке. Вторую несла Магали.

Мы свернули за поворот и я на миг чуть не ослепла от дневного света, хлынувшего в подвал, — Терсан справился с дверью. Вместе со светом в подземье ворвался зной. Настоящий жаркий полуденный зной…

Полуденный?!

Прости, Терсан! Я чуть не сшибла его, вылетая из подвала. Двор, проулок, выход на улицу. Еще издали видно толпу.

И громкий бой часов. Двенадцать раз.

Я споткнулась и упала бы, если бы меня не подхватил Этьен.

— У нас есть время, — спокойно сказал он. — Злая казнь начинается с кнута, а идти отсюда недалеко.

Что он говорит? Для кого кнут? Для Лирэна?

— Ты же хорошая девочка, — укоризненно сказала Франсю, успевшая подхватить мою корзину. — Давай шагать спокойно, не расшибаться.

Мимо прошел Нико. Обычный мальчишка в недавно чистой, а теперь слегка запыленной рубашке. Может, драконий храм мне приснился?

— Мы успеем, — сказал он обновленным голосом.

Что успеть будет непросто, я поняла, когда мы вышли на улицу, под палящее с безоблачного неба солнце и порывы жаркого ветра. Уже она была запружена народом, который старался прорваться вперед.

— Мы несем выкуп! Мы несем выкуп! — провозгласил Этьен.

Толпа подрасступилась, но коридор не появился.

Нико присел возле Крошки. Что-то сказал. И та сперва издала дикое:

— Уййя-а-ау-у-у-у!

А потом будто надулась, распушила шерсть, став едва ли не в полтора раза больше себя прежней. Это была уже настоящая пантера.

Вот тут действительно образовался живой коридор. Зеваки предпочитали топтать чужие ноги, но не остаться на пути огромной твари, неотвратимо двигавшейся на них.

— Он ей приказал? — удивленно спросила я, забыв на миг обо всем остальном.

— Да, — шепнул Терсан. — Я слышал в детстве: «Король, который всем благоволит и со зверями говорит».

— Ой, боги и божки, — слышалось вокруг, — катланка-оборотня ведут на выкуп. Ай, не стой на ноге, ударю! Ой, и лепесточники тут же. Ой, и вельможа-изменник! Ох, страсть какая!

— Выкуп! — громко повторил Этьен и цепочка стражи разошлась, пропуская нас на площадь.

Несмотря на страх, я чуть не улыбнулась, осознав затею Нико: все смотрели в первую очередь на катланка, а на мальчишку — в последнюю.

Но тут я подняла глаза на эшафот.

Всегда считала банальщиной распространенные в нашей литературе штампы вроде «сердце остановилось» или «в глазах потемнело». Даже посмеивалась — остановилось, получило пендель, дальше пошло.

Но увы, сейчас я убедилась, что они правдивы, хотя на самом деле даже отдаленно не передают весь ужас, который заморозил дыхание в горле. Как у местного жителя, которого поместили в песочницу без бутона или лепестка.

Вот это залитое кровью тело, распятое в деревянной букве «П», — Лирэн?! И мне еще кто-то говорит, что мы не опоздали?! Почему я слушалась, почему не бежала?

— Его голова еще на плечах, — сквозь шум в ушах откуда-то сзади донесся голос Магали.

Как она смеет смеяться?! Впереди, на страшном помосте, умирает человек! Его же насмерть забьют! Откуда столько крови, господи… и эти люди вокруг — как вообще они могут смотреть на этот ужас и думать, что он для их развлечения?!

Злость — полезная штука. Она растопила ужас. И тут вернулся разум. Нет никакого смысла сердиться на Магали. Нет никакого смысла сердиться вообще на кого-нибудь. Сейчас надо идти вперед. И расчищать себе путь.

— Выкуп! — зычно, на всю площадь, провозгласил Этьен.

— Выкуп! — не так громко, но столь же решительно заорала я.

Пусть все слышат! По крайней мере, дойти до помоста нам теперь дадут, хотя бы чтобы потешить толпу. А еще на этот крик обернулся палач с кнутом и опустил его, не ударив в очередной раз по исхлестанной спине…

— Чего встали? Выкуп несут! — ворчливо и тоже громко добавила Франсю в толпу, делая ладонью какой-то странный жест, от которого шарахнулся толстый лавочник, стоявший к ней ближе всех.

А вслед за ним, как костяшки домино в нарочно устроенной для видеоролика фигуре, зашевелились остальные зрители.

Нашего нестройного хора оказалось достаточно, чтобы завести площадь.

— Выкуп несут! Дайте дорогу! Лепесточники идут! Они живы еще? Да я не толкаюсь, это ты стеной стоишь! Дайте им пройти — сейчас узнаем, какой выкуп!

Теперь толпа расступалась перед нами и без стараний Крошки. Она уже не выла и вернулась к прежним размерам.

— Уходи-и-ите! Бегите! — разнесся вдруг над площадью то ли рев, то ли крик.

Кто же это? Я что, не узнала голос Лирэна? Это он?! Он кричит? Под кнутом не кричал, а теперь…

— Уходи-и-ите, заса-а-ада! — опять заорал Лирэн и бессильно повис на веревках, привязывающих его к перекладине.

— А как уходить? — простодушно заявил Терсан мне в спину. — Поздно уже. И правда ведь засада.

Действительно, толпа с двух сторон орала не только от собственной толкучки. Слышались воинские команды, бряцала сталь.

— Кроме городской стражи, здесь полевые части блюстителя Мира, — негромко и деловито пояснил Этьен. И опять крикнул: — Выкуп! Никто не смеет мешать! Священное право выкупа!

Нас окружали с боков, но идти вперед, к эшафоту, пока что удавалось, и мы шли. И лишь у самого помоста уткнулись в цепочку стражников. Они не давали нам пройти, но и не атаковали.

Я наконец-то остановилась. Теперь ничто не мешало смотреть вверх.

О господи! Что они с ним сделали? Как он смог молчать эти минуты?! Да если эта толстая мразь на коротких ногах еще раз взмахнет кнутом, я отниму клинок у Терсана и швырну его как копье прямо отсюда. Никогда не училась, но знаю — не промахнусь!

— Судья и горожане, — донесся громкий голос Этьена. — По древнему, не отмененному обычаю принесен выкуп за приговоренного к смерти. Мы готовы его отдать. Будьте готовы освободить осужденного, если выкуп будет принят!

Ответом была тишина. Я слышала только порывы ветра да скрип досок помоста, на котором перетаптывался палач. Что с ним, геморрой, уремия? Да пусть бы всего побольше и сразу! И сквозь помост провалиться! Прямо возле вон той жуткой колоды, к которой прислонен здоровенный ржавый меч.

Строй стражников расступился. К нам спешил высокий тип, разодетый, как самец насекомого, привлекающий самок своим видом. Я как-то сразу поняла, что эта фигура здесь исключительно декоративная.

— Я главный судья. Кто принес выкуп?

— Друзья осужденного, — так же громко ответил Этьен и, не дав себя перебить, продолжил: — По давнему обычаю их имена не спрашивают, пока выкуп не принят или не отвергнут. Если ты знаешь законы, то должен задать только один вопрос.

Что это такое? За цепочкой стражи какая-то движуха. Приближается, и эти маскированные морды кажутся мне знакомыми. Да, этих мордоворотов в масках я видела в тайном офисе одного знакомого маньяка…