Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник) - Наталья Павлищева

Дмитрий Московский молодец, сумел многие русские княжества то ли объединить, то ли подмять под себя. И что, все против Мамая пойдут? Даже Олег Рязанский, который всегда в стороне держится? Киприан глянул строго:

– Олег и ныне в стороне держаться станет.

Как он сможет стоять в стороне, если через его земли Орда пойдет? Хотя сидел же в своей Рязани, пока московские рати на его земле на Воже бились, точно и не ведал, что под боком творится. Но Мамая много раз одинаково обмануть не удастся. Он больше русским не верит. Если над Дмитрием возьмет верх, то придет очередь того же Олега и самого Ягайлы.

Так что ж, он должен в угоду ордынскому темнику русских со спины бить? Мелькнула мысль: а если как Олег Рязанский? Нет, не сидеть в Киеве, а выйти, но не дойти. Или обойти ордынцев и ударить сзади не Дмитрия, а Мамая? Очень заманчиво, да только Мамай не один, это лишь часть Орды. В Сарае силу набрал Тохтамыш, осилит Дмитрий Мамая, завтра более сильный хан Тохтамыш на Русь пойдет.

По розмыслу им с Дмитрием договориться бы, тогда и Орда не страшна, но вот беда – в спину самого Ягайлы жарко дышит дядя Кейстут. И сын его Витовт своего часа ждет не дождется. Литовцы с Кейстутом не простят сговора с Москвой, сразу свою часть отделят. Нет, Ягайле ослабнуть и на миг нельзя, в него тут же вцепятся, и не Русь порвут, а Литву!

Тяжелые раздумья закончились решением по уговору с Мамаем выйти, а там как Бог даст.

Он знал, что Дмитрий прошел границей между его и Олеговыми землями, чтобы не задевать ни того, ни другого, и уже почти на Дону, а там дожидается самого Ягайлу Мамай. До Непрядвы, где уже и Дмитрий, и Мамай, всего день пути, а если спешить, то и того меньше. В самом литовском войске явный разброд, есть такие, что хоть сейчас назад поворачивай, бить в спину русским супротив ордынцев душа не лежит. Но много и тех, для кого полки князя Дмитрия не русские, а просто москали, которых надо примерно наказать за заносчивость и хорошо пограбить.

Трудный выбор у князя Ягайло, очень трудный. Для Дмитрия Ивановича трудна сама битва, если не выдюжит, то ни ему не быть, ни Руси, а для литовского князя труден выбор.

К стоящему перед шатром Ягайле подошел воевода:

– Олег Рязанский на пути стоит, разведка вызнала.

– На чьем пути?

– На нашем.

Брови Ягайлы поползли вверх:

– Биться изготовился?

– Нет, просто встал. Нас ли ждет?

– Нас… да только зачем?

– Вместе к Мамайке спешить. Русские небось уже у Дона встали. Завтра Мамай его вброд перейдет и ударит, а мы бы сзади поспешили, а?

– Так чего же Олег не подходит на помощь к Мамаю?

– А пес знает, что у него на уме. Олег Рязанский всегда норовит в стороне остаться.

– Его не кори, у него княжество так лежит, что то слева бьют, то справа, не успевает Рязань из пожарищ поднимать. Станешь тут каждому гусю пролетному кланяться, не то Мамаю с его войском. Нам-то что делать?

– Как что? – изумился Федор. – Спешно к Дону идти и сзади бить московские полки!

Ягайло долго смотрел вдаль на краснеющее закатное солнце, потом вдруг вздохнул:

– У тебя мать русская?

– Русская, – подивился воевода.

– И у меня тоже…

Глядя вслед скрывшемуся в шатре Ягайле, Федор почесал затылок:

– Русская-то русская, а как же сговор с Мамаем?

Утром князь отдал приказ: готовиться к выходу! Коней… перековать, оружие привести в порядок, латникам просмотреть все кольчуги, чтоб в порядке были!

Воевода ахнул:

– Да на это, Ягайло Ольгердович, и дня не хватит!

– Пусть делают, что сказал! Я не спешу.

И своего коня князь вдруг тоже повелел перековать. Слуга поразился:

– Ведь кован неделю назад!

– А ты снова перекуй!

К середине дня наметом примчался гонец: русские полки ночью тайно переправились через реку, поутру битва началась!

– А рязанцы где?

– Стоят на месте, может, нас ждут?

– Пусть ждут.

– Поторопиться бы, Ягайло Ольгердович?

– Куда?! Кони не кованы! Лошадей сгубить хочешь?!

Князь весь день не находил себе места, то и дело поглядывая в сторону Дона и Непрядвы. Что там происходит?

А там была битва не на жизнь, а на смерть…

К Дмитрию и Боброку подъехал Владимир Андреевич:

– Митрий, от Семена Мелика весть принесли. Мамайка за Доном недалече уж, движется не спеша, видно, Ягайлу ждет. Нам еще полдня, и дальше нельзя. Как раз до света к берегу успеем, встанем, чтоб ордынцы завтра не переправились.

Князь только кивнул:

– Давай вперед поедем, место посмотрим. Может, надумаем чего. Ягайло далеко ли?

– Нет, в дне пути отсюда, не больше.

– А Олег?

– Там же.

– Не сговорятся?

– Всякое быть может, но не тать же Олег! Помочь не поможет, но в спину бить не станет. Ему свои не простят.

Боброк поддержал:

– Не таков он, чтоб своим в спину Мамайке в помощь бить!

– А как мыслишь, Ягайлу долго продержит?

– Он держать не станет, ежели пойдет Литва, то дорогу уступит. Разве что Ягайла сам не рискнет прямо на Олега идти…

– Дай бог, – вздохнул Дмитрий. – Ну, поехали. Нам время терять нельзя, если Ягайло все же решится, то в клещи нас возьмут знатно.

Два всадника, пожилой и два молодых, годившихся ему в сыновья, поторопили своих коней к берегу, туда, где впадает в Дон небольшая речка Непрядва и где на другой стороне раскинулось широкое, окаймленное леском поле, прозванное из-за обилия маленьких быстрых птичек Куликовым. Этой речке и этому полю суждено войти в историю России и всего мира в названии Куликовской битвы.

На берегу их уже ждали двое местных жителей, то ли их успели привести заботливые воеводы, то ли сами догадались, что помощь нужна.

– Здраве будь, князь Димитрий Иванович. Мамайка там пока, за Доном. А брод вот тут и тут есть. Непрядва мелкая, может, ее запрудить успеете?

– Погоди запруживать. Расскажите лучше, что на том берегу?

Мужик согласно кивнул и принялся на песке рисовать что где.

– Тута этот холм… вот тута поле… неширокое, но и немалое… Это Дон, это Непрядва…

Приятель поправлял его, время от времени они даже спорили, но сошлись на одном:

– Кроме как тута вброд Дон не перейти.

Потом переправились на другой берег и долго ездили между Доном, Непрядвой, Нижним Кубяком и Смолкой.

– А что, посреди поля болотце, что ли?

– Ага, – соглашался мужик, – с того и поле Куликовым зовут. Но то болотце неопасно, оно только после сильных дождей вязнет, а так нет. Ныне сухо.

Сопровождавший князей и воеводу писец старательно наносил острием шила очертания речек, холмов, рощи на бересту. Пригодится, чтобы обдумать. А думать приходилось, берега и у Дона, и у Непрядвы крутые, само поле Кубяком и Смолкой зажато, точно поделено на две части…

– Ладно, посмотрели, пора и ехать, – вздохнул Дмитрий. – Что думаешь, Дмитрий Михайлович? – обернулся он к Боброку.