Сжигая запреты - Елена Тодорова

Да и мои любимые родители не то что не отстают… Временами возглавляют веселье! Людям нравится за ними наблюдать. Папа у нас очень харизматичный и безумно обаятельный мужчина. Когда он танцует с мамой, говорят, голова кружится не только у нее.

Все потому что на любовь, как на огонь, можно смотреть вечно.

Как самой совершенной энергией, ею хочется проникаться. Как самый мощный ген, ее горит наследовать. Как самый вечный продукт, ее не терпится повторять и производить, производить, производи-и-ить!

Любовь – вот наш семейный бизнес. Именно в этом наша суперсила. Именно в ней та «чарующая» формула успеха добиваться всего, чего пожелаешь.

Мы, безусловно, не идеальные люди. Но мы умеем любить так, чтобы это откликалось. Так, чтобы отдавалось в ответ столь же много. Так, чтобы эту высоту уже никто не перебил.

Кольцо за кольцо, и образуется крепкая цепь. С какой стороны ни потяни, не разорвать. Мы друг за другом тянемся. Так нас учили. Иной тактики мы не изберем.

И теперь с нами мой Даня Шатохин.

И Ингрид, естественно. Сердце греет, как она расцвела.

А Данины родители могут отправляться к черту. Больше не думаем о них и о том, что они чуть было не испортили нашу свадьбу.

Оставшаяся часть ночи проходит бодро, позитивно и, конечно же, романтично.

Снятие фаты, мамины слезы, папины шутки, последний танец и всепоглощающая любовь.

– Это свадьба года, – выдает «под завязку» один из папиных партнеров по бизнесу.

– Только седьмое января, Адам Терентьевич, – смеется его жена.

– И что? Я, как эксперт по свадьбам, могу просчитать результат наперед.

Никакой он не эксперт на самом деле. У него многомиллионный бизнес по морским перевозкам. Ну, вот любит свадьбы, не раз об этом слышала. И мне, безусловно, очень приятно, что он нашу так высоко оценивает.

Благодарим гостей и прощаемся. Проводим чудесную ночь. А утром, в компании самых близких для нас людей, летим на нашу вторую свадьбу. Понимаю, что наши с девочками догадки насчет острова были верными, когда проносится седьмой час, а мы все еще находимся в небе.

– Твою мать… Моя задница преобразовалась в кирпич, – выдает Филя с явным желанием постебать Даню. – Не мог выбрать что-то ближе?

– Не говори, – выдыхает в поддержку Бойка.

Ему с Варей вообще несладко. Нюте полет совсем не нравится. Мы, конечно, помогаем. Носим ее все по очереди. Но это не мешает ей периодически вопить так, что уши у всех закладывает.

– Ближе – не тот вайб, – фыркает мой муж. – И вообще, какого хрена? Не эконом-классом летите! Я вам, сукины дети, целый самолет арендовал. А вы еще возмущаетесь?

Мы с девчонками смеемся. Да и парни с трудом сдерживают ухмылки.

– Сукины дети? – медленно переваривает Георгиев. – Это что?

– Признание в любви, блядь, – выталкивает Даня, подбивая носком кроссовки подошву Сашкиных мокасин.

– Да уж… Надеюсь, Рине ты как-то поярче признаешься.

– Не сомневайся!

– Аренда самолета для комфорта друзей… – размышляет Тёма. – Я, несомненно, вижу в этом любовь, – пожимает Дане руку. И с совершенно обезоруживающей улыбкой уточняет: – Любовь выебываться.

Благо мой Шатохин давно избавился от своей неуверенности и понимает, что это шутка. Смеется вместе со всеми.

Пока с передних сидений, находящихся чуть в отдалении от нашей шумной компании, не доносится папин голос:

– Выделяться, Тёмыч. Выделяться, – поправляет спокойно, но весьма внушительно. – Что значит быть особенным, сын.

Пока мы давимся хохотом, брат корчит уморительную гримасу адского конфуза.

– Да, – выдает похвально ровно. – Именно это я и имел в виду, пап. Сорри за мат, мам.

– Похоже, кто-то забыл, что бортовую спальню заняла Ингрид, а не родители, – хихикаю я.

– Типа того!

Кирюшка полет переносит в разы лучше Нюты. Но Лизе частенько приходится отсаживаться, чтобы покормить его, а брат всегда за ними следует. Когда они в очередной раз пропадают, я засыпаю. Буквально проваливаюсь и пребываю в безмятежной отключке, пока Даня не будит.

– Идем на снижение, Марин. Нельзя спать.

– Да… Окей… – растерев лицо, нащупываю ремень, чтобы пристегнуться.

Посадка проходит мягко, и вскоре счастливые мы выбираемся на свежий воздух. Я сразу же узнаю аэропорт. С улыбкой прижимаюсь к Дане, чтобы выдохнуть простое, но такое важное:

– Спасибо.

Он ничего не говорит. Просто со вздохом задерживает меня в объятиях.

Именно в этот момент я в очередной раз постигаю, насколько глубоки его чувства ко мне. Это греет сильнее любого солнца и восхищает больше всех природных красот.

Проверку проходим быстро, но у меня все равно от нетерпения начинается мандраж. А когда, наконец, вижу наш остров, волна сумасшедшей радости заставляет меня расплакаться.

Все это время мы были с Даней вместе, а будто чего-то не хватало. Сюда возвращаемся – к укомплектованной и сбалансированной любви примешиваются пережитые на острове эмоции. А их ведь было так много! Я ощущаю потрясающую наполненность, которая даже для меня по своему объему становится абсолютной неожиданностью.

– Ты все-таки купил это место? – доходит до меня, едва удается поймать Данин взгляд.

– Здесь сбылись все мои мечты, – просто отвечает он.

– Ну… Не все, – тихо возражаю я.

– Самые главные.

– Данечка… – все, что получается выдохнуть.

– Значит, остров необитаем, да? – врывается в наш диалог хмурый голос Фильфиневича. – Темнеет. Спать на земле будем?

– Боже… Принцессочка! Просто молчи!

Но даже презрительное фырканье Лии не способно его смягчить.

– Хоть что-нибудь здесь есть?

– Таня, – папа с хитрой улыбкой помогает маме перебраться на пирс. – Иди сюда, родная. Я сооружу для тебя шалаш.

– Райский? – звонко смеется она.

– Самый райский.

– Никому ничего сооружать не надо, – ухмыляется Даня. – За осень на том берегу острова выстроили виллу. Для всех вас, между прочим!

– Блядь, я люблю тебя! – восклицает чистоплюй Филя и смачно целует моего мужа в лоб.

Пока он радуется тому, что не придется спать под открытым небом, все остальные хохочут.

– Ты не меня любишь, – смеется мой Данька. – А свою чертову задницу! Но имей в виду, прокурору все равно комната покомфортнее твоей достанется.

– С какого это хрена?

– Соррян, – разводит руками