Пламя внутри (СИ) - Невская Виктория

— Сколько усилий! Времени! Долгие годы напряженной работы, десятки ученых, собранных со всех уголков Галактики. Думаешь, что победила? Недостойная тварь!

— Недостойная чего именно? Жизни? Счастья? Любви? — я приподняла бровь, следя как светлые глаза Ниабара наливаются яростью, — кто дал тебе право судить о том, кто достоин, а кто нет?

— Это мы создали таких как ты. Твоя мать предала свой род, избрав себе парой низшего.

— К чему весь этот пафос? Давай начистоту. Возможно, она просто заботилась о будущем своего ребенка? — меня коробило от собственных слов, но я должна была попытаться его уязвить, вывести из себя, заставить потерять контроль. — Зачем цепляться за род, который приходит в упадок? Скажите, много ли у вас рождалось здоровых детей, не изуродованных близкородственными браками? Вы пытались создать чистую расу, игнорируя простейшие законы генетики и здравый смысл. Вы верили в собственную избранность, а на деле оказались шайкой преступников, желающих захватить больше власти.

— Ты не способна понять!

— Как понять вас мне, если вас не понимал собственный первопредок? — мои губы расплылись в язвительной улыбке. Мне хотелось, чтобы каждое слово воспринималось Ниабаром как оскорбление. Я понимала, что ступила на скользкую дорожку. — Пожертвовать ради своего народа всем, а взамен получить стайку закостенелых выродков с комплексом бога? Ты создал чудовище, вырастил его и выпустил в этот мир. Твой сын убийца, на счету которого сотни жизней. Кир действовал по твоему приказу. Воплощал в реальность твои больные мечты! За что поплатился. Он мертв!

— Тварь! — из горла Ниабара вырвалось рычание. Я почувствовала движение Ансара, но мягко остановила его, коснувшись рукой. Ниабар, заметил этот жест.

— Тварь! Жалкая дура! Как ты посмела пойти против нас, своих повелителей? Почему все еще жива? Мой сын не может умереть! Только не мой мальчик. Моя гордость. Он тот, кто поможет нам восторжествовать, когда вы все будете гнить в могилах. Думаешь, Пес тебя спасет? — тон Всевидящего изменился, — думаешь, хоть кто-то тебя защитит? От того, кто старше тебя в сотню раз?

Ниабар засмеялся, громко, издевательски. Он словно в один миг сбросил привычную маску и показал свое настоящее лицо. Да, высокомерное, заносчивое, но полное жизни, гнева и бессильной ярости.

— Он не должен восстать! Нами было сделано для этого все! Тот, кто привел нас в этот мир, кто дал нам надежду на новую жизнь, никогда не должен родиться снова! Ты слишком глупа, чтобы понять, насколько твое рождение все изменило. Кир действовал разумно, стараясь предотвратить катастрофу. Дерек… Я должен был понять, что он не остановится. Слишком сильно в нем было чувство к моей дочери. Чувство, которое мы давно считали пережитком прошлого. Он все усложнил. Спас тебе жизнь, скрыл твое существование. Он обрек всех нас.

Ниабар замолчал и несколько мгновений прожигал тяжелым взглядом. Он думал, взвешивал риски, перебирал возможные варианты событий. Он мог это сделать. Я, по вине Храма и Призрака была на такое не способна.

— Мы можем заглянуть в будущее, видеть прошлое, определять какой должна стать наша жизнь. Но условия этой планеты суровы. Мы смогли возвести города среди степей и пустынь, однако лишились возможности делать привычные для нас вещи. И утратили осторожность. Нашли убежище на планете, где Первопредок создал свой первый Храм. Да, я считаю, что мой род заслуживает поклонения. Но я бы никогда не приговорил к смерти ту, которой дал жизнь. Твоя мать сама сделала свой выбор. И зачав от целителя, подписала себе смертный приговор. Мы хотели избавить мир от пришествия того, кто захочет создать новый миропорядок… Станет угрозой нашему укладу.

— И кого вы сами убили, — голос Ансара заставил Ниабара прищуриться.

— Ложь!

— Всего лишь разумные выводы. Почему вы боитесь прихода Первопредка? Те, кто якобы должны быть ему благодарны и обязаны жизнью за спасение. Вы долго живете. И не можете не знать, что произошло тогда, много лет назад. Возможно, кто-то в вашем роду, возглавившим всю расу принял решение. И тому, кого вы называете своим спасителем, пришлось умереть, чтобы уступить дорогу новой силе.

— Замолчи! — Ниабар попытался вскочить, но сила Ансара придавила его к месту. Затем, Пес преодолел разделявшее их расстояние и уже рукой пригвоздил Всевидящего к месту.

— Мне плевать, кем ты считаешь себя и свой род. Но я сделаю все, чтобы твой Первопредок не появился в этом мире. И если для этого мне нужно будет сжечь твой разум, я это сделаю не колеблясь.

Я почувствовала, как воздух в камере сгустился, мигнул свет. Ансар с окаменевшим от напряжения лицом застыл над Ниабаром. С каждым мгновением лицо пленника бледнело, снова превращаясь в маску. Вздулись вены на лице, в глазах полопались сосуды. Ментально услышала отдаленный стон боли, и прикрыла глаза.

Наша общая кровь не давала мне отстраниться, не замечать забыться. Я чувствовала то, что чувствовал и переживал Ниабар. Наказание? Преимущество? Возможно. Но не в эти мгновения, когда по телу проходили волны боли, ярости, страха и удовлетворения. Всевидящий знал, как на меня повлияет его допрос, и, не таясь, делился собственными ощущениями и эмоциями. И я не стала сопротивляться, открыв свой разум.

Я видела Тагор. Таким, каким он был до заселения. Не своими глазами. Вряд ли вообще кто-либо из ныне живущих Всевидящих смог бы похвастаться этим. Всего лишь записи видеохроник из схронов в последние годы засекреченные властью. Власть… Род, сохранивший силу, способный внушать страх, заставляющий подчиняться. Он не всегда был таким. Синойские не принадлежали к знати, но верно служили тому, кого впоследствии нарекут первопредком. Его имя почти стерлось из памяти потомков, но Ниабар знал. Призрака звали Гориан. Предок Ниабара был его служителем, жрецом, гласом. А после стал палачом. Просто… Так легко однажды проснуться и почувствовать, что все то уважение, поклонение и страх, что испытывает раса к одному могущественному существу, может принадлежать тебе одному. Он ведь выполнил свой долг, привел их в этот мир, позволил создавать себе подобных. Пришла очередь уступить место другим. Молодым, сильным, способным. И кто может стать более достойным преемником, как не тот, кто был рядом все эти годы, лишь безмолвно выполняя приказы?

Я видела ночь, две луны, застывшие над планетой, облака, которые ветер гнал прочь. Взмах клинка. Сзади, ведь Гориан доверял своему гласу. Удар, еще удар. Окровавленный клинок снова превращается в тонкую изящную кисть. Руки предателя и убийцы подхватывают падающее тело, не давая ему коснуться холодных плит пола. Драгоценная кровь не должна быть пролита в этих стенах. Для этого есть Храм. Но убийца не ведает о том, что преданный им хозяин готовился к собственной смерти. Предчувствовал ее уже давно. Лишь не знал, откуда она придет. Особенности планеты не позволили ему узнать слишком много. Храм стал местом последнего упокоения первопредка, его тюрьмой и надеждой на воскрешение. Потому что, уходя, часть его сознания, души, разума навсегда осталась там. И потомки его убийцы, посещая Храм, долгие годы невольно были вынуждены делиться с ним собственной силой, удерживая личность Призрака от полного распада.

Кому как не тебе была предначертана эта роль? — вспомнились мне слова призрака. Наказание за то, что совершил мой дальний предок. Расплата за чужое преступление.

А затем меня ослепила темнота. Когда я снова открыла глаза, обнаружила себя посреди пустоты. Серое безмолвие оглушало, давило на разум, замораживало душу. И в этой пронзительной тишине я услышала тоненький детский голос, зовущий меня:

— Мама!

Встрепенувшись, открыла глаза, словно выныривая откуда-то из глубины. Надо мной склонился встревоженный Ансар. Чуть дальше Пожиратели выносили из камеры потерявшего сознание Ниабара.

— Тело Гориана все еще в Храме, — выдавила я, как только смогла говорить, — внутри алтаря.

Глава 36

— Я знаю, что не заслуживаю прощения! — напряженная фигура Дерека застыла в нескольких шагах от меня. Я сидела в глубоком уютном кресле и потягивала горячий чай. Во мне боролись два желания — немедленно покинуть Тагор, и пойти к Храму и взорвать его к даркху. Оба желания были трудновыполнимы. Покидать планету, на которой засел наш враг, казалось недальновидно. Он мог найти нас где угодно, а вот настолько близко подобраться к нему мы могли лишь отсюда. Что же до уничтожения Храма… Никто из нас не был уверен, что это как-то поможет, и не навредит.