Земля - Ли Ги Ен

— Семнадцать…

Месяц вышел из-за облаков и ярко осветил их лица. А потом снова нырнул в облака, словно играя с ними в прятки. Лица их то освещались, то погружались в тень, и на них, казалось отражались чувства влюбленных.

— Ох, и рады же, наверно, девушки закону о равноправии!

— А как же!

— Если бы не этот закон, вы бы не могли расторгнуть помолвку. Зато теперь вы можете выбрать себе жениха по душе.

Гым Сук, наконец, набралась смелости и спросила:

— А почему вы-то не выбираете себе, а только о других печетесь?

— Хо! Значит, и я могу выбирать?

— Конечно.

— Мне пока еще рано об этом думать.

— Не обязательно тут же и жениться! А подобрать можно заранее.

— Значит, вы советуете мне заранее подобрать невесту?

— Ну, конечно!

Дон Ун помолчал, потом громко, отчетливо произнес:

— Ну так я уже выбрал… вас.

Гым Сук даже вскрикнула от неожиданности и, закрыв обеими руками лицо, низко опустила голову.

— Теперь за вами слово. Что вы мне скажете на это?

Гым Сук, ничего не отвечая, теребила рукой подол юбки. Рука у нее дрожала. Наконец она подняла на Дона Уна пристальный, испытующий взгляд:

— Вы это серьезно говорите?

— Ну конечно, серьезно! Честное слово, серьезно!

Дон Ун взял ее за руку. В это время месяц снова зашел за облако, и они долго сидели в темноте, не говоря ни слова, словно боясь нарушить ночную тишину.

— Ой, как поздно! Нам пора идти.

— Ну, что же, пойдемте.

Гым Сук поднялась с камня; вслед за ней встал и Дон Ун.

— Что вы хотели мне сказать?

— Передайте Сун Ок, что завтра я соберу и занесу к ней взносы с членов женсоюза.

— Только-то?

— Разве это мало?

— Я думал что-нибудь серьезное…

Дон Ун проводил девушку до моста, и они распрощались.

Дон Уну шагалось легко, весело, настроение у него было чудесное. Им безраздельно овладело чувство какой-то торжественной радости. Незаметно для себя он стал напевать бодрую мелодию. В эту ночь, под этим вот месяцем, они поклялись быть верными друг другу. Прекрасная лунная ночь навсегда останется в их памяти — первые часы новой, окрыленной мечтами жизни, счастья, совместной борьбы! Мог ли он когда-нибудь подумать, что понравится Гым Сук? И вдруг… Весело посвистывая, Дон Ун тут же, на дороге, пустился в пляс.

Веселый и возбужденный, он ворвался к себе домой. Отца и брата не было; видно, ушли к соседям. В передней комнате при тусклом свете коптилки мать и сестра теребили коноплю. Вихрем влетев в комнату, Дон Ун торжествующе объявил:

— Мама, мама! А я подыскал себе невесту!

— Ты что, спятил! Как же это так: ни с того ни с сего и вдруг — помолвка!

Мать притворно журила сына, а сама широко улыбалась и смотрела на него любящими глазами.

— Честное слово, мама! — уверял ее Дон Ун с самым серьезным видом.

— Кого же ты выбрал? Плетешь, сам не знаешь что!

Мать, все еще не веря Дон Уну, принимала его слова за шутку.

— А я знаю, а я знаю! — весело хлопая в ладоши, затараторила Кан Нани.

— Что ты, девчонка, можешь знать? — обрезал сестру Дон Ун и с деланно сердитым видом покосился на нее.

— Сказать? Да? — не унималась Кан Нани. — А что мне будет, если я угадаю?

— Сидела бы да помалкивала. Ну, что ты знаешь?

— Я-то? Будь спокоен, мне все известно!

Мать понемногу начало разбирать сомнение: а может, Дон Ун и впрямь стал женихом.

— Да скажи ты наконец: кто же твоя невеста?

— Смелая девушка — Ю Гым Сук!..

— Ну, вот, я так и знала! — снова забила в ладоши Кан Нани.

— Знала, знала!.. — передразнил ее Дон Ун.

— А конечно ж!.. С тебя, братец, причитается! Это ведь я сосватала тебе Гым Сук!.. Еще тогда, когда мы ходили за намулем!

— Какая она тебе Гым Сук? Скоро она твоей невесткой будет!

— Ха-ха! Когда-то будет, а пока она для меня Гым Сук! Не слишком-то воображай!

— Да что вы, детки, неужели правду говорите? Я никак в толк не возьму.

Мать озадаченно поглядывала то на сына, то на дочку.

— Слушайте, мама! Я сейчас все расскажу! Пошли мы на днях с Гым Сук и Сун И на Северную сопку за намулем. Дон Су повстречался там с Сун И, а Гым Сук стала над ней подсмеиваться. Ну, я и вступилась за Сун И: если, говорю, тебе завидно, кто тебе мешает стать нашей второй снохой! А она так и бросилась на меня, поколотить хотела. Ха-ха! Но это только для отвода глаз, а видно было, что это ей очень приятно. Тогда я подумала: теперь у них дело пойдет на лад! Так оно и получилось! Скажи — неправда? Впрочем, мне-то что? — Кан Нани обиженно скривила губы. — Что я — сваха своим братьям?

— Ну и девка! — удивленно вытаращив глаза, протянул Дон Ун. А мать бросила теребить коноплю и залилась веселым смехом.

— Так все и было, доченька? Ну, ничего, ты не горюй! Братья тебя отблагодарят, подыщут тебе славного женишка!

— Вот еще, кто их об этом просит?

— Что же тебе тогда нужно?

— Как что? — Кан Нани улыбнулась. — С вас обоих причитается!

— Не беспокойся, сестренка, я найду тебе такого жениха!..

— Я и слышать не хочу о женихах! — Кан Нани заткнула пальцами уши и замотала головой. Мать и Дон Ун весело, понимающе переглянулись.

— Ну, хорошо, пусть все это правда, — серьезно сказала мать. — Но как же вы помолвились без согласия родителей?

— А я как раз и хотел попросить вас с отцом — сходить к родителям Гым Сук и честь-честью с ними обо всем договориться! Чтоб все было как полагается! А между собой мы уже договорились!..

Девушка-то, видно, подстать тебе! Как же это так без родителей…

— Вы недовольны, мама? — Дон Ун с беспокойством взглянул на мать. — Если я приведу ее в дом, вы на нее и не взглянете?

— Ну отчего же? Только эти дела так не решают! А девушка она хорошая. — Мать мягко улыбнулась.

— Вот и отлично!.. Мы друг друга любим, свекрови сноха нравится! Лучшего и желать нечего!

— Да, в хорошее время вы живете. В старину-то никто бы и подумать о таком не посмел! Виданное ли дело: девушка возвращает жениху сачжу и договаривается о помолвке с другим парнем!

— Потому-то мы и говорим, мама, что наступили новые времена.

— Завидная у вас доля!

Матери вспомнилось прошлое. Десятилетней девочкой, когда ее отдали на мидменури, она переступила порог дома Пак Чем Ди. Протекло сорок долгих лет, а что хорошего видела она? Пока была маленькой, вывозила на своих слабеньких плечах непосильную работу у свекра. А потом стала матерью, и семья никак не могла выбиться из нищеты. Не было в ее жизни дня, когда бы она не беспокоилась о куске хлеба для детей, о лохмотьях, которыми можно было прикрыть их тело! Летом она гнула в три погибели спину на полях, зимой, в бессонные ночи, теребила коноплю. И все-таки ни у кого в доме не было не только теплой ватной одежды, но даже хоть сколько-нибудь сносного платья из самотканного грубого холста. В те годы, когда она вышла замуж, люди находились во власти старых феодальных предрассудков. Женщины почитались за бессловесных рабынь, которые обязаны были слепо следовать нерушимому правилу «самдендидо»: до замужества, живя в родительском доме, беспрекословно покоряться воле отца, в замужестве — во всем слушаться мужа, а после смерти мужа — подчиняться сыну.

И сейчас, когда она услышала, что ее сын помолвился с Гым Сук, она от души порадовалась за них. «В хорошее время вы живете…» Пусть же будет над ними материнское благословение, пусть сторицей возместится им радость и счастье, которых лишены были их родители!

Для бригады выпал, наконец, день отдыха. Пак Чем Ди приоделся, нахлобучил на голову шляпу и отправился в Твигор, к отцу Гым Сук, Ю Чем Ди.

О помолвке младшего сына с Гым Сук Пак Чем Ди узнал от жены. Сначала он было хотел оборвать жену: не мели, мол, чепуху! Но тут же одумался и спросил себя: а нужно ли придерживаться старых обычаев? И только ли в соблюдении старых обычаев проявляется солидность, добропорядочность человека?

Поток новой жизни сметает со своего пути все старое, ветхое, гнилое, ломает подточенные временем «столпы» феодальной морали. Так размывает весенняя полая вода старую, подгнившую плотину.

И что же делают в новых условиях люди, находящиеся в плену косных обычаев? Да ровным счетом ничего! Какую роль играют они в нынешнем обществе? Никакой! Правильно ли они руководят своими детьми, по верному ли пути направляют их жизнь, дают ли им разумные советы и указания? На это можно сказать одно: нет, нет и нет! Косные, тупые люди, они только и знают, что жаловаться: мы, мол, не в силах ничего сделать, время нынче такое. Они не видят, не хотят видеть новых сил, которые преобразуют общество, меняют людей. Слабые и безвольные, подчиняясь силе инерции, силе привычки, бредут они по пути, ведущему к гибели. И бурные, могучие волны новой жизни захлестывают их, сбивают с ног.