Политика и рынки. Политико-экономические системы мира - Линдблом Чарльз

Не сомневаясь в соразмерности и адекватности интеллекта и теории, модель-1 не обеспечивает одинаковой защиты научных исследований, практических исследований, общественного обсуждения и широкой инициативы.

* * *

Надо помнить, что и модель-1, и модель-2 являются моделями гуманистического общества. Рискуя повториться, отметим: важно полностью признать, что концепция коммунистических систем как аппроксимации идеала гуманистического общества включает в себя базовый аспект коммунизма, какими бы несовершенными воплощениями этой концепции не являлись коммунистические общества. Мыслящему либеральному демократу тяжело, читая Ленина или Мао, не отдавать себе отчета в том, какое тесное родство духа наблюдается между ним и этими мыслителями по ряду позиций. То, что именно они отдавали приказы, согласно которым тысячи, даже миллионы людей лишались свободы и жизни, является не более абсолютным отрицанием их гуманности, чем массированные бомбардировки гражданского населения Германии во время Второй мировой войны, не говоря уже об атомных бомбах, сброшенных на Японию, и о разрушении Вьетнама, — отрицанием гуманности американских политических лидеров. Пусть мы проводим различия между двумя данными моделями и этическими системами, но в обоих лагерях общественно-политические деятели уверены, что убивают из гуманных соображений. Более того, оптимистично оценивая собственные способности понимания общества как достаточные для того, чтобы это общество перестраивать, коммунистические лидеры отдают дань уважения наследию эпохи Просвещения, даже если одновременно подавляют свободу слова и другие гражданские свободы.

Если полиархические системы являются аппроксимациями модели-2, в них мы, тем не менее, обнаруживаем амбиции научного решения задач и проблем по образцу модели-1. В рядах наиболее рьяно настроенных исследователей процессов деятельности, системных аналитиков и планировщиков окажутся, как мы позже увидим, двоюродные братья научных социалистов-марксистов с элитарной верой в силу и правомочность разума у всех, кто стоит во главе этого ряда. По словам бывшего министра обороны США Роберта Макнамары, «...настоящая угроза демократии исходит не от излишне сильного, а от недостаточно сильного руководства. Слабость управления... — это просто предоставление возможности формировать реальность иным, помимо разума, силам... Жизненно необходимый процесс принятия решений... должен оставаться наверху»31. По концепции устройства мира модели-1, для этого и существуют верхи.

Глава 20

ДЕМОКРАТИЯ, СВОБОДА, РАВЕНСТВО

Не вышли ли мы далеко за границы характеристики коммунистических систем как несовершенных аппроксимаций того представления о гуманистическом обществе, которое свойственно модели-1? Очевидно, что многие из их характерных особенностей не свойственны модели-1: террор, несправедливый суд, массовые казни, бесчисленные формы запугивания и угроз, а также преднамеренно организованное насилие толпы. Они являются смесью различных характеристик. Ряд более детальных специфических черт поможет прояснить, до какой степени они приближаются к гуманистическим качествам модели-1.

Демократия и полиархия

Гуманистический, потому что демократический? Иногда высказывается предположение, что коммунизм достиг нового вида демократии. Даже если правительство — не власть народа, оно для народа1. Существуют, однако, достаточные основания даже в практике коммунистической мысли зарезервировать термин «демократия» для тех систем, которым удалось обеспечить общественный контроль. Ленин, Сталин и многие другие коммунистические лидеры и теоретики признали отличный от других характер правительства, находящегося под контролем и управлением общественности. Это отражено и в их доктрине — в признании того, что коммунистические системы, по крайней мере, пока не являются демократическими, — и в их тщательном строительстве полиархического фасада — с целью обосновать заявления о том, что демократия находится уже в процессе создания*.

Мы видели, что в знаменитой китайской идеологеме «линия масс» маоисты утверждают, что использовали процесс двусторонней коммуникации с элементами общественного управления при создании того, что мы назвали системой наставничества. Возможно, это является формой демократии.

Собственное изложение Мао Цзэдуном идеи двусторонней коммуникации наводит на мысль, что фактически эта система устроена для того, чтобы обеспечивать управление сверху2. Резолюция Политбюро 1933 года, написанная, как предполагается, самим Мао, утверждает принцип «черпать у масс, нести в массы»: «Это означает суммировать (то есть обобщать и систематизировать после тщательного изучения) мнения масс (то есть мнения разрозненные и бессистемные) и снова нести их в массы, пропагандировать и разъяснять их, пока массы не воспримут их душой и сердцем, чтобы массы пошли за этими идеями и претворяли их в жизнь, и на практике убедились в их истинности... Затем то же самое нужно проделать еще раз, другой, третий — и так до бесконечности. С каждым разом эти идеи будут становиться все более правильными, более полноценными»3.

Плюрализм и группы интересов

Некоторая небольшая степень общественного контроля появляется в коммунистических системах благодаря группам интересов, которые выполняют роли, соответствующие модели-2. Советское Политбюро подлежит определенному контролю со стороны Центрального комитета партии, верховного командования армии, бюрократического и партийного аппарата4. В Китае власть Мао периодами то прибывала, то убывала, поскольку другим лидерам, таким, как Лю Шаоци и Линь Бяо, время от времени удавалось организовать оппозиционные группы в руководстве против его фракции5. Сотрудничество армейского командования и лидеров правительственной бюрократии является важным и существенным фактором, поэтому в системе они становятся неофициально признанными выразителями законных интересов или волеизъявлений6. Этнические группы могут завладеть инициативой в правительстве или начать на законных основаниях фактически играть свою роль в разработке политики. Эта тенденция особенно ярко проявлялась в СССР. В какой-то степени роль групп интересов в коммунистических системах играют профсоюзы. Главным образом, однако, они являются частью аппарата, осуществляющего контроль над системой со стороны высшего руководства. Наиболее откровенно выражают свои мнения группы, объединяющие студентов, художников, писателей и ученых. Но в СССР они только в последние годы смогли отважиться на открытую критику системы в целом. С 1969 года различные группы интеллигенции шли даже на то, чтобы распространять подпольно откровенные заявления и обращения диссидентов, требующих проведения ряда важнейших реформ в либерально-демократическом духе7. На Кубе и в Китае эти группы до сих пор хранят молчание — за исключением краткосрочной акции «ста цветов» в Китае в 1956 году*.

Во время китайской «культурной революции» высшие марксистские лидеры зашли настолько далеко, нарушив свою присягу на верность Компартии Китая, что пытались заручиться поддержкой народа в борьбе против своих партийных оппонентов — наиболее ярким примером этого была организованная Мао вербовка «красных охранников» (хунвейбинов), которые грабили, разрушали, устраивали беспорядки, а также вели направленные идеологические атаки на противников Мао8. Никто из советских лидеров никогда не совершал попыток провести подобную вербовку масс против руководителей страны.