Чертова Мельница - Александр Бушков

…Еще через пару часов, утомленный не на шутку, он увидел справа, в ложбинке, уардах в пятидесяти от Тракта, расположившуюся на привале компанию. Похоже, они обустраивались не на квадранс — лошади из обоих коробчатых фургонов выпряжены и пасутся тут же, дымит костерок, над которым на тагане висит закопченный котел…

Сварог присмотрелся. Насколько можно разглядеть, там четверо — двое мужчин и две женщины (ну, может, кто-то еще остался в фургонах). Что интересно, оба фургона пестрейшим и ярчайшим образом размалеваны разноцветными красками, изрядно уже полинявшими под непогодой: полосы, круги, треугольники, просто кляксы, сочетание цветов порой режет глаз — но заметно издали…

Он знал такие фургоны. Бродячие циркачи, странствующие фигляры, тут и сомнений быть не может. Конечно, народ среди них попадается всякий — порой под фигляров маскируется бродячая разбойничья шайка, а иногда, под этаким вот прикрытием на сопредельную сторону проскальзывают шпионы. Однако в массе своей настоящие фигляры — народ бедный, неопасный и видывавший виды. К полиции они особенной любви не питают (да и для полиции нет особого смысла держать среди них агентуру, разве что для каких-то конкретных акций, наподобие той, о которой рассказывал Гаржак), законы по причине своей легкоуязвимости стараются не нарушать, привыкли ко всему на свете. В свою очередь, и полиция к ним без особенной нужды не цепляется, не имея конкретных поводов.

А если попробовать? Среди фигляров как раз немало грамотных, побольше даже, чем среди более высокопоставленных гильдий — и, как уже говорилось, народ тертый, развитой, порою исколесивший весь Харум вдоль и поперек. То, от чего иной провинциал, неважно, горожанин или крестьянин, шарахнется в испуге, фигляры примут не в пример более спокойно…

В конце концов, не убьют же? Самое большее, запустят горящей головней или камнем, что для него и вовсе безопасно….

Приняв решение, Сварог стал шагом спускаться в ложбинку, разглядывая сидевших вокруг костра. Их было четверо. Крепкий мужчина лет сорока, светловолосый, с аккуратно подстриженной бородкой. Второй гораздо старше, лет шестидесяти, невысокий, лысый, с морщинистым подвижным лицом старого клоуна или мима. Красивая женщина несколькими годами младше бородатого. Совсем юная девушка, настолько похожая на женщину, что никаких сомнений — дочь. Обе темноволосые, синеглазые. Вот уж на кого эта компания похожа меньше всего, так это на разбойничью шайку, притворившуюся фиглярами. Хотя, скажем, контрабандистами они вполне могут оказаться…

Видя, что на него никто не обращает внимания, он остановился уардах в пяти от костерка — из котла приятно пахло мясной похлебкой — и громко гавкнул.

Вот теперь на него уставились все четверо — без страха, но и без особого любопытства. Лошади, фыркнув, подняли головы и тут же отвернулись, продолжая спокойно пастись.

— Не похож на бешеного, — сказал пожилой. — Ни капельки. А для бродячего не особенно и худой… Тебе чего?

— Ага, сейчас! — насмешливо подхватила девушка. — Сейчас он тебе и ответит человеческим голосом: здравствуй, дядюшка Патек, не угостишь ли похлебкой?

— У него слюнки текут, — сказала женщина. — Этак весь на слюну изойдет. Голодный.

Бородатый веско, с видом предводителя и самого главного тут обронил:

— Кости все равно останутся. Если умный — будет сидеть и дожидаться. А будет наглеть — отхватит палкой. Ага, лег смирнехонько… Умный.

Ну что же, по крайней мере, его не гнали и даже готовы были расщедриться на оставшиеся от ужина кости… Сварог лежал, разглядывая странников, переставших обращать на него внимание — только девушка временами с любопытством бросала быстрые взгляды. На шее у нее Сварог заметил серебряное ожерелье, потемневшее, искусной работы. Интересно. Фигляры принадлежат к самой низшей, Железной гильдии, ей, как и Медной, ношение не то что золотых, но даже и серебряных украшений категорически запрещено стародавними писаными правилами. А впрочем, это еще ни о чем не говорит. Женщины есть женщины. В большом городе к девчонке моментально прицепилась бы полиция и влепила нешуточный штраф, а вот в провинции на такие вещи обычно смотрят сквозь пальцы — за исключением провинциариев.

На поясе у бородатого висит внушительный нож с ручкой из оленьего рога — ну, на сей раз ничего противозаконного, в путешествии такое право имеет любой, и члены низших гильдий, и крестьяне. На груди у него, как и положено, гильдейская бляха: королевская корона, эмблема гильдии, два перекрещенных дорожных посоха, свидетельствующие, что обладатель бляхи не «приписан» к определенному городу или провинции — ничего странного, фиглярам так и полагается… У пожилого такая же бляха… и у девчонки тоже, значит, она числится полноправным подмастерьем… ага, и у женщины бляха на груди, а не ее уменьшенное подобие на цепочке на шее. В общем, все при деле.

Ну что, рискнем?

С того времени, когда Сварог увидел лежащий рядом с бородатым виолон, он уже не ломал голову, каким образом себя предъявить. Встал, подошел к виолону, приметился и царапнул струны когтями, а когда они издали немелодичный звон, поднял голову и взвыл. Еще раз дернул, взвыл…

Вот теперь на него уставились все четверо.

— Лопни мои глаза! — воскликнул пожилой дядюшка Патек. — Да он вроде бы как играет и поет!

Глядя на него, Сварог неторопливо кивнул пару раз.

— Ортог, ты видел? — охнул пожилой. — Кивает, будто говорит: ну да, так и есть… Эй… Ты собака?

Сварог, неотрывно уставясь на него, так же неторопливо замотал головой. И тут же отпрыгнул подальше — бородатый Ортог с неожиданным проворством выхватил нож, вскочил, пригнулся, целясь в Сварога хорошо заточенным клинком, не сводя с него глаз, распорядился:

— Патек, беги за топором! Маритана, Кайя, быстренько мне за спину!

Пожилой не так уж и быстро направился к фургону, поминутно оглядываясь. Девушка юркнула бородатому за спину, а вот женщина осталась стоять, пытливо разглядывая Сварога. Сказала раздумчиво:

— Отец, что ты раскипятился? Что уж так сразу?

— За спину мне! — сквозь зубы приказал Ортог. — Мало слышала про здешних оборотней? Кайя, кому говорю!

Женщина, не двигаясь с места, разглядывала Сварога с нешуточным любопытством.

— Отец, вечно ты торопишься… — сказала она спокойно. — Трудно, что ли, проверить?

Она достала из кошеля на поясе серебряную монету и бросила в Сварога — по-женски отведя назад всю руку.

Промахнулась. Монета упала в паре шагов перед Сварогом. Мигом сообразив, что к чему, он подошел, спокойно наступил на нее, потом опустил голову и после нескольких безуспешных попыток все-таки ухватил зубами. Сел, держа монету в зубах, виляя хвостом.