Сердце язычницы - Патриция Мэтьюз

Тот поспешил исполнить приказ повелителя. Когда от хижины Луахоомое остался только пепел, Лууана отправился к месту жертвоприношений, где намеревался возложить мертвого жреца на ритуальный костер, как того требовали обычаи. За ним следовали два воина с останками Луахоомое. Однако когда они приблизились к священному месту, арка входа вдруг обвалилась, все сооружение дрогнуло, а деревянные изображения богов рухнули вниз. Алтарь провалился, и из образовавшейся трещины вырвались огонь и черный дым. Воины, уронив тело Луахоомое, в страхе бежали, бежал и перепуганный Лууана.

Весть о том, что случилось в священном месте, распространилась по всему Мауи. Однако этим не ограничилось. Сначала земля начала слегка дрожать, потом с юга подул удушливый и горячий ветер, губительный для посевов. Откуда-то доносились странные звуки, похожие на горестные стоны. Наконец, проснувшись как-то поутру, люди увидели над головой кровавые тучи. Из них пошел дождь цвета крови. В тот же день пересохли все источники и начался падеж домашних животных. Тут ужаснулись даже самые храбрые.

Хуа стало не по себе, и он собрал военный совет. Под давлением младших военачальников он признал, что разгневал богов убийством Луахоомое. Все размышляли, как исправить ужасную ошибку. В конце концов было решено принести человеческие жертвы, так как в давние времена это помогало умилостивить рассерженных богов. Однако трусливый Лууана наотрез отказался приближаться к месту жертвоприношений, а когда на этом стали настаивать, сложил с себя полномочия верховного жреца. Спешно был назначен другой, и церемония жертвоприношения совершилась. Надо сказать, что не пришлось долго искать добровольцев на эту роль, так как народ Мауи к тому времени был готов на все, лишь бы страшные времена миновали. После ритуального самосожжения небеса снова стали голубыми и земля успокоилась, однако засуха продолжалась, и это означало, что боги умилостивлены лишь отчасти.

Охваченные отчаянием, люди решили возродить давно забытый, ужасный способ жертвоприношения. Была сложена большая печь, в ней запекли несколько человек с приправами и овощами и возложили их на отстроенный алтарь как подношение богам. Но даже эта чудовищная жертва не помогла – засуха продолжалась, и вода не возвращалась в колодцы. Солнце беспощадно палило, ни капли дождя не упало на иссушенную, растрескавшуюся землю. Обезумев от жажды, люди целыми семьями топились в море, предпочитая скорую смерть медленной.

Некоторые пытались бежать на другие острова, но стоило им там появиться, как источники немедленно пересыхали, и перепуганные местные жители спешили выдворить их. Наконец вести о проклятии, поразившем Мауи, распространились по всем островам, и беглецов начали просто убивать при высадке.

Когда остров почти обезлюдел, даже до черного сердца Хуа дошло, что гибель неизбежна. Собрав горстку сторонников, он под покровом ночи бежал на Гавайи, высадившись в безлюдном уголке острова. Но едва Хуа приблизился к деревне, как засуха началась и там. Жителям не удалось изгнать Хуа, и они неохотно дали ему приют. Истребив запасы пищи, он двинулся дальше и так странствовал три года, неся с собой свое проклятие. В этих скитаниях Хуа свел в могилу почти треть населения острова.

Такая жизнь не пошла на пользу и самому вождю, и его приспешникам. Постепенно они ослабли, исхудали и наконец один за другим нашли свою гибель. Сам Хуа держался дольше всех, но и он умер. Никто не захотел похоронить его, так тело вождя и лежало на солнце, пока останки не мумифицировались.

Но увы, даже смерть Хуа не избавила народ Мауи от проклятия, хотя все надеялись, что с ним уйдут и беды. Однако прокляты были все жители, и куда бы они ни шли, всюду их сопровождала беспощадная засуха. Свидетели расправы с Луахоомое принесли гибель многим людям одним только своим появлением. Долго это длилось, очень долго...

Акаки умолкла и обвела взглядом лица детей.

– Если Лопака станет вождем Хана, он будет таким же свирепым и несправедливым, каким был Хуа... – задумчиво промолвил один из них.

– Верно, – печально подтвердила Акаки. – Если этот человек станет алии нуи, рано или поздно боги снова разгневаются на жителей Хана и нашлют на них великую засуху. Нельзя, чтобы народ Хана был обречен на страдания не по своей вине. Кавика и его воины сражаются против Лопаки, а чтобы облегчить ему задачу, чтобы снять с его души тревогу за родных и близких, мы покинули родной остров.

Она вздохнула, помолчала и уже собиралась продолжать, когда заметила, что к ним приближаются трое людей. Это были старый туземец и двое белых. Акаки поднялась и отослала детей. Один из гостей был таким белокурым, что его волосы отливали на солнце золотом, как драгоценная корона. Еще до того, как он назвал себя, Акаки уже знала, какое имя услышит.

Старик туземец опередил спутников и первым предстал перед ней.

– Ты ведь помнишь меня, Акаки? Я – Пека из Лааины. Англичанин нанял меня переводить его речи... ну и для разных поручений.

– Конечно, я помню тебя, Пека. А вот ты, похоже, многое забыл. Например, что мне не нужен переводчик для беседы с англичанами.

– Меня зовут Дэвид Тревелайн. – Белокурый молодой человек слегка поклонился. – В Каилуа мне сказали, как пройти к хижине, где живут Лилиа и ее мать. Ведь вы Акаки, не так ли?

– Да, я – мать Лилиа.

– Наконец-то! – вскричал молодой англичанин, и его встревоженное лицо озарилось улыбкой. – Наконец-то я увижу Лилиа, поговорю с ней! Где же она?

– У меня плохие новости для тебя, чужестранец, – грустно ответила Акаки. – Моя дочь исчезла, растаяла, как тает утренний туман под лучами солнца. Пять дней назад она, как всегда, пришла сюда, чтобы вволю поплавать в море на сон грядущий. Но Лилиа не вернулась на берег, и никто ее больше не видел. Я лила слезы, пока они не иссякли, но и теперь оплакиваю Лилиа в глубине души.

– Дьявол и вся преисподняя! Что же это такое! Я проделал тысячи миль только для того, чтобы в конце пути снова потерять Лилиа! Судьба не может быть настолько жестокой!

– Как видишь, очень даже может, дружище, – заметил второй англичанин и, подойдя к Акаки, отвесил ей галантный поклон. – Перед вами Дик Берд, мадам, компаньон Дэвида по скитаниям и его давний друг. Давайте обсудим положение дел. Возможно, у вас есть какие-то подозрения... предчувствия?

– Никаких.

– А не могла она просто вернуться на Мауи, никому об этом не сообщив? – с надеждой предположил Дэвид.

– Никому – это не значит, что также и мне, – возразила Акаки. – Дочь никогда не скрывала от меня своих намерений, с чего бы ей вдруг действовать втайне от меня? Могу сообщить вам одно: незадолго до того, как Лилиа исчезла, к нам в хижину наведался один миссионер, Исаак Джэггар. Говорят, с ним на Гавайи явился еще один наш старый знакомый, Эйза Радд. По крайней мере по описанию спутник священника похож на Радда, хотя сама я здесь его не видела.