Косые тени далекой земли - Го Осака

В разговоре Дональд Грин употребил слово «склад», но, судя по фасаду, здание было не таким уж большим.

Рюмон перевел дыхание и нажал на кнопку рядом с дверцей. В глубине здания раздался старинного типа звон, напоминающий звук колокольчика.

Щелкнула щеколда, и дверца раскрылась.

Высунулась голова Дональда Грина.

– Здравствуйте. Быть может, мы пришли слишком рано?

Дональд отступил:

– Ничего, пожалуйста, заходите.

Рюмон и следом за ним Тикако, пригнувшись, прошли внутрь. Пока они отряхивали воду с одежды, Дональд запер дверь на щеколду.

Рюмон оглянулся вокруг и обомлел.

Книги, книги, книги…

Перед ним высились самые настоящие горы книг. Подобно горным хребтам, слева и справа вдоль ряда возвышались гигантские книжные полки, до отказа забитые книгами.

Более того, книги, не поместившиеся на полках, были сложены бесконечными стопками на полу так, что прохода между ними почти не оставалось.

Глядя на фасад склада, Рюмон и думать не мог, что здесь будет столько книг. От их количества у Рюмона закружилась голова. Такое грандиозное зрелище ему довелось увидеть лишь один раз, когда еще в студенческие годы ему показали гору бочек шерри Херес де ла Фронтера в бодега.[106]

– Что-то не так? – спросил Дональд.

Только услышав вопрос, Рюмон пришел в себя:

– Невероятно. Не думаю, что в каком-то другом магазине можно увидеть такое количество старых книг.

Тикако тоже возбужденно спросила:

– Скажите, а сколько их здесь?

Дональд пожал плечами:

– Не знаю. Я никогда не считал.

Тикако тронула Рюмона за локоть.

Он проследил направление ее взгляда и заглянул в проход. Его взгляд остановился на старике, который, стоя к ним в профиль, разбирал книги.

Рюмон несколько оторопел.

Это был Билл Грин – отец Дональда, которого он видел сегодня в магазине на Чаринг-Кросс.

Во время прошлой встречи Дональд сказал, что не желал бы, чтобы его отец присутствовал при разговоре Рюмона с его матерью. Тогда почему же Билл оказался здесь?

Рюмон заглянул в другой проход. Там тоже разбирали книги двое стариков.

– Ничего, что ваш отец здесь? – тихо спросил Рюмон у Дональда.

Тот мельком взглянул на Билла и кивнул:

– Не обращайте внимания. Пойдемте, я отведу вас в офис.

Они последовали за Дональдом по проходу. Книжные горы качались каждый раз, когда Рюмон задевал их локтем. Стоящие рядами книжные полки закрывали обзор, и сориентироваться было невозможно.

Вскоре он увидел перед собой небольшой офис, окруженный стенами из матового стекла.

Дональд открыл дверь и обернулся к Рюмону:

– Позвольте представить вам мою мать Леонору.

Зайдя внутрь, Рюмон увидел сидящую за столом рыжеволосую женщину.

Слова застряли в горле от изумления.

Эту женщину он тоже уже видел сегодня вечером в офисе на Чаринг-Кросс: это была машинистка, миссис Уилсон.

– Простите за этот сюрприз, – извинился Дональд. – Видите ли, мать во что бы то ни стало хотела увидеть вас перед встречей, вот мы и разыграли ту сценку. Мы договорились, что если мать, выслушав вас, решит, что не хочет с вами разговаривать, то ответит мне, что еще не напечатала счет для букинистического магазина Симонса.

Так вот оно что… Дональд приставал к нему с расспросами, заставляя повторить все то, что он уже поведал ему по телефону, для того, чтобы его мать сама смогла все услышать.

Все еще стоя столбом, Рюмон пристально посмотрел на миссис Уилсон, точнее на Леонору Грин. Голубые глаза за стеклами пристально смотрели на него.

– Я тоже должна извиниться перед вами, мистер Рюмон, – тихо проговорила Леонора. – Я по характеру человек осторожный и не люблю кому попало рассказывать о Гильермо.

Дональд предложил им сесть, и Рюмон и Тикако расположились на стоявших перед письменным столом раскладных стульях. Дональд тоже сел – на картонную коробку рядом с матерью.

К Рюмону наконец вернулось самообладание, и он смог заговорить:

– Рад познакомиться с вами, миссис Грин. Но скажите, к чему столько предосторожностей? Вы, может быть, не хотите, чтобы посторонние узнали, что Гильермо еще жив?

Леонора широко развела руками и тихо, почти шепотом, ответила:

– Гильермо, которого вы ищете, давно умер. Уже лет сорок тому назад.

Рюмон посмотрел ей в глаза:

– Мне кажется, что Гильермо еще жив, миссис Грин. Если бы его не было в живых, вы бы не стали со мной встречаться и сказали бы мне об этом сразу.

Леонора молчала, не сводя с него взгляда. Глаза за стеклами очков казались неестественно расширенными.

Спустя некоторое время Леонора медленно сняла очки, и они повисли у нее на груди. Откинувшись назад настолько, насколько позволяла спинка стула, она провела пальцами по своим рыжим волосам и проговорила:

– Скажите мне честно, что вы хотите от Гильермо, если найдете его живым?

Рюмон заметил, что она произнесла имя Гильермо на английский лад: «Гильямо».

– Я уже объяснил это Дональду. И вы при этом присутствовали. Меня интересует не столько он сам, сколько мои дед и бабка и моя мать. Сейчас уже нет сомнений в том, что родители моей матери не раз встречались с Гильермо во время гражданской войны в Испании. И об этом я хочу знать подробно.

Леонора сложила руки вместе:

– Гильермо никогда ничего не рассказывал мне об этом.

– Вы хотите сказать, что не знаете абсолютно ничего о его прошлом?

– Практически ничего. Гильермо действительно во время войны начал работать в мадридском букинистическом магазине «Кортес» и работал некоторое время после войны. Он был умен, в книгах разбирался хорошо и, самое главное, был человеком трудолюбивым. Мой отец был от него в восторге и в конце концов переманил его из «Кортеса» к себе, в Лондон.

– И он стал работать у вас, не так ли?

– Совершенно верно.

– Ваш сын сказал мне, что весной тысяча девятьсот пятьдесят первого года, когда вы вышли замуж, Гильермо уволился. Скажите, что стало с ним после этого? Где он сейчас и чем занимается?

Леонора с Дональдом торопливо обменялись взглядами.

Рюмон почувствовал, что они что-то скрывают.

Леонора, нервно теребя цепочку очков, проговорила, тщетно пытаясь придать своему голосу уверенность:

– Гильермо живет здесь, в Англии, как гражданин этой страны. И намерен также умереть англичанином.

– У меня нет ни малейшего намерения этому препятствовать. Но Гильермо – японец. Хотя вырос он в Мексике, он всегда был и остается чистокровным японцем.

Леонора выпрямилась и упрямо замотала головой:

– Неправда. Билл – англичанин. И для себя самого, и для меня.

Рюмон почувствовал, как все его тело напряглось.

– Простите, что вы сказали сейчас? Вы сказали «Билл», не правда ли?

Леонора молчала. Все ее тело было напряжено.

42

Сидящий рядом с ней Дональд Грин нарочито закашлялся.

– Мать всегда называет Гильермо Биллом.

Рюмон с недоумением посмотрел на нее.

В разговор вмешалась Тикако:

– Гильермо по-английски – Уильям. А уменьшительное от Уильяма – Билл.

Она была совершенно права. Имя «Гильермо» соответствовало французскому «Гийом», немецкому «Вильгельм» и английскому «Уильям». Гильермо. Уильям. Билл.

Рюмон вытер ладони о полы пиджака.

– Но ведь Биллом зовут вашего мужа.

Леонора снова начала теребить цепочку, на которой висели ее очки, и на некоторое время погрузилась в раздумье. Наконец ее плечи бессильно поникли, и она проговорила, как бы сдаваясь:

– Так и есть – я вышла замуж за Гильермо.

У Рюмона перехватило дух.

Потрясение было сильнейшее, будто его вдруг выбросило в абсолютный вакуум.

– Вы вышли замуж за Гильермо? – машинально повторил он.

Леонора кивнула и поспешила объяснить:

– За те несколько раз, что я вместе с отцом приходила в магазин «Кортес», я успела влюбиться в Гильермо по уши. Мы полюбили друг друга всем сердцем, я имею в виду буквально именно это – всем сердцем. Отец взял Гильермо с собой в Лондон для того, чтобы устроить нашу свадьбу и передать ему в наследство наш магазин. Когда мы поженились и он стал членом нашего торгового дома, он отказался от своего прежнего имени и стал Уильямом Грином. Поэтому я и сказала вам, что Гильермо тогда умер.

Рюмон покачал головой. Он не понимал, что все это значит.

Перед глазами встало лицо Билла Грина, каким он только что его увидел: выпяченная нижняя губа, длинный нос… И это двухметровое тело. Произошла какая-то ошибка. Этот человек просто не мог быть Гильермо, да и вообще японцем.

Леонора с Дональдом снова переглянулись.

Леонора кивнула, Дональд нагнулся над столом и нажал кнопку интерфона.

– Майкл, прости за беспокойство, не можешь ли ты передать отцу, что я прошу его прийти к нам в офис?

Полностью растерянный, Рюмон взглянул на Тикако. Девушка покачала головой, так же как и он, не в силах скрыть свое недоумение.