Новые мосты - Галина Дмитриевна Гончарова

В черной шелковой маске, которая скрывала все лицо, под руку с даном Джакомо, она выглядела то ли содержанкой, то ли чьей-то неверной женушкой…

Цвет волос и внешность решили не менять. Равно как и фигуру, и все остальное. Особых примет у Мии и так не было. Родинок, всякого прочего…

А вот как метаморф поведет себя, когда…

Да, вот именно – когда…

Удержит она искусственный облик – или так не получится? Мия решила не рисковать.

И вот Джакомо вел ее в гнездо порока.

На пороге «гнезда» их встретила очаровательная эданна лет сорока, не больше. Невысокая, пухленькая, с таким обширным бюстом, что цепочки на нем лежали, словно на тарелке. Цепочки, ожерелья, дорогое верхнее платье из синего бархата, нижнее из легкого шелка – кажется, дела в борделе шли замечательно.

– Дан Джакомо! Какая встреча!

– Эданна Россана! Рад нашей встрече!

Поцелуи были вполне искренними. Надо полагать, дядя тут хороший клиент и платит, не скупясь.

– Что с вами за очаровательная юная дана? Вам нужно… уединение?

Джакомо качнул головой:

– Россана, умоляю! Вы же в курсе моей семейной ситуации! Нет-нет, эта дана желает познакомиться со взрослой стороной жизни. И ей нужен кто-то из ваших мальчиков, чтобы все прошло красиво, чисто, аккуратно и с удовольствием.

Эданна только вздохнула:

– Ах, какая жалость!

– Жалость? – удивилась Мия.

– Конечно, дана. Вы ведь еще девушка…

– Я потому сюда и пришла, – не поняла Мия.

Эданна качнула головой, досадуя на что-то… разъяснил Джакомо.

– Эданна имеет в виду, что она могла бы выставить твою девственность на аукцион. И за нее дорого заплатят. А так… в ее глазах ты потеряешь часть цены – просто так. Задаром.

Мия хмыкнула:

– Аукцион… это хорошо звучит. Но я не хочу достаться какому-нибудь извращенцу или негодяю. И маску снять не смогу…

– Это преодолимо, – усмехнулась эданна. – Вполне.

– А остальное? Я и детей не хочу.

– И на это есть свои средства.

Джакомо только головой покачал:

– Куколка, ты это – всерьез?

Мия сдвинула брови. Они с дядей договорились, что в борделе он называет ее куколкой, она его – даном Джакомо, чтобы не было потом проблем.

– Дан Джакомо, а почему нет? Я все равно решила повзрослеть… почему на этом не заработать? Это будут большие деньги?

– Если правильно устроить аукцион… не меньше пяти тысяч лоринов.

– И еще столько же эданна положит себе в карман, – хмыкнул Джакомо.

– Пожалуй, я не стану возражать, – решила Мия.

– Ты серьезно?

– Почему нет? У меня два условия. Это не должен быть урод или извращенец – первое. Я не хочу, чтобы меня искалечили, – второе.

– Без повреждений, – кивнула эданна. – Я могу это устроить, почему нет?

В карих глазах эданны загорелись огоньки жадности, похожие на отблеск золотых монет. Но и Мия…

Пять тысяч лоринов!

За которые не надо убивать, воровать… ну ладно! Она даже себя не продает, в принципе. Она так и так собиралась расстаться с девственностью, так пусть ей за это еще и заплатят! Это будет… забавно!

Да, именно забавно!

Мия улыбнулась и принялась обговаривать условия сделки. Джакомо не препятствовал.

С каждым днем племянница радовала его все больше и больше. Такой замечательный шаг! Такие поступки!

Беспринципность, возведенная в абсолют!

Это же прелесть, а не напарница! Одно слово – сокровище!

«Голубка» уверенно рассекала волны.

Корабль мотало, трепало, он стонал и скрипел, словно живое существо. Пассажирам оставалось только молиться. Шторм налетел неожиданно и резко.

Хуже всего приходилось Энцо, который так и не успел прийти в себя от морской болезни. И тут же корабль попал в ураган.

Мальчишка лежал в убогой каюте, на койке… помочь ему было некому. Чезаре и Леоне были на палубе. Работы хватало всем, сбивались с ног матросы, шторм уже снес одну из мачт – не успели вовремя убрать паруса.

Плотники старались кое-как заделать пробоину в трюме, чтобы та не расширилась…

Энцо кое-как поднялся с койки.

Ладно… доберется он… тут два шага до носа судна. Забавно… красивые фигуры на носу кораблей как раз и маскируют отхожее место…

Энцо кое-как вышел из каюты. Вдоль борта были натянуты канаты, в которые он и вцепился, глядя на море. Синее, серое, черное, оно ревело, словно дикий зверь, бесновалось, неукрощенное, издевалось над попытками людей уцелеть. Волны вздымались одна выше другой, свистел ветер, бил в борт, рвал паруса…

Кое-как мальчишка дополз до нужного места. Где на коленях, а где и на четвереньках… что ж. И так бывает.

А теперь надо еще проделать обратный путь. Энцо выбрался из гальюна и вцепился в веревки.

– ИДЕ-О-О-О-Т! – раздался чей-то дикий крик.

Энцо невольно посмотрел в том направлении и ахнул.

Шла ВОЛНА.

Жуткая, невероятная, громадная… она перечеркнула все небо своей тушей, она поднималась все выше и выше, сверкала белым оскалом пены… она облизывалась на корабль… показалось Энцо – или там, наверху, мелькнула ухмылка?

Жадная, голодная…

– ДЕРЖАТЬСЯ!!!

Второй крик был страшнее первого. Энцо что есть сил вцепился в канаты, проклиная момент, когда его понесло из каюты.

Держаться, только держаться…

И на палубу обрушился безумный поток соленой воды…

С Лоренцо ничего бы не случилось, окажись он чуточку в другом месте. Но…

Именно здесь.

Именно этот борт…

Волна ударила в фальшборт, небрежно сломала доски, словно спички, оборвала канаты – и слизнула с палубы несколько человек, в том числе и Лоренцо, который цеплялся за веревки что есть сил.

Держаться.

Только держаться…

Девушка почувствовала это как внезапную резкую боль.

Словно что-то сдавило сердце, закололо в боку, заломило в висках, мгновенно заледенели руки…

Повезло хотя бы в одном.

Все это происходило в ее покоях, и никто не видел, как сползла на пол дана СибЛевран, как скорчилась, поскуливая от боли…

Что происходит?!

Она не понимала, но спазмы боли простреливали ее все чаще, все сильнее… она поднесла руку к носу и увидела под ним кровь.

Что случилось?!

Меня отравили? Меня пытались убить?

Но – нет. Она каким-то шестым чувством понимала, что это не так. Ее не тошнило, не рвало, ей просто было…

Ей было больно.

Она ощущала себя так, словно ее ранили и через эту рану утекают ее силы. Словно она изо всех сил пытается что-то сделать…

Что?!

Она и сама не знала.

Дотянуться?! Докричаться?!

Что-то отдать?! Но что?! Она не понимала, что чувствует, что делает, но на инстинктах, на каком-то подсознательном уровне знала – если она сейчас это оборвет, закроется…

Она – может.

Она может и оборвать, и закрыться, и сделать что угодно. Но тогда…

Тогда…

Будет что-то очень плохое. Только где? С кем? Что именно?

Отец? Нет… не он.

Дан Рокко? Чинта? Анжело? Нет, снова нет…

Лоренцо…

И стоило только произнести это имя, как накатило.

На долю секунды Адриенна словно утратила себя. А вокруг было… вокруг была темнота. И хаос. И все было горьким, соленым и холодным, и было больно, так больно, что даже не страшно. Просто рано или поздно скорее рано остановится сердце.

Это случится уже скоро, она знает!

Больно, как же ей больно… До слез, до крика, который рвется из груди. Только