Не хочу быть полководцем - Валерий Елманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В крохотное оконце ласково заглядывает ветка яблони, одобрительно помахивая пожелтевшими листьями: «Правильно, дружок. Передохни».
Я неторопливо встаю и начинаю задумчиво вышагивать по комнате, стараясь наступать именно на те половицы, которые тягуче скрипят под моими ногами, будто стремятся что-то напомнить или подсказать. Некоторые повизгивают особенно громко.
«Опоздали, мои милые, — отвечаю я им. — Подсказывать надо было гораздо раньше, двадцать четвертого февраля тысяча пятьсот семьдесят первого года, когда я выезжал из Москвы, сопровождаемый веселым перезвоном колоколов. Перезвоном, сообщавшим, что сегодня — день чудесного обретения главы Иоанна Предтечи, а если коротко, то попросту Обретение. Вот и подсказали бы тому наивному, которому казалось, что выезжать в дорогу в день с таким символичным названием — лучше не придумаешь. Особенно если эта дорога ведет меня навстречу моему обретению. Обретению любимой».
Помнится, от избытка чувств я тогда даже показал язык угрюмому и приземистому двухэтажному Земскому двору, расположенному прямо возле северного угла Кремля, где его стена соединялась со стеной Китай-города. Впереди, прямо по курсу, горделиво высилась Воскресенская башня с воротами, открывающими путь к мосту через Неглинную. Кстати, иной раз их тоже называли по имени реки. Ворота были широко распахнуты настежь, радушно провожая меня и моих спутников. В тот день мне казалось, что даже стены Китай-города благодушно скалятся мне вдогон выщербленными зубцами-зубами.
Я еще не понимал, что тот день был ироничной усмешкой коварной судьбы, откровенно насмехавшейся и над моей наивностью, и над моими радужными мечтами, и над надеждой обретения, понятия не имел, сколько и что мне предстоит испытать. Мне было неведомо, что суждено найти, вновь потерять и снова найти, пожертвовать и приобрести, что впереди меня ждут предательство и боль утрат, мясорубка боев и нечто совсем запредельное, о чем я и посейчас размышляю, так и не в силах понять — было или нет… Я ничего еще не знал в этот солнечный февральский денек.
А может, и хорошо, что не знал, потому что всего два или три раза в своей жизни я был таким счастливым и беспечным, как тогда, двадцать четвертого февраля, вдень Обретения. Или я повернул бы коня обратно, узнав о грядущем? Разумеется, нет.
«А день, какой был день тогда? Ах да, среда».
«А вот и нет, — тут же поправляю я себя. — Среда — это в песне. А тогда была суббота, хотя сам день и впрямь напоминал песню — искристую, солнечную, чистую и… очень простую, но в то же время задушевную».
Легонько дунув на свечу, я выхожу в сад. Середина октября, но погода продолжает баловать. Небо безоблачно, а последний дождь прошел аж две недели назад, так что кругом сухо, и лиственный ковер, вышитый желто-коричневыми нитями с легким вкраплением красного и зеленого, ничем не напоминает грязную подстилку, в которую он неминуемо превратится спустя пару недель.
Под ногами приятно шуршит, навевая светлую грусть о чем-то таком, что не сбылось, а теперь, скорее всего, не сбудется никогда. Она и впрямь светлая, потому что в такие часы об этом несбывшемся нисколечко не жалеется.
«Ну не вышло именно так, как того хотелось, — думается вместо этого. — Но ты ведь сделал все, что мог, верно? Так чего теперь скулить? Значит, не судьба. А с ней, голубушкой, не поспоришь. Да и грех тебе на нее жаловаться — эвон сколь передряг миновал, сколько раз на волосок от смерти бывал. Случалось, что и бок о бок с костлявой сиживал, а она тебя так и не тронула. Ты случайно про это не забыл?»
Помню. Конечно же помню. Разве такое забудешь… Сейчас-то я понимаю, что в том калейдоскопе событий было не только плохое, но и хорошее. Много хорошего. Горечь утраты боевых друзей, с которыми ты еще вчера и даже сегодня утром в буквальном смысле этого слова по очереди вытаскивал из одного котелка куски сочного мяса, сменялась неописуемым восторгом от упоения лихой битвой. Слезы на глазах во время их похорон осушал знойный хмельной ветер осознания одержанной победы. Твоей победы. И жгучая боль в свежих ранах мгновенно затихала, когда ты, усталый, весь в пыли, пропахший дымами костров и степными травами, возвращался в столицу, принимая заслуженный триумф, ибо ты был не просто защитником Русской земли, но ее избавителем и спасителем. А потому, как писал великий поэт, не жалею, не зову, не плачу. Жалеть — нет смысла, звать — ни к чему, а плакать… Мужчины не плачут.
Я беру в сенцах топорик и иду за сараюшку. Аккуратно колю полено на тоненькие лучины-щепки, разваливаю второе из поленьев на восемь частей, третье на четыре, четвертое пополам. Затем выбираю еще штук семь-восемь потоньше — они пойдут целиком. Это уже вошло в традицию — своего рода ритуал.
Взяв всю охапку, неторопливо иду к дому.
Сухая сосна разгорается быстро, а я сижу рядом с печкой, дверца которой распахнута настежь, гляжу на весело пляшущее пламя и вспоминаю. Я плыву по волне моей памяти, удаляясь все дальше и дальше от берега, который называется «сегодня», и время от времени удивляюсь — и как это мою утлую лодчонку не затопило в грохочущем дикими штормами тогдашнем бурном море? Как я вообще ухитрился из него выплыть?
«А вот! — задиристо отвечаю я себе. — Уметь надо!»
И гордо улыбаюсь.
Имею право.
Заслужил.
Примечания
1
Сельскохозяйственный сленг, дошедший до наших дней. Сам-два означает, что на мешок семян пришлось всего два мешка собранного урожая.
2
Чтобы соблюсти равноправие — ведь не пишем же мы Бог Авось, Бог Перун, Богиня Фортуна и т. д. — здесь и далее к словам господь, бог, богородица, аллах, спаситель и т. п. автор применил правила прежнего, советского правописания.
3
Здесь: по складам.
4
Перевод С. Я. Маршака.
5
Очная ставка.
6
Угоршина — так на Руси называли Венгрию.
7
Отчество с «вичем» многие века было прерогативой социальной верхушки, сначала только князей и бояр; крестьяне, купцы писались «сын такой-то» (например, Пров, сын Титов), и отчество с «вичем» рассматривалось как форма награды, повышавшей социальный статус человека.
8
Здесь: птичьи силки.
9
Двухродный брат, или просто братан, — двоюродный брат. Двухродный братан — троюродный брат.
10
Стрый — брат отца, дядя по отцу. Дядя по матери назывался уй.
11
Сакмагоны — пращуры современных пограничников на южных рубежах Руси. В их задачу входил контроль за сакмами и шляхами (путями), ведущими из Крымского ханства на Русь, и своевременное предупреждение ближайших городов о выступлениях татар.
12
Имеется в виду, что старшинство в этом случае не в счет.
13
Украина — область на краю государства, окраинная.
14
Племянница, дочь брата.
15
А. С. Пушкин. «Кавказский пленник».
16
Имеется в виду не главный большой полк государства, который включал в себя несколько десятков тысяч ратников, а. образно говоря, малый, т. е. принадлежавший отдельному городу с уездом.
17
Ныне это Васильсурск — поселок городского типа в Воротынском районе Нижегородской области.
18
Имеется в виду Переяславль Рязанский. Несмотря на то, что официально он переименован в Рязань лишь в XVIII в., во времена Екатерины II, его уже в XVI в. гораздо чаше именовали именно так.
19
6 декабря. Здесь и далее даты всех праздников указаны по старому стилю.
20
Половник — крестьянин, взявший в аренду землю исполу, то есть с условием платить половину урожая
21
Обельный холоп — полный холоп, то есть раб на Руси. Источниками обельного холопства были купля, женитьба на рабе и тиунство без особого договора. Обельными холопами становились также закупы в наказание за побег от господина.
22
1565 г. и 1567 г. соответственно.
23
Хозяин дома перечисляет старинные народные приметы, предвещающие приход гостей
24
Имеется в виду много свечей
25
Обновлялось.
26
Племянница, дочь сестры.
