Исповедь Мотылька - Айя Субботина

Когда встреча будет согласована, секретарша Игоря перезвонит и сообщит время.

А пока, нужно разрулить еще одну проблему. Ту, которую я создал сам, исключительно «благодаря» собственной глупости.

Встреча с Дианой назначена на десять утра в офисе юридической конторы, которая, как я понимаю, собирается курировать наш развод. Мои юристы на эту сомнительную компанию сказали однозначно — не стоит тратить на них даже одну нервную клетку, так что едем во всеоружии. Хотя, как бы малодушно это не прозвучало, если бы можно было откупиться от Дианы какой-то относительно адекватной суммой и избежать необходимости встречаться лицом к лицу — я бы так и поступил. Но эта женщина хочет намного больше, чем я готов заплатить за свой душевный покой, поэтому, не получит ничего.

Когда прибываем на место, стервятники уже в сборе: Диана, вся в черном, и целых три адвоката, на одном из которых копия туфлей одной известного бренда. Неплохая, нужно сказать, но все-таки копия, а значит дела у этих «кровопийц» идут не очень.

Я занимаю противоположный край стола и кладу перед собой телефон. Пока юристы с обеих сторон озвучивают требования и предложения, я не отрываю взгляда от экрана. Прошло уже достаточно времени, чтобы в плане с Ви уже был хоть какой-то результат, и эта задержка начинает нервировать. Она уже получила другое предложение? Это не проблема, хотя значительно все осложнит.

— Я требую моральную компенсацию, — слышу резкий голос Дианы, и в очередной раз удивляюсь, как меня вообще угораздило вляпаться в эту женщину.

Правду говорят, что в попытках убежать от того, что для нас под запретом, мы обычно хватаем то, что нас разрушит. Глядя на нее сейчас я задаюсь только одним вопросом: где были мои глаза и мозги, когда я делал ей предложение? Ответ настолько очевиден, что я недвусмысленно ерзаю на кресле.

— Госпожа Лебо, вряд ли в сложившихся обстоятельствах вы вправе что-то требовать, — стараясь быть деликатным, напоминает один из юристов.

— Речь идет о защите чести и достоинства нашего клиента, — подключается другой, и я внезапно чувствую себя героем американского фильма о запутанном судебном деле. — Вопреки нашим настоятельным рекомендациям, Олег Игоревич выразил желание не раскручивать эту тему. Поэтому, наше предложение — развод без взаимных претензий в кратчайшие сроки. Судебные издержки клиент готов взять на себя.

— Что? — Диана багровеет, и почти сливается с цветом собственных волос. — То есть я должна…

— Ты должна закрыть рот, — резко нарушаю свое молчание, и все присутствующие одновременно замолкают. — Если ты думаешь, что получишь от меня хоть копейку, то имей ввиду, что после просмотра вашего с Денисом «домашнего видео» у меня нет ни единой причины быть к тебе терпимым и лояльным. И если я до сих пор был таковым, то исключительно по собственной доброй воле и потому что рассчитывал хоть на каплю твоего благоразумия. Но если тебе хочется залезть в мой карман, то ладно, — развожу руками, — можешь попытаться. Но имей ввиду, что в таком случае ты развязываешь мне руки и я не буду даже пытаться держать своих юристов на поводке.

Это некий условный сигнал, после которого юристы, синхронно откашливаясь, достают распечатанный проект встречного иска, согласно которому я, как сторона, которая получила моральный ущерб и понесла репутационные потери, требую кругленькую сумму компенсации. Мои ребята из СБ нарыли все, чем владеет Диана (даже то, что, как она думала, хорошо спрятано) и весь этот не маленький список теперь значится в пункте «компенсация причиненного ущерба». Нужно сказать, все это, по большому счету, бесполезная мишура, которая не представляет для меня никакой ценности, но дело в принципе. А если Диане хватит ума сопротивляться мирному решению вопроса — я в своем законном праве оставить ее, что называется, без трусов.

— Это шутка?! — Она швыряет бумаги на стол, но никто из моих юристов не спешит прикасаться к этому вееру. — Ты хочешь галерею? Мою галерею?

— Мне насрать на все, что принадлежит тебе, но в данном вопросе это дело принципа. Тебя вряд ли можно назвать стороной, имеющей хоть какое-то моральное право на претензии, и если тебе не хватает мозгов заткнуться и уйти в закат, значит, я сам задам тебе вектор направления и ускорения. Но перед этим позабочусь о том, чтобы ты пошл ан хуй голой, босой и без копейки за душой.

— Хочешь забрать мою галерею и подарить ее своей малолетней шлюхе?! Или это была ее идея, после того, как я открыла ей глаза на то, кто купил ее никчемную мазню?!

После этих ее слов я понимаю, что именно не давало мне покоя в нашем последнем разговоре. Я же знал, что Диана не сможет просто так сойти со сцены и не нагадить напоследок.

Значит, теперь Ви знает, что я и есть тот самый анонимный покупатель ее картин. Могу только догадаться, что с ней сделала эта правда. Она так радовалась, что кто-то заплатил за ее картины большие деньги, строила планы на будущее. Проклятье. Я должен был лучше замести следы, но мне и в голову не могло прийти, что все вот так обернется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Встаю. Поправляю пиджак и ловлю вопросительные взгляды своих юристов.

— Заберите у этой суки все, — даю им отмашку, и в глазах парней вспыхивает адское пламя. Такой вариант «развода» предлагали именно они, а я рассматривал его только как пугалку на случай, если Диана начнет выдвигать идиотские требования. — Я хочу, чтобы она осталась без всего. И плевать, сколько времени и сил это займет. Я подожду и сожру это блюдо ледяным, если потребуется.

Мои верные волкодавы только этого и ждут.

А Диана, противно цокая каблуками, бежит за мной по коридору и даже умудряется обогнать, хотя я шагаю довольно энергично. Не хочу ни одной лишней минуты находиться рядом с этой женщиной, потому что удерживать себя от желания ее придушить, становится все сложнее.

— Ты этого не сделаешь! — кричит мне в лицо. — Ты блефуешь.

— Я уже это сделал. И если твой инстинкт самосохранения не сдох окончательно — в чем лично я сильно сомневаюсь — то прямо сейчас ты побежишь домой, роняя тапки. И вместо того, чтобы доводить меня до точки невозврата, соберешь манатки и свалишь в закат. Обещаю не искать тебя на другой части земного шарика, но мое предложение действует только здесь и сейчас.

— Ты мне противен, Игнатов! Всегда был противен!